Честь и бесчестье нации

В 3 часа 07 минут начался немецкий налет на Севастополь. Врага встретили во всеоружии. Сбили два фашистских самолета. А немецкий посол граф Шуленбург еще не явился к Молотову с нотой об объявлении войны. В своей кремлевской квартире еще спал тревожным сном Сталин. Еще ничего не знали о пролитой крови нарком обороны маршал Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Жуков. И в то же время уже получена их директива: "В течение 22–23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев… Нападение может начаться с провокационных действий… Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников…"

Значит, высшее руководство еще не исключало возможности всего лишь провокации и "крупных осложнений", а не войны. Что же ответить севастопольцам, уже пролившим вражескую кровь? Вдруг этот налет все-таки только крупная провокация? И нарком (не голос ли архиепископа Вассиана в этот роковой час донесся до него сквозь пять столетий: "Зачем боишься смерти?"), зная, что, может быть, подписывает свой смертный приговор, внятно сказал в трубку: "Благодарю за службу!"

В ночь на 22 июня адмирал Кузнецов, один из немногих, взял на себя всю ответственность за решительные действия вверенных ему сил. В ту страшную ночь он стал великим сыном родины и великим флотоводцем.

… И вот пришел 1985 год. А после него снова стал слышен и все ширился шум моторов и лязг гусениц. И не за Бугом, не за Неманом и Прутом, а в московском Кремле, в городах и столицах всех республик. И нашлись люди, что ударили в колокола громкого боя: Юрий Бондарев… Нина Андреева… Александр Невзоров… Это Бондарев первый сказал: "Самолет взлетел, но где он сядет, никто не знает". Это Андреева первой сказала: "Самолет летит неправильным курсом". Это Невзоров первый сказал: "Мы преданы. За штурвалом самолета слабоумный изменник". А где же были в это время вы — секретари ЦК да министры, маршалы да академики, депутаты да Герои? Или не слышали вы никогда ни об Иване Третьем, ни о Долгорукове и Мордвинове, ни об адмирале Кузнецове? Сейчас они пишут книги, статьи, дают интервью, где мы читаем: "Я подавал докладную записку… Я ставил вопрос на Политбюро… Я выступил на научной конференции… Я был не согласен…" Да не записки надо было писать, а бить если уж не в колокол на Иване Великом, то хотя бы в рельсу. Надо было выводить полки на городские площади. А для этого вовсе и не обязательно знать о Долгорукове или Мордвинове. Достаточно, чтобы твое сердце билось в лад с великим сердцем народа.

Советская Россия. 1992. 19 сентября

Койоты

На страстной неделе 21 апреля "Известия" напечатали большую статью историка-философа и профессора-генерала Д. А. Волкогонова "С беспощадной решительностью". Она начинается так: "Подошла очередная годовщина рождения вождя русской революции. Еще год назад то был день идеологического причастия к ленинским святыням, очередной повод для массовых заклинаний в верности марксизму-ленинизму". Здесь, в первых же словах, такой сгусток непочтения к правде и невежества, что трудно читать дальше. Ну, прежде всего, что такое "заклинания в верности"? Очевидно, автор имел в виду не заклинания, а клятвы, или уверения, но это же совсем другое. Кроме того, слова "причастие", "причаститься" вовсе не требуют предлога "к". Уж на страстной неделе мог бы многоученый автор вспомнить, допустим, вот эти строки Пушкина:

Да что Пушкин! Через сто лет после него даже безбожник Маяковский, ни лицея, ни Военно-политической академии не кончавший, знал, как надо употреблять эти слова, обходиться с этими словами: "Сильнее и чище нельзя причаститься великому чувству по имени — класс".

Но дело не только в том, что, как и во всей статье, объявленная в заголовке решительность сильно преобладает над грамотностью, еще прискорбнее обстоит дело с самим содержанием, смыслом приведенных фраз. Ведь это выдумка, что в день рождения В. И. Ленина у нас происходили какие-то "массовые заклинания". Всего лишь устраивались торжественные вечера, на которых выступали с докладами разного уровня ответственные лица. Вот среди них действительно некоторые клялись в верности марксизму и причащались ленинизму, допустим, М. Горбачев, А. Яковлев, Г. Бурбулис и другие руководящие персоны. А причем здесь массы? Они сидели и слушали. Как нам стало известно, 18 раз с докладами о светлой ленинской годовщине выступал и сам т. Волкогонов, всю жизнь проходивший в начальниках. Сейчас он говорит о себе, что "долгие десятилетия был правоверным ленинцем". Уж слишком скромно! Правильнее было бы сказать не "правоверным", а "неистовым".

Действительно, взять хотя бы его не столь давние книги "Психологическая война" (1983 г.) и "Оружие истины" (1987 г.). Там профессор Волкогонов с генеральской решительностью громит и разносит в пух множество известных лиц — А. Сахарова, А. Солженицына, В. Максимова, Ю. Орлова, В. Буковского и других: эти люди — "моральный шлак, социальные отбросы общества", которые "никого не представляют". Именует их не иначе, как "провокаторами", "наиболее злобными антисоветчиками", "предателями Родины" и т. д. Словом, учиняет им полный разгром. И в этой беспощадной борьбе Волкогонов то и дело благоговейно апеллирует к Ленину, к его мыслям и оценкам. В первой книге он обращается к нему более 50 раз, во второй — около 40.

А взять его знаменитую тетралогию "Триумф и трагедия", вышедшую уже в 1989 году. Она густо оснащена эпиграфами. И кого мы здесь только не видим! Еврипид и Плутарх, Монтескье и Бэкон, Карлейль и Вольтер, Герцен и Франс, Жорес и Бердяев… Но это — эпиграфы к отдельным главам, а ко всему сочинению автор взял девиз опять же из Ленина.

Кроме того, надо заметить, что вся тетралогия буквально нашпигована именами философов, ученых, государственных деятелей, писателей… Выходец из Забайкалья, автор, став столичным жителем, все-таки остается в уверенности, что иначе и быть не может в сочинении доктора философских да еще исторических наук, и он устроил из своих четырех томов четыре вселенских ареопага умников. С мудрым словом на устах тут Александр Македонский и Саша Черный, Марк Аврелий и Давид Бурлюк, Юлий Цезарь и Сергей Михалков, Конфуций и Иван Семенович Козловский, Фома Аквинский и Феликс Чуев, Вергилий и Зощенко, Сократ и Вано Мурадели, Руссо и Александр Жаров, Наполеон и Алексей Каплер… Однако опять же гораздо чаще всех мудрецов человечества автор и в этом сочинении цитирует и упоминает Ленина: в одном томе — на 23 страницах, в другом — на 51-й, в третьем — на 93-х, в четвертом — аж на 184-х. А ведь на многих страницах по нескольку цитат и ссылок, так что подсчитать все их просто немыслимо.

Итак, ленинец из ленинцев. Но прошло всего три года, и вот этот же человек сегодня пишет: "Ленин заложил страшную мину под Россию… Несостоятельность его пророчеств — исторический приговор человеку, считавшемуся гением" и т. п.

На другой день, 22 апреля, в самую ленинскую годовщину, по телевидению показали фильм "Ленин в Октябре". Начальник телевидения Е. Яковлев, автор множества книг о Владимире Ильиче, своей красотой и грамотностью превосходящих даже недавние завывания на эту тему профессора Волкогонова, не мог, конечно, показать ныне этот фильм просто так. Он обязательно должен был тотчас по окончании показа выпустить против него идеологического бульдога. На сей раз эту роль отлично выполнил писатель Владимир Солоухин, который уже обрел широкую известность своими антиленинскими трепаками, порой переходящими в конвульсии на страницах многих газет и журналов, что, как видно, и открыло ему путь на яковлевско-поповское телевидение.