Беседы у камина

титуции – образовать более совершенный союз и содействовать всеобщему благоденствию. Полномочия, данные Конгрессу во имя этих целей, пожалуй, проще всего определить так: это полномочия, необходимые для решения всех проблем, которые на то время имели общенациональный характер и которые нельзя было решить, действуя только на местном уровне.

Однако авторы Конституции пошли дальше. Понимая, что в будущем могут встать новые, неизвестные в то время общенациональные проблемы, они широко сформулировали права Конгресса, дав ему полномочия «устанавливать налоги… и обеспечивать совместную оборону и всеобщее благоденствие Соединенных Штатов».

Друзья мои, я совершенно убежден, что в этой формуле ясно выразилось основополагающее намерение патриотов – авторов федеральной Конституции – создать в стране государственную власть с общенациональными полномочиями «в целях образования более совершенного союза» для нас и нашего потомства.

На протяжении почти двадцати лет после создания Конституции между Конгрессом и судом не возникало противоречий. Затем, в 1803 году, Верховный суд решил, что один из принятых Конгрессом законодательных актов находится в прямом противоречии с Конституцией. Суд счел себя вправе объявить закон неконституционным и сделал это. Однако некоторое время спустя сам Верховный суд признал, что такое право имеет чрезвычайный характер и его применение должно быть ограниченным. Судья Вашингтон{[45]} выразил это так: «Уже естественный долг уважения к мудрости, высокой нравственности и патриотизму законодательного органа велит заведомо считать каждый принятый им закон действительным, если только нарушение Конституции не доказано с полной несомненностью».

Однако с тех пор, как у нас набрало силу законодательное движение, направленное на обеспечение социального и экономического прогресса, Верховный суд стал все чаще и все самоувереннее утверждать свое право налагать вето на законы, принимаемые Конгрессом и законодательными собраниями штатов, полностью пренебрегая тем, что в прошлом он ограничил это право. В последние четыре года было предано забвению то мудрое правило, что не следует подвергать сомнению конституционность принятых законов без очень серьезных оснований. Верховный суд действовал уже не как судебный, а как политический орган.

Когда Конгресс стремился стабилизировать сельское хозяйство страны, улучшить условия труда, оградить бизнес от несправедливой конкуренции, защитить наши национальные ресурсы и еще многими другими путями послужить решению проблем, явно имеющих общенациональный характер, Верховный суд присваивал себе право судить о разумности действий Конгресса – одобрять или не одобрять государственную политику, выраженную в принимаемых законах.

В этом обвинении я не одинок. Такого же мнения придерживаются наиболее уважаемые члены самого Верховного суда. Я не имею возможности процитировать все, что они говорили, когда оставались в меньшинстве при рассмотрении таких вопросов, но, например, когда был объявлен неконституционным