От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 2 (от МБ РФ до ФСК РФ)

Особую проблему представляло сотрудничество КПРФ с Союзом коммунистических партий — КПСС, которую возглавил Олег Шенин. «В организации СКП-КПСС Зюганов достиг компромисса. КПРФ вошла в состав этого союза в качестве постоянного члена, признав «союзное» лидерство О. Шенина, а СКП-КПСС в свою очередь отказался от унитарного принципа строительства своей организации и признал право партии Зюганова на собственные позиции и мнения». [493] Эти слова о том периоде, когда они еще находили какой-то компромисс, но так продолжалось не долго.

Однако отсутствие значительной поддержки рядовых коммунистов, которые уже вступили в КПРФ, делало другие коммунистические партии мало перспективными на территории Российской Федерации. Хотя другие коммунисты и выглядели порой гораздо более решительно. Это могло привлечь многих, любящих решительных и ярких политиков, коих в КПРФ было относительно немного. Объективно в этом плане существование КПРФ было даже выгодно для ельцинской команды, т. к. основная часть сторонников коммунистического прошлого, оказалась в рядах не самой экстремистской партии. Это в определенной степени делало оппозицию более предсказуемой и менее решительной. Так же как и выгодно было для ельцинской команды иметь в стране более левых коммунистов, этими просто пугали руководство КПРФ и подрывали коммунистическое единство в стране.

При этом следует вспомнить одно важное обстоятельство конца 1993 года, определившее ведущую роль КПРФ в коммунистическую оппозиции.

Когда все главный коммунистические радикалы оказались в кутузке, из всех левых организаций позволение участвовать в выборах получила лишь партия Зюганова. Таким образом, власть на блюдечке поднесла Геннадию Андреевичу весь левый электорат. [494] Вопрос правда, в том вольно или не вольно власть преподнесла этот электорат.

8.10.4. В первые месяцы проведения гайдарономики недовольство народа властью росло довольно быстро. Это родило у лидеров оппозиции надежду легко взять ее в свои руки. А раз сделать можно быстро и просто, зачем напрягаться. Однако не получилось.

Упустив возможность прийти к власти в 1992–1993 годах, коммунистическая и патриотическая оппозиция пытались продолжить борьбу теми же методами. Для руководства КП РФ это был еще и способ выживания, иначе рядовой состав компартии их бы не понял.

Но ситуация в стране сильно, если не сказать, принципиально изменилась. Правящая группа окрепла. Последняя стройная на всю страну система — Советы, где бы могла приютиться оппозиция была ликвидирована. Это, во-первых. И, во-вторых, правящая группа вошла во вкус власти с ее привилегиями и возможностями, стала понимать механизм удержания власти. И, частично, стала сама заинтересована в установлении стабильности и порядка в стране. Например, если в 1991 году Ельцину было не до Чечни, то в 1994 году он уже вспомнил о Чечне.

Эта логика развития власти после революционной смены правящих режимов. Большевики прошли тот же эволюционный путь. Только шли они по нему не год и не два, а десятилетия. Да, так и не дошли до логического конца. Началась новая революция, революция 1991 года.

Но в декабре 1993 года новая гражданская война в России уже закончилась. Страна вышла из нее обессиленной. Однако, как и белые эмигранты, десятилетия мечтающие о реванше, рядовые коммунисты в середине 90-х годов мечтали вернуть власть в то же состояние, что и было до 1991 года.

«В разработке стратегии избирательной кампании значительную роль сыграл III съезд КПРФ, состоявшийся 21–22 января 1995 г. в Москве. В нем приняли участие 345 делегатов. Выступая на открытии съезда с отчетным докладом, Г. Зюганов заявил, что компартия поставила в качестве главной политической задачи отстранение от власти Ельцина — лидера режима «личной оккупации». Съезд принял программу партии и изменения в уставе партии, а также утвердил девиз партии: «Россия. Труд. Народовластие. Социализм». [495]

Главная политическая задача оказалась невыполненной и через пять лет. Первый российский президент сам ушел в отставку. Свергнуть правящий режим уже не было возможности. Нужно было к нему приспосабливаться и пытаться его трансформировать. Такой путь казался более логичным в условиях постепенного отхода Ельцина от демократического движения, процесс который начался в 1994 году и мог бы пойти еще быстрее, если бы не позиция КПРФ. Ельцину не нужны были резкие критики с левого фланга, чтобы самому дрейфовать в ту же сторону. Казалось, что основная компартия должна бы всеми силами содействовать этому движению президента.

Однако, «пролетарская гордость» мешала. Компартия Российской Федерации шла прежним путем и не могла иначе. Иначе, в обмен на «перестройку» Президента, она потеряла бы шанс снова стать правящей или хотя бы сохранить свое влияние на формирование власти и раздел собственности.

Низы партии не видели этого, а верхи КПРФ не могли открыто менять партийную линию. Хотя, верхи, похоже, понимали, что перспективы вернуть власть нет. И вряд ли она будут. Но были твердые перспективы быть ведущей, а может быть единственной партией оппозиции.

В результате своего электорального успеха Зюганов и его партия закономерно стали абсолютными лидерами комдвижения и российской оппозиции вообще. [496] А это уже кое-что для верхнего эшелона Коммунистической партии Российской Федерации.

Кроме того, как-то постепенно год за годом КПРФ становилась символом патриотической оппозиции, оттирая «белых» оппозиционеров. Существенным фактором, повлиявшим на это, было отсутствие в Государственной Думе фракции «белой» оппозиции, одних не пустили на выборы (как Бабурин с его РОСом, как Руцкой, находящийся в следственном изоляторе, и другие), некоторые по какой-то причине сами не пошли (как Стерлигов).

Но процесс этот в рассматриваемый период (1994–1995 годы) был еще не вполне закончен. Еще не ясно было до конца, кто станет лидером патриотической оппозиции. Дело в том, что рядовые коммунисты обеспечивали надежность существования КПРФ, но они все сильнее дрейфовали от коммунистических идеалов Ленина к идеалам российского патриотизма. Коммунистические идеи начала ХХ века и коммунистические идеи конца ХХ века стали сильно отличаться. Разумеется, если понимать их в интерпретации основных представителей.

8.10.5. Правда, на патриотическом фланге была еще ЛДПР, лидер которой В.В. Жириновский тоже мечтал о высшей власти и выступал под патриотическими лозунгами. Декабрь 1993 года, когда по партийным спискам он получил большинство, казалось, давал ему такой шанс.

Адвокат Крючкова и Руцкого Ю.П. Иванов высказал интересную мысль, вспоминая попытку определить, кто выиграет на выборах декабря 1993 года: «…Еще не было известно, что с помощью всевозможных уловок и прямого нарушения законов и прав человека практически все патриотические лидеры вообще будут лишены возможности избираться. И тогда избиратель, желающий все же видеть в парламенте тех, кто будет давать отпор прозападному лобби, пойдет за тем, кто громче всех будет говорить о русских национальных интересах, — за Жириновским». [497] Аналогично высказывались и другие. {122}

При этом, сам по себе Владимир Вольфович не так и опасен. «Заметим, — писали тогда, — что у Ельцина есть эффективное средство для избавления от Жириновского: рассекретить документы о том, что тот был внедрен в оппозиционные круги от КГБ — сначала в Демократический Союз, затем в Еврейский культурный центр (где он, еврей по отцу, ведал международными связями), потом в лидеры собственной Либерально-демократической партии; наконец, переменив идеологию при том же названии партии, — в «русские националисты…». [498]