Клан Ельциных
Клан Ельциных читать книгу онлайн
Трудно найти в новейшей истории более яркий, динамичный и одновременно драматичный период. Именно «во времена Ельцина» и при его непосредственном участии происходят события, каждое из которых кардинальным образом переворачивает историю нашей страны. Распад СССР и создание СНГ. Упразднение КПСС, КГБ, номенклатурного госаппарата и — создание либерального правительства.
Именно при Ельцине разворачивается приватизация и происходит революционная смена собственности — от государственной к частной. Этот процесс сопровождается беспрецедентным в мировой истории расстрелом Парламента и разгоном Верховного Совета. Приватизация российских недр в считанные годы рождает «семью» олигархов, капиталы которых поражают воображение даже западных миллиардеров.
История первого президента России и его олигархической «семьи» неразрывна с историей его кровной семьи. Автор книги пытается объяснить поведение ключевых фигур страны не только с точки зрения политологии, но и с позиции психологии личности.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Главная политическая интрига, или Главная тайна «коммунистов»
Уникальным «подарком судьбы» для всех конкурентов (а не только Г. Зюганова) стал инфаркт Ельцина. Между первым и вторым турами голосования он исчез. В период между 16 июня 1996 года и 3 июля 1996 года Ельцин не появлялся на телевидении.
И тогда оппозиция имела шанс выйти к теле- и радиоканалам — причем не только российским, но и зарубежным (выборы главы государства — это процесс, открытый для мировой общественности). Она могла сказать: «Предъявите президента! Докажите, что президент жив и находится в здравом уме! Покажите в прямом эфире кандидата, за которого мы голосуем!»
И команде Ельцина предъявить было бы нечего.
Но никто из оппозиции не сделал подобного шага, хотя никто уже не верил в сказки пресс-секретаря Ястржембского о том, что «президент работает с документами». Никто не верил ельцинской команде, спасавшей репутацию шефа из последних сил.
Этот инфаркт был у Ельцина уже пятым. Невероятный, но задокументированный факт. Просто удивительно, какая живучесть и какое упорство — для себя Ельцин уже сделал выбор: лучше пойти в могилу, чем отказаться от власти. И никто в его семье, прекрасно понимающей, что с таким количеством инфарктов люди не живут на белом свете, не мог ничего поделать.
О том, что Ельцину во ВЦИКе «натягивали» голоса, говорить не приходится. Это было как минимум 15–20 %, и оппозицию этот подлог устраивал.
Оппозиция молчала, потому что понимала, что летящую в пропасть страну у нее уже не хватит сил остановить.
И коммунисты тоже испугались взвалить тяжкое бремя ответственности на свои плечи. Потому и затеяли в последние недели своеобразный «бой с тенью», лишь обозначая удары и не донося их до соперника. Потому так легко проглотили многие серьезные факты о подтасовках результатов голосования, а затей они серьезный судебный процесс — могло бы оказаться, что народ все-таки проголосовал не за Ельцина, а за Зюганова…
Геннадий Зюганов первым поздравил Ельцина с победой. Еще в 0 ч. 30 мин., когда избирательные комиссии только подсчитывали голоса.
Очевидно, что на выборы 1996 года коммунисты пошли не ради победы, а ради соблюдения протокола. Взяв власть в свои руки, они обязаны были отвечать за все, что происходит в стране — именно на них легла бы ответственность за социальную защищенность населения и улучшение качества жизни.
То, что творилось в стране, не хотел на свои плечи взваливать никто.
И только Борис Первый, полубольной полупьяный, в отличие от трезво мыслящего Зюганова, ничего не боялся; ему, как говорится, море было по колено.
И не случайно, что довольно быстро после своей победы Ельцин схлопотал второй импичмент.
И все же у оппозиции были конкуренты. Были две мощные политические силы, которые хотели только Ельцина видеть у власти. Это были олигархи, «семибоярщина» (или се-мибанкирщина), так называемая «семья». Это была реальная экономическая сила. А на уровне власти — были те, кто взял Россию под внешнее управление и готовы были перекачивать через американское посольство полмиллиарда долларов, лишь бы Ельцин остался «добивать коммунистов». Американцы не простили бы установления в уже подконтрольной им России иного правления, кроме ельцинского….
Впрочем, как это ни парадоксально, и «любовь американских спецслужб» к Ельцину оказалась не вечной. После того как Ельцин выполнил свою миссию разрушителя сверхдержавы, американцы смекнули, что больше ни на что он не годится. И его можно убрать из президентского кресла.
Вообще же Америка окончательно отвернулась от Бориса Николаевича, когда в августе 1998 года, за день до дефолта, исчез кредит МВФ в 4,8 млрд. долларов. И тогда все подозрения пали именно на президента страны… Это было и логично, и страшно.
И генеральный прокурор Швейцарии Карла дель Понте, державшая в своих руках все схемы увода того кредита (большие деньги всегда оставляют след) и потрясенная до глубины души полученными данными, крутила в руках официальную бумагу и все же не могла поверить в результат полученного ею запроса…
Героиня дня
В зените лета, 30 июня 1997 года, Таня была назначена советником по имиджу президента России. Это было неожиданностью для всех, кроме Валентина Юмашева, последнего главы кремлевской администрации. Именно Валя решил «двинуть в политику Таню», чтобы укрепить свои личные позиции.
В назначении Тани на официальную роль было много и «за» и «против». А справится ли? Не опозорит ли своей некомпетентностью высокий ранг государственного служащего?
По поводу кремлевской принцессы вмиг начала судачить пресса. На телеканал олигарха Гусинского, НТВ, в программу «Герой дня» Таня шла не очень охотно. Что она умного расскажет телеведущей о своей должности?
Эфир тем не менее прошел вроде бы нормально. Но журналисты не отставали. Кому-то из них Таня бросила в сердцах фразу, которая вошла в историю. На очередной вопрос о государственной политике и функциях государственного советника Таня вскричала: «А что вы думаете, кто-то, кроме меня, может так просто подойти и завязать папе галстук?»
К счастью, ее отец, человек жесткий и даже резкий, заставил быстро замолчать всех недовольных, вхожих в «семью», судачащих о том, что, дескать, нехорошо свою родную дочь делать государственным советником, это противоречит Конституции…
Борис Николаевич умел парой суровых фраз заставить молчать всех своих оппонентов.
Волей-неволей президентская «команда» должна была привыкнуть к новому лицу. К новому советнику. Женщине.
Но рада ли была Татьяна сама такому повороту события?
Она не могла себе самой ответить на этот вопрос однозначно.
Человеческая психология устроена таким образом, что ценим мы по-настоящему лишь то, что нами выстрадано. Пусть эта цель эфемерна и призрачна, но она должна быть завоевана. Так уж устроен человек.
И Татьяна Дьяченко, купающаяся в лучах «кремлевской славы», по сути, не была счастлива. Кремлевский кабинет обрушился на нее внезапно, и, находясь в нем, она не очень четко представляла себе, что в нем следует делать.
Она не чувствовала себя в Кремле хозяйкой.
Граф Калиостро и другие хозяева Кремля
Настоящими хозяевами Кремля чувствовали себя совсем другие люди. И не случайно ребята из ФСБ, по долгу службы обязанные фиксировать все разговоры официальных телефонных линий, зафиксировали и этот.
Березовский.— Алло.
Дьяченко.— Борис Абрамович, добрый день. Это Татьяна Дьяченко. Я хотела спросить, как у вас у всех дела.
Березовский.— Таня, спасибо большое, что ты интересуешься. Дела следующим образом. Мы вчера встречались у Анатолия Борисовича. Мы — это Володя Гусинский и Миша Фридман. И встреча была с 7 часов вечера до половины четвертого утра.
Дьяченко.— Кошмар какой.
Березовский.— Разговор был тяжелый. В начале особенно. Но постепенно мы как-то начали понимать друг друга. И я понял основную проблему, которая была. Чубайс был глубоко убежден в порядочности Потанина. По крайней мере, мне так показалось. Не хочу ничего говорить нового. Я думаю, что его уверенность была сильно поколеблена. Сильно поколеблена потому, поскольку мы привели целый ряд фактов, о которых он понятия не имел. Главное, он удивился откуда такую высокую цену на аукционе, т. е. он считал, что как бы Гусинский точно будет. У него нет идеи… унижать и прочее. Понятно, да?
Дьяченко.— Да.
Березовский.— Мы рассказали всю эту историю на самом деле, абсолютно отвратительную. И он, в общем, серьезно задумался. К тому же, в это время возникла еще одна ситуация, достаточно скользкая ситуация с РАО ЕЭС, когда опять «Ренессанс-капиталу» отдали небольшую, но тем не менее отдали часть на размещения еврооблигаций. И сделали советником по определению рейтингов, что опять как бы игра в те же самые ворота. Боря Немцов взял… Чубайс ничего об этом не знал. Боря Немцов, как и Чубайс об этом тоже ничего не знал. Никто ничего не знал…. Все эти «банкирщики» ждали у меня в кабинете до четырех утра, пока мы не приехали. Еще Володя Виноградов и т. д. До чего мы договорились?…Собираемся в так называемый холдинг… Анатолий Борисович, ИНКОМ, «МЕНАТЕП», «МОСТ», «АЛЬФА», «ЛОГОВАЗ» и «ОНЭКСИМ». И Анатолий Борисович хочет послушать, как другие относятся к… Тут как бы такая картина. Еще Анатолий Борисович сказал, что если все так, как ему представили вчера ночью или утром, то он скорее всего согласится снять.
Дьяченко.— Понятно.
Березовский.— Это как бы принципиально. У нас есть абсолютно легальная схема, вернее абсолютно законная схема, как это может быть изменено без потери бюджета. Вы знаете, наверное, что Виктор Степанович подписал распоряжение о проверке сделки на соответствие действующему законодательству. Эта проверка сегодня началась. Мы, когда вчера ночью уже приехали, мы утром уже приехали, там Володя получил документы по таможне. Таня, понимаешь, это все действительно неприлично. Мы говорили Анатолию Борисовичу, это неприлично. У него остатки по счетам, средние остатки по счетам, по таможне, у Потанина — 5 триллионов 500 миллиардов рублей. Таня, миллиард долларов.
Дьяченко.— Да!
Березовский.— Понимаешь, это можно участвовать в любом конкурсе. За год это приносит минимум миллиард долларов. Это только по таможне. Есть «Росвооружение». И Анатолий Борисович совершенно не знал, что у него счета Минфина. Валютные счета Минфина у Потанина. Таня, это же игра не по правилам.
Дьяченко.— Борис Абрамович, главное, что вы там все собираетесь и будут уже какие-то правила, чтобы была нормальная конкуренция.
Березовский.— Абсолютно верно. Таня, она у нас до этого постепенно складывалась нормальная. Мы же первый раз встретились три года назад. Это была встреча, когда Потанина еще не существовало на рынке. И на самом деле, только он один играет не по правилам, если уж на то пошло. Ведь, других, которые играют не по правилам, нет. Что касается Коха, то я тебе могу сказать, Таня, он должен уйти. Я сказал Анатолию Борисовичу: «Кох должен уйти. Это неправильно». Анатолий Борисович как бы сказал, что это вопрос вообще решенный, просто должен занять некоторое время. Пускай займет некоторое время.
Дьяченко.— Это как он решит. Это он, кого приглашает, это уже его. А как Владимир Александрович?
Березовский.— Владимир Александрович сначала был как бешеный, а потом немножко пришел в себя.
Дьяченко.— А Игорь Евгеньевич?
Березовский.— Там есть одна проблема, но между нами. Там есть проблема глубоко личная. Он ненавидит Чубайса, а Чубайс ненавидит его. Так что там все… (не дог.)
Дьяченко.— Мне кажется, он все-таки не ненавидит.
Березовский.— А мне кажется, что ненавидит.
Дьяченко.— Чубайс точно не ненавидит.
Березовский.— У меня другое впечатление. Мне рассказали историю полутора годовой давности…
Дьяченко.— Понятно, что обоим это… (не дог.)
Березовский.— Таня, все равно это как бы все… (не дог.) Мне кажется, что для Толи было еще как бы очень важно то, что начало происходить с Лебедевым. Ты, наверное, слышала, что его прокуратура, обыск и прочее.
Дьяченко.— У Лебедева?
Березовский.— У Лебедева. Это «Национальный резервный банк». Анатолий Борисович четко понял, что я ему и говорил, что как только у нас возникнут проблемы, нас начнут сметать. Сегодня уже было заседание Ассоциации банков.
Дьяченко.— Что начнут делать?
Березовский.— Нас будут сметать силовые структуры. Они только и ждут этого. Для него это был очень сильный аргумент, он сильно задумался. Сегодня была Банковская ассоциация, они написали письмо, по-моему, даже президенту, по поводу того, что происходит. Хотя у Лебедева есть, конечно…(не дог.) Таня, понимаешь, я говорил с Борей Немцовым на эту тему, когда он начал свои эти идиотические штуки с налоговыми декларациями, все выглядят смешными. Все же выглядит смешно. Я говорил Боре: «Боря, прежде, чем это делать, нужен закон об амнистии на первоначально накопленный капитал». Подвели черту и с этого момента начали, потому что пока черту не подвели, все жулики. Я тебе могу с уверенностью сказать, что налоговую декларацию никто не заполнил честно, естественно, кроме президента.
Дьяченко.— Мы нормально заполнили.
Березовский.— Таня, ты понимаешь. Ты же видела, что было даже в правительстве, что было у чиновников. Ты понимаешь, что это сложная проблема.
Дьяченко.— Сложная, конечно. А потом это только начало, Борис Абрамович. Это психологическая подготовка.
Березовский.— Танюша, не начало. Начало будет тогда, когда есть первоначальные правильные стартовые условия. И если мне не дают сегодня возможности открыть то, что было до настоящего момента. Потому что, если я открою то, что было до настоящего момента, не я, а большинство людей, окажется, что есть очень много вопросов. Поэтому под этим надо подводить черту. И пока черта не подведена, будет ложь, накапливаемая. Все лицемерят. Во всех странах всегда так происходило, сначала амнистия, а потом нормальная налоговая жизнь. Не иначе
Дьяченко.— Это тоже сложно. Как амнистия? Те, кто честно платил налоги всегда, ничего не скрывал, те оказываются как бы в дурацком положении. Какая разница, все равно всех амнистировали.
Березовский.— По-другому нельзя. Это как гражданская война. Можно, конечно, брать и преследовать. С Чечней была проблема с военнопленными. Хорошо, не решили бы эту проблему, не амнистировали. И что было бы?
Дьяченко.— Борис Абрамович, можно, конечно, придумать, чтобы они заплатили налог больше с заявленного капитала.
Березовский.— Совершенно верно. Я и говорю, что надо легализировать положение. Легализировать, давай так назовем, но не заниматься популизмом.
Дьяченко.— Это да.
Березовский.— Вот такие дела.
Дьяченко.— Борис Абрамович, я еще хотела вопрос в сторону. Что те журналисты в Чечне? Женщина энтэвэш-ная?
Березовский.— Таня, все время занимаюсь этими людьми.
Дьяченко.— Они там уже так долго.
Березовский.— Два месяца.
Дьяченко.— Кошмар.
Березовский.— Все время занимаюсь. Тяжелейшая проблема, что говорить. Понимаешь, деньги мы платить им не можем. Не можем. Если мы заплатим деньги, это будет до бесконечности.
Дьяченко.— Не ездить никому.
Березовский.— Есть люди, которые не подчиняются такого сорта приказам, потому что у них есть совесть. Они говорят: «Мы не можем не показать».
Дьяченко.— Да. Ладно, Борис Абрамович.
Березовский.— Как ты?
Дьяченко.— Конечно, очень волнуемся, как вы там все.
Березовский.— Как ты считаешь, твоя точка зрения, как будет это разворачиваться дальше? Как можно, где можно найти компромисс?
Дьяченко.—Я считаю, что какой-то компромисс надо обязательно найти.
Березовский.— Таня, ты видишь, как уже развиваются события. Они же развиваются не так, как они развивались два дня назад.
Дьяченко.— Да. Это все равно меня очень радует. И коммунисты, и Жириновский, все бы от удивления рты открыли от удовольствия, но мне кажется, такого нельзя допустить.
Березовский.— У нас вчера был разговор с Анатолием Борисовичем, там должно быть одно точное понимание. Что касается самого Потанина, мы не отстанем. Это исключено.
Дьяченко.— Это уже другое дело.
Березовский.— Абсолютно верно. Просто я хочу, чтобы ты правильно понимала.
Дьяченко.— Конечно. Это как бы друг с другом, но это… (не дог.)
Березовский.— Сегодня в «Известиях» статья называется так «Гусинский подает в суд на Потанина, а подразумевает Чубайса». Наш умный Потанин. Вот такие дела, Та-нюш. Ты когда будешь в Москве?
Дьяченко.— Видимо, 5-го.
Березовский.— Отлично. Я сегодня разговаривал с Валей.
Дьяченко.— Он тоже волнуется.
Березовский.— Да, он волнуется. Я его, может, завтра увижу.
Дьяченко.— Хорошо.
Березовский.— Вот такие дела. Большое спасибо за беспокойство.
Дьяченко.— Я очень рада, что вы все такие разумные, уже спокойные.
