Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология)

Создавая свой образ прошлого, Бунин соединяет описание события с последующим "воспоминанием — переживанием" о нем. _ Нередко добавляется (а иногда и наслаивается) и реакция автора — мемуариста. В процессе их синтеза и даже слияния и создается образ "прошлого, отрезанного от настоящего и уже более не отдаляющегося". Так, за описанием появившегося в летнем ресторане "высокого офицера с продолговатым матово — смуглым лицом", следует рассказ о том, какую роль сыграет этот человек в будущей жизни героя. Обыденный эпизод утрачивает связь с реальной временной последовательностью и, не теряя своей конкретности, переносится в иное временное измерение.

Передаваемое с помощью точного подбора временных или деталей, историческое время является своего рода иллюзией. Она сразу же разрушается благодаря использованию несобственно — прямой речи и неопределенно — личных конструкций. Бунин добивается удивительного эффекта — образы не только получают особую яркость и четкость ("как в волшебном фонаре"), но и приобретают совершенно иное, вневременное звучание. "Когда пришел поезд, я, простившись с работником, отдав ему шубу и наказав отправить в Батурино тысячу поклонов, вошел в людный третьеклассный вагон с таким чувством, словно отправлялся в путь, которому и конца не предвиделось". Бунин, 1, с.65.

Скрытая реминисценция помогает передать состояние автора: "путь, которому и конца не предвиделось". Причем расшифровка может быть дана произвольная — от библейской (перемещение людей во время потопа) до современной, навеянной кругом чтения (почти буквальное совпадение с ситуацией, описанной в "Анне Карениной" Л.Толстого). Указанием на последнее объяснение служит интерес Бунина к Толстому, библейские ассоциации являются значимой составляющей большинства произведений писателя (вспомним, например, конец рассказа "Господин из Сан — Франциско").

Другим способом передачи необратимости течения времени является сопряжение разновременных событий. Так, например, описание приезда в Орел великого князя в яркий весенний день юности Арсеньева сменяется описанием его похорон в Ницце, на юге Франции. Опорным образом, соединяющим оба эпизода становится образ солнца ("Неужели это солнце. что так ослепительно блещет сейчас, это то же самое солнце. что светило нам с ним некогда?").

Как известно, семантика слова «солнце» достаточно сложна. Обычно с ним связана идея космизма. всеобщего единства. Как известно, подобная концепция была предложена в начале ХХ века символистами. И Бунин отчасти использовал приемы модернизма в своем творчестве.

Возникающая в авторском сознании ассоциация соединяет два разновременных эпизода и переводит действие в иной, уже вневременной план. Она вызывает своеобразное нарушение ритма, связанное с внутренними остановками в открытии и изучении внутреннего мира. Подобный эффект достигается не благодаря сопоставлению двух хронологически приуроченных событий, а через противопоставление двух временных пластов, условно обозначенных как «сейчас» и «некогда», или точнее, через фиксацию разновременных состояний.

Анализ своеобразия движения сюжета и развития в этих рамках временной системы позволяет прийти к выводу, что роль памяти в романе Бунина многообразна. Память не только помогает автору «преодолеть» время (так происходит и в ряде других воспоминаний), но и участвует в создании некоего призрачного мира, в котором стираются различия между собственным прошлым и вымыслом, авторское «я» воспринимается как нечто чужое, а события чужой жизни переживаются так же остро, как собственные. Вот почему можно согласиться с критиком, заметившим, что Бунин сумел передать то, что "никак нельзя уловить и выразить". _

Завершая разговор о роли памяти в мемуарном повествовании, заметим, что, соединяясь с временем (в виде приема, организующего повествование), она выступает и как тема, и как организующее начало, необходимое для отражения философских, нравственных, этических представлений автора.

Точка наблюдения располагается после описываемых событий и в то же время, как отмечалось, автор одновременно присутствует и внутри события, и вне его. Он и рассказчик, и персонаж, включенный в единую причинно следственную, пространственную и временную связь. Видение событий сразу в нескольких временных плоскостях приводит к появлению определенной дистанции, с которой автор рассматривает события и героев, что, в свою очередь, обуславливает введение исторической перспективы. В тексте она передается посредством своеобразных вступлений или авторских рассуждений типа — так я вернулся в город моего детства.

В целом же происходит реконструкции прошлого. Ведь для создания той модели, о которой говорилось выше, необходим отбор и определенное обобщение фактов. Интересно о реконструкции исторического сознания рассуждает Б.Успенский. Он замечает, что если событие воспринимается самими современниками, участниками исторического процесса как значимое для истории, то ему придается значение исторического факта, что, в свою очередь, "заставляет увидеть в данной перспективе предшествующие события как связанные друг с другом". Отбор же и осмысление прошлых событий производится с точки зрения настоящего, поэтому: "Прошлое… организуется как текст, прочитываемый в перспективе настоящего". _

В таком виде читателю легче постичь "связь времен", представить в воображении единую перспективу разных временных пластов — ретроспекции, настоящего и проспекции. При этом следует учитывать "фактор несовпадения" реального времени и времени повествовательного. План настоящего на самом деле относится к фактически прошедшему (по отношению к моменту написания мемуаров) времени, а то, что условно можно обозначить как «будущее» является настоящим или тем самым моментом, с позиции которого автор рассматривает все происходящее.

Исследование проблемы исторического времени позволяет говорить и о появлении перспективы времени. Внешним признаком ее организации становится переключение времен, создание условной ситуации, когда в сознании автора (и читателя) сосуществует прошлое, настоящее (времени повествования) и будущее (возможность движения из прошлого).

Нередко центром временной перспективы становится событие, поразившее воображение мемуариста. Оно организует все остальное повествование. Так, в "Повести о жизни" К.Паустовского главным событием первой книги является смерть отца героя. Повествование начинается с этого события, и лишь затем постепенно автор начинает выстраивать события своей жизни в их реальной последовательности, начиная с детства. Постепенно они вновь стекаются к смерти отца.

Писатель излагает события в естественной хронологической последовательности, лишь несколько раз смещая ход времени, чтобы не нарушать связности рассказа. Так, историю преподавателя закона божьего Трегубова автор заканчивает его уходом из гимназии в день смерти Льва Толстого, завершая одновременно разговор об этом персонаже. Автор даже извиняется перед читателем: "Мне придется нарушить правильный ход повествования и забежать вперед". Паустовский, 2, т.4, с.101.

Временная протяженность повествования сохраняется в любом случае, даже если автор и не хронометрирует свое повествование. Если нет четких или прямых указаний на время действия, обозначение времени производится в виде описаний смен времен года, возрастных изменений с помощью пейзажа. "В Одессе была зима — и, главное, необычайно холодная для Одессы. Я помню окна, за которыми снег. Сестру — гимназистку не пустили в это утро в гимназию". Олеша, с.349. Сравним с описанием Одессы у Катаева — "У нас зима устанавливалась медленно, неохотно. Долго опадали желтые листья. Долго чернели обнаженные деревья, не отличаясь цветом своим от осенней земли, тугой и холодной, еще не покрытой снегом". Катаев, 3, с.35.

Систему пространственно-временных координат может задавать и лирический рефрен, отражающий различные состояния автора и позволяющий добиваться сочетания разных времен — "революция или чай пить" (Ремизов); "В конце концов, зачем мне эта вечная весна? И существует ли она вообще?" Катаев, 1, с.7.