Порнократия. Сборник статей

Я не раз уже писал о том, что разделяю интеллектуалов на два, так сказать, отряда. Интеллигенция — это те работники умственного труда, которые более озабочены судьбой народа, Отечества, нежели собственным благополучием. Второй отряд — интеллигентство (по аналогии с дворянством, купечеством) — это те интеллектуалы, которые прежде всего беспокоятся о личном благополучии и интересах своего социального слоя. Сказать, что первое хорошо, а второе плохо — не сказать ничего. Когда интеллигенция приходит к власти — она начинает строить новую жизнь, часто даже не спросив, а хочет ли этого народ. Когда интеллигентство приходит к власти — оно начинает строить загородные виллы, не поинтересовавшись даже, что думает об этом народ. Кстати, народ в противостоянии, в полемических битвах интеллигентства и интеллигенции стал чем-то вроде дощечек «Влесовой книги». Одни считают их подделкой, вторые — подлинной вещью, но ссылаются и те и другие постоянно… Очевидно: интеллектуалы, собравшиеся на учредительный съезд, новую жизнь строить не собираются. Скорее всего их объединяет озабоченность тем фактом, что власть им явно недодала за активное участие в демонтаже предыдущего режима. Возможно, для выбивания из власти этой «задолженности по зарплате» и был учрежден на съезде постоянно действующий Конгресс с соответствующим аппаратом. Впрочем, наиболее талантливые и энергичные делегаты съезда многого от власти не ждут. Они заняты возделыванием своих профессиональных садиков, о чем, например, не лукавя, и сказал в телеинтервью Олег Табаков. Что ж, зал в его замечательном театре «Табакерка» очень невелик, и, полагаю, то обстоятельство, что население России убывает на два миллиона человек в год, он почувствует на себе не скоро…

Стул президента

Президент перенес грипп без осложнений, обследовался в кардиологическом центре и с отлично функционирующими шунтами вернулся на работу в Кремль, чтобы в начале января отправиться в очередной отпуск. Эта информация облетела все СМИ, как раньше облетала весть о запуске очередного советского космического корабля. Тема президентского здоровья, надо сказать, гораздо больше занимает наши СМИ, чем, например, то обстоятельство, что по продолжительности жизни постсоветский человек скоро догонит первобытных охотников, погибавших, если верить антропологам, вскоре после наступления половой зрелости.

Рассуждая о власти, о будущих президентских выборах, комментаторы все-таки позволяют себе иной раз иронию и даже сарказм, но когда заходит речь о здоровье гаранта, даже у самых ядовитых журналистов в голосе появляется та жизнеутверждающая вкрадчивость, с которой в коридорах ЦК некогда восхищались небывалой работоспособностью генсека, ежели его начинали вместо искусственного питания кормить с ложечки. С тех пор многое изменилось. О президентском кресле теперь можно говорить по-всякому, но о стуле президента, как прежде, — хорошо или ничего! Я тут как-то на досуге вдруг осознал: моя жизнь с конца восьмидесятых прошла под знаком состояния здоровья Б. Н. Ельцина. То вся Москва шепталась о странной речи, произнесенной им под влиянием неведомых снадобий с трибуны партийного пленума. То вся страна радовалась его благополучному падению с элитного моста где-то в районе правительственных дач. То вышедшая на простор площадей кухонная интеллигенция до хрипоты обсуждала «эффект Буратино», обрушившийся на борца против привилегий во время пребывания в Америке. То докучливый Верховный Совет требовал экспертизы состояния Ельцина, который поднялся на трибуну перед депутатами, предварительно разгорячась в теннисном матче с верным Бурбулисом…

Репетицию немецкого оркестра, беспробудный шеннонский сон, сорок тысяч курьеров-снайперов, финскую войну в шведских снегах и многое другое я опускаю, так как все это уже вошло в сокровищницу общенациональных курьезов. Напомню лишь президентские выборы, когда народ, затаив дыхание, гадал: кто же победит — Зюганов или недуг? Победил Ельцин — и Зюганова, и недуг. А потом была знаменитая операция на сердце — и на несколько часов «атомный чемоданчик» оказался в руках премьера Черномырдина, очень хорошо знающего, сколь крепко пожатье десницы президента, даже когда он на бюллетене или в отпуске. У Е. Шварца где-то сказано, что человека легче всего съесть, когда он болеет или в отпуске. А тут мы имеем до уникальности обратную картину! Вот недавно здоровехонький генерал Николаев был отправлен в отставку бюллетенящим президентом. Сподвижники всенародно избранного прекрасно понимают: если тебя вызывают на ковер, то неважно, где он расстелен — в Кремле, Завидове или Барвихе.

Президент выздоровел — и скоро уйдет в отпуск. Я где-то читал: чтобы проверить организацию производства, надо директора отправить в отпуск. Если все продолжает, как и при нем, исправно функционировать, значит, производство отрегулировано прекрасно, а сам отпускник — отличный руководитель. Если же производство нарушается, значит, руководитель не слишком хорош, не доверяет подчиненным. Третий вариант: производство работает плохо, но после ухода директора в отпуск налаживается. Следовательно, начальник совсем ни к черту — и его нужно гнать. В этих трех случаях все ясно. А что прикажете делать, если плохо налаженное производство остается таким же скверным и после ухода директора в отпуск? Вот ведь вопросец!

1998

Новый год как зеркало русской революции

Наверное, как и многие из вас, значительную часть праздничных дней я провел у телевизора. Сначала я недоумевал, потом злился, но в конце концов призадумался. Ведь телевидение, в том числе новогоднее, — это всего лишь одно из зеркал, отражающих нашу с вами жизнь. Что же отражало это зеркало? Посмотрим…

Ну, о поздравлении президента я просто промолчу. Замечу лишь, что всенародно избранный, видимо, вообще вскоре будет появляться на работе в Кремле раз в году — чтобы поздравить реформируемую им страну с наступающей деноминацией. Бросалось в глаза и другое. Наши многочисленные каналы все эти дни крутили примерно одни и те же отечественные фильмы. На одном канале «Покровские ворота» открывались — на другом тем временем закрывались. На одном канале Шерлок Холмс только начинал читать странное объявление в газете и глумиться над недогадливым Ватсоном, на другом он уже гонялся за собакой Баскервилей. Это очень напоминало новогодний карнавал, на котором несколько человек решили каждый по-своему удивить общественность и после долгих размышлений все до единого вырядились маленькими лебедями. Не согласовали… Недавняя трагедия на Северном Кавказе, когда несколько силовых структур не согласовали действия по отпору террористам, не из этой ли самой оперы, увы, уже кровавой, а не комической? Понимаю, параллель неожиданная, даже рискованная, но вы задумайтесь: телевизор ведь — всего лишь зеркало!

Бросалось в глаза преобладание на праздничном телеэкране ремейков, то есть переделок различных сюжетов, хорошо нам знакомых по советским временам. Но если о главном нам продолжают петь старые песни, и, как правило, поют хуже, чем прежде, — то что же это за такое «главное»? У каждого времени, как известно, свои песни. Какие же песни у нашего времени — «Зайка моя» или «Давно не бывал я в Донбассе»? Теперь становится ясно, почему, несмотря на все призывы, мы никак не можем сформулировать нашу национальную идею. Если это старая идея на новый лад, то так и скажите. Но тогда объясните, почему ради этой старой идеи всю страну уже не один год держат в позе бегуна, присевшего на низкий старт.

Далее. На всех каналах наблюдался почти один и тот же набор знаменитостей — в основном эстрадные звезды и актеры, разбавленные политиками останкинского масштаба. Представители всех остальных профессий в нынешнем эфире такая же редкость, как треска в водах Лазурного Берега. Итак, на одном канале звезда имярек учила нас готовить новогодний пирог, на другом та же самая звезда пела, на третьем она же рассуждала о тайнах бытия, на четвертом рассказывала смешные случаи из своей эстрадно-кулинарной практики, на пятом интервьюировала другую звезду, покрупнее, на шестом травила нас анекдотами. Номера каналов условны и не совпадают с теми, что обозначены в телепрограмме, но суть от этого не меняется. Не напоминает ли это вам ситуацию на нашем политическом Олимпе, где человека могут с треском погнать из вице-премьеров, чтобы вскоре назначить главой администрации или первым помощником, а потом снова — вице-премьером. И чем в таком случае «сильные ходы» президента отличаются от «новых проектов» нашего ТВ? Ох, узок круг как реформаторов, так и звезд. Степень их удаленности от народа постарайтесь определить сами.