Русский лабиринт (сборник)

Конечно, девушки в назначенный час в зале не было. Лука справился у метрдотеля, заказан ли столик. Ни на ее, ни на его фамилию заказа не было, но Лука решил подождать. Многие люди, когда у них назначена встреча в кафе или ресторане, ждут опаздывающего на улице – то ли потому, что боятся, что счет принесут первому обосновавшемуся за столиком, то ли не намерены тратить деньги даже на себя, если встреча не состоится. Лука, когда приезжал первым, всегда ждал внутри – мелочным он не был, да и девушку все равно кормить ему. Матильда появилась, когда он уже выпил водку с соком на аперитив и раздумывал насчет горячего – Лука с утра ничего не ел. Она шла по ресторану в скромном полувечернем платье, но эта «скромность» явно тянула на несколько тысяч американских денег. Белокурые кудри искрились от уличных снежинок, как от бриллиантовой крошки, и спадали волнами на слегка оголенные плечи – живая Лорелея. Немногочисленые посетители, включая дам, проводили глазами все дифеле. Лука галантно встал из-за стола, официант с аристократической уверенностью в движениях пододвинул стул. Только после этого, заметил Лука, в зале снова вернулись к своим делам.

Матильда была великолепна. Лука кормил свой интеллект ее умом, взгляд – ее фигурой, ну а желудок насыщался явствами – полная вкусовая гармония. Девушка, несмотря на молодые годы (ей было всего двадцать четыре), была классически образована (филфак МГУ), очень начитана (от Еврепида до Улицкой), но, главное, владела талантом беседы – то есть умела слушать. Лука рассказывал о перипетиях своей нелегкой жизни, о взаимоотношениях с бывшей женой и хитросплетениях строительного бизнеса. Матильда показывала и участие, и неподдельную заинтересованность, на веселые эпизоды откликалась милым смехом, при этом обнажая безупречные зубки и в особенные моменты касаясь его колена. Вечер лился игристым вином, но Луке все-таки было непонятно, что на дне бутылки. Ну не соблазнять же решила его эта красавица, а о деле или причине встречи речь все никак не заходила. Наконец Матильда, когда уже принесли кофе, сказала, не жеманясь:

– Ты знаешь (они перешли на «ты» почти сразу, без обиняков), я тебе позвонила, потому что ты мне сразу понравился. И как человек и… как мужчина. Не только в физическом смысле – от тебя веет надежностью, а женщину это привлекает больше всего. Наши отношения… их можно продолжить, не сразу… так… постепенно. Я была бы очень рада, если бы все сложилось, как и наше первое настоящее знакомство. Спасибо тебе, вечер был просто замечательный.

– Это тебе спасибо, ты же меня нашла.

Они обменялись номерами мобильных телефонов, правда, Матильда сказала, что свой скоро будет менять – поклонники досаждают. Простились у ресторана, девушка сказала, что провожать не нужно, она еще должна заехать к подруге. Лука посадил ее в такси, поцеловав в ловко подставленную щеку. Желтая машина долго пропускала проезжающий поток – сейчас уступать не модно. Все это время Лука стоял с шапкой в руках и смотрел на такси, не замечая ни начавшейся метели, ни задевающих его плечами прохожих. Единственное, о чем он сожалел, так это, что не пришел в ресторан с цветами, хотя бы небольшим «вежливым» букетиком. Наконец, найдя пролом в торосах автомобильного потока, такси вывернуло на широкую воду и исчезло в снежном пространстве. Лука вздохнул, надел шапку и стал голосовать – свою машину он оставил у дома, чтобы не рисковать после выпитого с ГАИ. Несколько частных «бомбил» сразу же вильнули к нему, препятствуя задним, как обычно, раздалась ругань автомобильных гудков. Лука сказал адрес и сел в машину, даже не спрашивая, сколько с него возьмут. Сегодня он отдал бы все деньги, чтобы поехать домой с ней, поэтому цена на себя одного Луку не интересовала.

Дома Лука налил себе ароматного коньяка и залпом выпил. Он был, конечно, достаточно опытен в жизни, но не настолько, чтобы заматереть в любви. А Лука влюбился, причем окончательно, вдрызг, как шестнадцатилетний пацан. Лука был не просто влюблен – он был сражен. Никогда он и представить не мог, что женщина может быть так красива…как-то вся красива – и обликом, и обхождением, и нежными мимолетными прикосновениями, и неженским взрослым разумом. В ней все было идеально, без допущений, без натяжек. Лука, конечно, встречал женщин в своей жизни, и до женитьбы и после, одни были просто милые, другие довольно красивые, но почему-то несексуальные, третьи наоборот – могли зажечь похоть любого мужчины одними глазами без объективных внешних данных. Матильда же…о, Матильда как будто забрала все достоинства всех остальных женщин, уступив им недостатки. Матильда представлялась Луке золотым сечением всего женского пола, идеалом, ангелом, богиней. Лука и не заметил, как опорожнил бутылку, но совсем не опьянел. На душе было легко и радостно, как бывает в первые солнечные весенние дни, когда просто хорошо и все вокруг – от ворчливого соседа до бездомной злой собаки – вызывает умиление.

Всю оставшуюся рабочую неделю его не узнавали сослуживцы – указания подчиненным Лука Семенович отдавал весело, без какого-либо нажима, за ошибки, приводящие к жалобам наших всегда капризных клиентов, никого не «разносил», как принято, а спокойно журил, вникая во все детали, и сам успокаивал заказчиков, работа у него спорилась, как никогда, с девушками – сотрудницами кокетничал и улыбался, даже когда получал выговоры от начальства за тех же клиентов. «Влюбился наш Лука», – вынесло окончательный вердикт вечное женское жюри присяжных, существующее в каждом коллективе.

– Забрало мужика-то как, – вздыхали в курилке другие мужики, – пропадет, если на стерву нарвется. Оно всегда так – чем лучше мужик, тем баба стервенее.

Но после выходных лучезарность в выражении лица Луки Семеновича несколько померкла, что, естественно никем не осталось не замеченным. И действительно, Матильда не звонила. Ее телефон отвечал стандартное: «Абонент недоступен», – при этом услуги автоответчика там не было. Лука помнил, что она собиралась сменить номер, но за это время могла бы и позвонить или хотя бы прислать эсэмэску. Лука не находил себе места. Он даже хотел позвонить ее отцу, телефоны заказчиков сохранялись в компьютере, но не решился. Что бы он ему сказал, чем объяснил, что ему нужно поговорить с его дочерью, может быть, и Матильду, Мотечку бы этим подвел. Шла неделя за неделей, абонент был по-прежнему недоступен. Лука стал хуже спать, как-то осунулся, на работе стал раздражительным и неприветливым. Внешне он следил за собой – брился, как и прежде тщательно, рубашки и брюки гладила домработница, но внутри был, конечно, полный беспорядок. И странное дело, чем дольше она не звонила, тем больше и больше Лука о ней думал. Думал днем и ночью, на работе и за едой, когда пища не лезла в горло. Лука взял в офисной базе данных заказчиков московский адрес ее родителей и неделю кряду дежурил в машине у ее подъезда – в вечернее время, конечно. Пару раз он видел ее мать – похожую на Матильду, но все-таки не обладавшую такой божественной красотой даже в молодости женщину. Она приезжала с водителем на дорогом джипе, водитель таскал за ней сумки в квартиру, и Лука даже было подумал расспросить про Матильду у него, но не решился. Вдруг подумают что плохое, потащат в милицию – сейчас маньяков хоть отбавляй, и потом позора не оберешься. Один раз Лука съездил на построенную им дачу, но окна были темные – наверное, заезжать туда планировалось только летом.

Скоро мысли о белокурой богине стали одержимостью, и Лука стал пить перед сном все больше коньяка, потом и водки, которую не очень-то любил раньше. Да и сейчас не любил, просто лекарство было под стать болезни – горькое. Коньяком или чем-то изысканным, виски там или ликерами, тоску не запьешь, горе тем более. Потом стал брать «дозу» и с утра и вообще при всяком удобном и неудобном случае. Совсем неудивительно, что через пару месяцев его перевели на должность пониже, а еще через некоторое время рассчитали. С тех пор Лука не выходил из дома, а только смотрел в окно и на телефон, лежащий на подоконнике. Телефон молчал – ему не звонила не только Матильда, но и бывшие друзья, он как-то сразу стал никому не интересен. Телефон молчал, Лука тоже молчал. Но Лука еще и плакал – под весенний дождь, стекавший капельками по давно не мытому лицу его окна. Все чаще приходили недобрые мысли – встать на этот подоконник, наступив на этот проклятый телефон, открыть окно и… все закончить. без всяких записок, обвинений в его смерти, а может, и наоборот, написать ей пространное письмо, может, и в стихах, чтобы знала, бестия, как можно и нужно любить и до чего доводит любовь…или нелюбовь. Лука жил на седьмом этаже – никаких разочарований, шагни он за окно, не последовало бы. Может, он так бы и поступил, но как-то утром после очередного стакана что-то щелкнуло в сердце и в окне потемнело, как будто на него накинули светомаскировку с той стороны. Луке повезло, что телефон лежал на подоконнике, под рукой – последним усилием он набрал «03» и сообщил адрес. Темнота вышла из окна и накрыла его голову тихим капюшоном.