Америка: каким мир был бы без неё?

Последние несколько столетий в мире доминирует Запад. Мы можем назвать этот период эпохой Запада, причем вторая половина столетия были эпохой Америки.

Поговорите с образованными людьми за пределами западного мира, и вам покажется, что, по их мнению, Запада больше нет. Одна из дежурных фраз — «после Америки…» За рубежом обсуждают не то, уйдет ли Америка в прошлое, а кто придет ей на смену. Главные кандидаты — это Россия, Бразилия, Индия и Китай, но эксперты ставят на Китай. Согласно Кан Сяогуану, профессору Китайского народного университета в Пекине, «в наши дни люди смотрят на Запад сверху вниз — на западных лидеров, на научное сообщество, на обычных граждан». [183]

Когда я слышу речи этих людей и вижу их глубокую уверенность в себе, даже высокомерие, — я чувствую изумление. Я вырос в эпоху превосходства Запада, когда то, что в американских школах называется европоцентризм, было незыблемым. Для меня, школьника с бомбейских улиц, это было не менее прочным, чем закон всемирного тяготения. И это до известной степени делало в наших глазах западных людей лучше, а мы, казалось, ощущали себя людьми второго сорта. Причиной ощущения неполноценности был не расизм — в ставшей независимой Индии не было белых людей, которые могли бы быть расистами. Превосходство Запада ранило нашу гордость потому, что нам приходилось признать, что у западноевропейцев было что-то, чего нет у нас. Страны Запада задавали тон и командовали, а мы — нет. Их жизни и решения влияли на мир не так, как наши. Даже если когда-то их превосходство было связано с завоеванием, они благодаря собственным ресурсам развили силу, позволившую им завоевывать других. Иными словами, они должны были быть сильнее до завоеваний для того, чтобы эти завоевания стали возможны.

Внимательно исследовав этот вопрос, мы поняли, что истинным источником силы Запада и превосходства Америки была экономическая мощь. Реальная сила Америки была не в том, что она могла сокрушить других, и не в том, что американский образ жизни и культура вызывали всеобщее восхищение. Скорее причиной военной, политической и культурной мощи Америки стало ее богатство. Богатство Америки давало ей возможность иметь более совершенные вооруженные силы, чем те, которыми располагала любая другая страна. Богатство Америки приносит ее гражданам уверенность в себе и позволяет проявляться их творческим способностям, вот почему американская культура источает неотразимое обаяние — обаяние индивидуальности и успеха. Теперь я понимаю, что когда Америку настигнет упадок, не только снизится уровень жизни американцев, но сами решения Америки перестанут быть значимыми для мира, а американские обычаи и культура будут становиться все более маргинальными и маловажными. Подумайте о том, как американцы смотрят на Мексику — со смешанным чувством снисхождения и презрения. Именно так будут смотреть на нас. Поправка: многие образованные люди за пределами западного мира видят нас именно так уже сегодня. Именно то, что в течение моей жизни произошел перенос уверенности в себе и своем будущем с Запада на Восток, кажется мне особенно поразительным.

В определенном смысле подъем Востока — это американская история успеха. Намерением основателей Америки было создать новый рецепт успешности не только для Америки, но и для всего мира. Это был рецепт 1776 г. для достижения благополучия обычным человеком. Этот рецепт был придуман здесь, но он никогда не предназначался только для американцев. Исключительность Америки всегда была связана с американским универсализмом. Вот почему в Декларации независимости не говорится «все американцы», но говорится «все люди». Америка хочет, чтобы другие страны заняли более заметное место в мире, но она хочет видеть, что они преуспели в этом не путем завоеваний, а путем создания богатства. Индия и Китай входят в силу благодаря тому, что они создают богатство. Они хорошо учились у своих американских учителей.

Теперь, как это было в случае с Америкой, экономическая мощь Китая превратится в военную силу и, наконец, в культурное влияние. Возможно, в это трудно поверить, но китайские машины, китайская мода, китайская музыка и китайская еда станут модными. Эти перемены возникнут не в результате завоевания, а благодаря тому, что Китай создает богатство. В этом смысле успех Китая честно заработан, как и несколько меньший успех Индии. В целом, я с восторгом смотрю на эти достижения. Китайцы и индийцы усвоили что-то из духа 1776 г…

Я также рад сообщить, что подъем Востока принесет с собой конец прогрессизма. Отчасти, это естественно: как только страна приходит в упадок, многие из ее приоритетов и идеологий приходят в упадок вместе с ней. В прошлом китайцы, индийцы и бразильцы посещали международные конференции и любезно кивали в знак согласия, когда западные прогрессисты рассуждали о своих политических предпочтениях. Но теперь главная мантра Азии, Африки и Южной Америки — «модернизация без вестернизации». Термин «вестернизация» здесь означает «прогрессизм». Восток не собирается отвергать западные технологии или западные экономические структуры. Скорее, он все больше отвергает западные ценности. Большей частью отвергаются ценности не 1776 г., а 1968-го. Восток не хочет видеть моральное разложение, распад института семьи и вульгарность популярной культуры, которые ассоциируются с Америкой и Западом. Это не «американские» черты, это черты прогрессизма. Жители стран Азии согласны с американскими консерваторами: они отвергают прогрессизм, и хотят держаться от него как можно дальше. «У нас здоровые семьи и здоровые сообщества, — говорил мне один индиец. — С чего бы нам хотеть импортировать всю эту грязь?» Когда-то Восток хотел быть современным и западным. Затем он хотел быть современным, и при этом был не прочь быть западным. Теперь он хочет быть современным, но не западным.

Для людей на Западе настоящим шоком в господстве Азии на мировой арене является то, насколько иначе будет управляться мир, когда Америка потеряет свое влияние. Наша история, наши карты, наше чувство времени и места должны будут измениться. Сегодня наши книги по истории рассказывают о Первой мировой и Второй мировой войнах. Но в действительности эти войны не были мировыми. Они были европейскими гражданскими войнами. Я подозреваю, что через сто лет к ним будут относиться иначе, а роль в этой войне Японии будет рассматриваться отдельно и более подробно. Мы, бывало, размещали Европу на картах в центре мира, а Китай — на периферии. Китайцы предпочитали иметь карты, где посередине находился Китай. Когда иезуиты прибыли в Китай в шестнадцатом столетии, они был изумлены, увидев китайские карты. Это было начало эпохи европейской экспансии. Но в эпоху доминирования Китая будет иметь смысл для всех — не только для китайцев — размещать Китай в центре, а Европу и Америку по краям. Карты будут отражать реальность. В синоцентричном мире весь наш понятийный аппарат должен будет измениться.

Многие американцы, которые понимают, что наступает время, когда главную роль в мире будет играть Китай, утешают себя мыслью о том, что, хотя китайцы восточный народ, думают они как американцы. Это этноцентричный взгляд на вещи, притом весьма близорукий. Если мы хотим увидеть, на что будет похож мир, где доминирует исламская цивилизация, нам нужно посмотреть на то, как правили мусульмане в то время, когда они действительно играли ключевую роль в мире. Точно так же, посмотрев на то, как выглядел мир, когда Китай был лидирующей супердержавой, мы можем представить, как будет выглядеть мир с Китаем в роли гегемона сегодня. Такую работу блестяще проделал Мартин Жак в своей недавно изданной книге «Когда Китай будет править миром». Хорошо информированный ученый, проживший большую часть своей сознательной жизни на Востоке, Жак дает нам возможность глубоко погрузиться в историю Китая и китайскую психологию и демонстрирует, что китайцы своеобразный народ, который намеревается вести дела мира своим собственным способом. Одно совершенно точно: китайцы — не американцы, и их путь — не американский. Несмотря на это, некоторые аспекты современного Китая напоминают мне о том, какой когда-то была Америка.