Тайны инопланетных цивилизаций. Они уже здесь

Миланский астроном подключился к изучению Марса довольно поздно — 12 сентября, то есть уже через неделю после «пика» противостояния. Он не сомневался в том, что красная планета во многом подобна Земле, и признавал разделение областей Марса на «моря» и «континенты». Но их присутствие подразумевает наличие рек.

Именно «русла рек» и разглядел острый глаз Скиапарелли. В первый раз он их заметил в октябре 1877 года — тонкие прямые линии, пересекающие красноватые «материки» Марса. Но астроном не был уверен в достоверности увиденного и не стал делать преждевременные выводы. Сеть линий он распознал только в январе 1878 года, дальнейшие наблюдения, по март 1878 года, подтвердили, что он не ошибся.

В своих записях и в отчете для научных журналов он назвал эти линии «canali», хотя имел в виду первоначальное значение этого слова в итальянском языке — узкий водный проток, русло реки. Это подтверждает и то обстоятельство, что в своих статьях Скиапарелли зачастую использует близкое по смыслу слово — «fiume» (река).

Однако его открытие попало на хорошо подготовленную почву. В то время строительство каналов было излюбленной темой для прессы. За восемь лет до этого началось судоходство в Суэцком канале, а за два года до этого было принято решение о строительстве Панамского канала, и его проект активно обсуждался. Понятно, что когда статья о «каналах» на Марсе попалась на глаза научным обозревателям периодических изданий, они немедленно раструбили сенсационную новость: итальянец открыл доказательство существования высокоразвитой цивилизации марсиан!

Сам Скиапарелли очень долго протестовал против такой точки зрения на природу «каналов». Предположение об их искусственном происхождении было высказано им гораздо позже. 1 июня 1895 года он напечатал статью под заголовком «Жизнь на планете Марс», в которой развивал уже общепринятую к тому времени гипотезу, что каналы имеют искусственное происхождение. Посылая эту статью Фламмариону, он приписал над ней в виде эпиграфа латинскую поговорку: «Semel in anno licet insanire» («Раз в год позволено сойти с ума»).

Строители «каналов»

Итак, Скиапарелли нанес на свою карту марсианской поверхности тридцать тонких линий, которые он назвал каналами.

Согласно его описанию, каналы представляют собой длинные правильные линии — гораздо более правильные, чем наши реки. Все они имеют очень большую протяженность — от 3000 километров и больше. Кроме того, они очень широки — по наблюдениям, ширина некоторых из них должна быть не меньше 200–300 километров, то есть больше, чем ширина пролива Ла-Манш. Но и те, которые кажутся в телескоп паутинками, на самом деле должны быть шириной в 30 километров, поскольку только такие линии можно разглядеть с Земли, — ни одна из земных рек не была бы видна с Марса. Каждый канал «впадает» в море, озеро или в другой канал. В некоторых озерах сходится до восьми каналов.

Долгое время Джованни Скиапарелли был единственным астрономом, кто видел и описывал каналы. Это вызывало понятное недоверие у ученых. Кроме того, началась серьезная дискуссия по поводу новых названий, которые итальянец дал элементам марсианской поверхности, составляя свою карту. Дело в том, что Скиапарелли отказался от системы Проктора и переименовал известные объекты, опираясь на мифологию и античную литературу. Это вызвало критику, но со временем система Скиапарелли, настраивающая на поэтический лад, возобладала.

К противостоянию 1879 года Скиапарелли готовился тщательнейшим образом. На этот раз «каналы» показались Скиапарелли куда более четкими и определенными, нежели раньше. Но тут же они его удивили. Канал, названный Нилом, раздвоился. «Это был большой удар для меня, — писал Скиапарелли, — когда я увидел, как на месте одной линии появились две, точно параллельные».

Он назвал это странное явление «удвоением» («gemination») и позднее неоднократно наблюдал его. Так, в ночь на 21 января 1882 года итальянец обнаружил раздвоение каналов Оронт, Евфрат и Ганг. К 19 февраля он сделал записи о раздвоении двадцати каналов.

Вроде бы вновь напрашивается предположение об оптической иллюзии. Однако Скиапарелли уверен в реальности увиденного. «Я принял все предосторожности, чтобы избежать любой возможности иллюзии, — писал он. — Я абсолютно уверен относительно того, что наблюдал».

Сообщение об этом вызвало новую сенсацию. Удивительнее всего было то, что в большинстве случаев ни одна из новых линий не совпадала со старым «руслом». Если учесть масштабы, то получалась фантастическая картина: в течение нескольких дней с поверхности планеты исчезает громадный пролив, 50 километров в ширину и протяженностью в 1000 километров, а вместо него появляются два таких же пролива: один — в 100 километрах правее, другой — в 100 километрах левее.

Раздвоению подвергались далеко не все каналы. Происходило оно в начале марсианской весны или осени. Раздвоение обычно держалось несколько месяцев и постепенно сходило на нет исчезновением обеих полос. Раздвоению подвергались не только каналы, но и небольшие темные пятна озер.

Несмотря на недоверчивое отношение астрономов к идее каналов, постепенно то один наблюдатель, то другой выступал с подтверждением наблюдений Скиапарелли. Сегодня уже понятно, что статьи и карты авторитетного итальянца оказали определенное воздействие на молодых ученых, которые стали замечать тонкие линии каналов там, где ранее видели только группы размытых пятен.

Их рисунки стали появляться на страницах научных и популярных журналов, внося вклад в теорию каналов. Миланский астроном находил все больше сторонников в самых разных кругах.

Вот что, например, писал Отто фон Струве: «К сожалению, я должен признать, что никогда не видел каналов. Но зная выдающиеся способности Скиапарелли как наблюдателя, я не могу сомневаться, что они там есть».

Некоторые молодые астрономы прямо брали карту Скиапарелли и начинали искать на Марсе обозначенные им каналы. И, разумеется, раньше или позже находили их.

Одним из верных сторонников теории каналов был французский наблюдатель Генри Перротин, работавший в Ницце. Впервые он увидел каналы 15 апреля 1886 года. И с тех пор загорелся мечтой найти и описать новые каналы.

В 1888 году, получив мощный телескоп, Перротин заявил, что обширная область Ливия, размером с Францию, полностью покрылась водами Моря Песочных Часов (Большого Сирта). По этому поводу он восторженно писал: «Планета Марс — не пустыня мертвых камней. Она живет; развитие жизни показано целой системой очень сложных преобразований, которые порой столь масштабны, что могут быть видимыми жителям Земли».

Впрочем, открытие Перротина было вскоре оспорено другими астрономами, пользовавшимися более совершенной оптикой. «Затопленный континент» вновь появился на свет. Но кто, кроме специалистов, читает опровержения?

В связи с шумихой, поднятой вокруг каналов, все с нетерпением ждали Великого противостояния августа 1892 года. Ждал его и Камилл Фламмарион. Этот француз удивительным образом умудрился соединять вроде бы несоединимое: он был ученый и писатель-фантаст, научный популяризатор и эзотерик. На самом деле все просто — он был из поколения людей, которые уже оценили блага научно-технического прогресса, но еще не смели отказаться от метафизической картины мира, доставшейся в наследство от клириков Старой Европы.

В 1892 году Фламмарион заканчивал первый том своего нового фундаментального труда «Планета Марс и условия ее обитаемости». Уже из названия видно, что французский популяризатор чрезвычайно увлекался вопросом обитаемости других миров. И это действительно так — за свою жизнь Фламмарион издал с десяток довольно неплохих книг, в которых всесторонне обсуждалась эта тема. Подробнейшим образом изучил Фламмарион и труды предшественников. И, по-видимому, одна из старых идей, высказанная Пьером Гассенди, оказала на него значительное влияние. Напомню, что речь идет о прямой зависимости облика инопланетян от физических условий мира, в котором им приходится жить.