Илья Эренбург и Николай Бухарин

В архиве Бухарина сохранились еще два письма Эренбурга. “8 июня [1935 года] Дорогой Николай Иванович, снова у нас недоразумения! Я легко могу понять, что с Эльзасом я “не попал в точку” 71. Но, во-первых, я неоднократно просил осведомить меня об этих “точках”.

Во-вторых, почему мне сразу не сообщили об этом и не попросили переделать статьи?

На поездку в Эльзас я потратил неделю времени, на чтение всяких автономистских газет и пр. плюс сама статья – еще неделя. Это все же представляет какое-то рабочее время. Поездка в Эльзас при таких условиях отнюдь не парти де плезир72!

Ясно, что очерк об Эльзасе можно было бы написать и иначе. Поэтому я все время слал письма и телеграммы, спрашивал – и ни гу-гу. Теперь я прошу Вас вернуть мне рукопись с пометками, объясняющими трудности, и я статью переделаю: хочу все же использовать как-то эту поездку. С другой стороны, повторяю просьбу: держать меня в осведомленности о желаниях редакции, о точках, которые у нас вдоволь подвижны, и о прочем. Иначе сейчас писать отсюда невозможно. Судите сами – прежде чем затеять всю эту серию поездок по областям, смежным с Германией, я много раз запрашивал редакцию: не выйдет ли как с Сааром73 и пр. Отвечали: нет.

Тогда я стал после первого же очерка спрашивать, как именно писать, годится ли и пр. Молчание. Только Ландерс74 (так в письме. – Б. Ф.) передает от Вашего имени: пишите, как знаете, хорошо и т. д. А вот и результаты. Я, правда, делаю еще опыт и посылаю очерк об Эйпене75, но уверяю Вас, что при таких условьях работать нельзя. Я понимаю, что у Вас и без этого уйма дел, но приспособьте для этого иностранный отдел. Теперь я там никого не знаю76. В эпоху Раевского77, Гнедина78 я еще мог спросить их, но кого я теперь спрошу? Напишите мне наконец-то, о чем и как мне писать. О Германии трудно, во-первых, КБ79 не любят (так! – Б. Ф.), когда я пишу о Германии, во-вторых, в эту прекрасную страну меня не пущают. О Франции? Но я ведь не могу превратиться в интуристского гида из “Ревю де Моску”!

Вот, например, скоро я двинусь в Союз. Могу по дороге что-либо посмотреть, выбрать маршрут в связи с планами очерковыми, но для всего этого мне нужны указания, так как предвидеть нюансы, во-первых, высоко политические, а во-вторых, внутренне-редакционные я уж никак отсюда не могу.

Итак, это первый и основной вопрос. Перехожу к другому – к съезду писателей80.

Как Вы слыхали, им занимался Б[арбюс]. Но он уехал в свое поместье и ничего не делал. Меня в свое время “обуздали”81-82. В итоге я очень опасаюсь, что будет мало звезд и много различной богемской сволоты троцкистски-анархического типа – писатели никакие, но поговорить любят. Наша делегация своеобразна: никто не владеет иностранными языками и из 18 душ только 5 хотя бы несколько известны на Западе как писатели83. Впрочем, все это к делу не относится – просто мои страхи.

Я теперь много работаю над этим, чтобы хоть как-нибудь исправить дело. Вопрос, как поставить информацию для “Известий”: какое место хотите Вы отвести?

Передавать телеграфом или не нужно? Съезд будет продолжаться пять дней.

Открывается 21 [июня]. Если телеграфом, известите вперед, так как мне нужно раздобыть машинистку, чтобы она все переписывала латинскими буквами – у меня будет немало хлопот и без этого. Хотите ли Вы также впечатления наших делегатов?

Сообщите, с кем Вы договорились, чтобы не вышло недоразумений, повторений и пр.

Хотите ли иностранцев – статьи или речи? Я слыхал, как К[ольцов] просил у Блока84 статью для “Правды” о задачах съезда. Словом, обо всем сообщите мне вперед.

В ближайшие дни выходит книжкой мой роман “Не переводя дыхания”. Мне очень хотелось, чтобы в “Известиях” была о нем статья, если, конечно, Вы находите это удобным и сам роман достойным этого85.

С Мальро вышло нехорошо. Его разобидели, и, по-моему, зря: книга хорошая и отрывок был понятный86.

Жду от Вас скорого и исчерпывающего ответа на это письмо.

Я очень устал: съезд, перевод Мальро, статья для “Известий”. Не знаю, когда удастся отдохнуть или даже просто перевести дыхание.

Крепко жму руку!

Ваш И. Эренбург”.

Одна из статей Эренбурга 1935 года, напечатанных Бухариным, вызвала отрицательную реакцию Сталина (“Письмо Дусе Виноградовой”, “Известия”, 21 ноября 1935 года); узнать об этом Эренбург мог только от самого редактора: “Однажды Сталин позвонил Бухарину: “Ты что же, решил устроить в газете любовную почту?..” Было это по поводу моего “Письма к Дусе Виноградовой”, знатной ткачихе: я попытался рассказать о живой молодой женщине. Гнев Сталина обрушился на Бухарина”87. 29 января 1936 года отмечалось 70-летие Ромена Роллана; 31 января Международная ассоциация писателей провела в Париже торжественное заседание, и Эренбург активно участвовал в его подготовке. Бухарин, высоко ценивший Роллана и написавший к его приезду в СССР статью “Мастер и воин культуры, сын человечества” (“Известия”, 24 июня 1935 года), решил дать в газете подборку материалов к юбилею писателя (он и сам написал еще одну статью о Роллане – “Горные вершины”, 29 января 1936 года). 14 января Эренбург сообщал Мильман: “Получил телеграмму от Б[ухарина] о Ромене Роллане. Сделаю все возможное, хотя поздновато сообщили. Сам писать не буду”. По просьбе Эренбурга о Роллане для “Известий” написал Жан Геенно (через какое-то время Л. М. Козинцева-Эренбург просила в письме Мильман “взять в Известиях гонорар Guehenno за статью о Ромэн Роллане и послать ему по адресу книгу о Музее западной живописи”88).

В марте и начале апреля 1936 года Эренбург много общался с Бухариным в Париже; об этих встречах рассказывается в мемуарах: “…Бухарин приехал в Париж. Он остановился в гостинице “Лютеция”, рассказал мне, что Сталин послал его для того, чтобы через меньшевиков купить архив Маркса, вывезенный в Париж немецкими социал-демократами.

Он вдруг добавил: “Может быть, это – ловушка, не знаю…” Он был встревожен, минутами растерян, но был у него чудесный характер: он умел забывать все страшное, прельстившись выставкой, книгами или “кассуле тулузен” – южным блюдом, гусятиной и колбасой с белыми бобами. Он любил живопись, был сам самодеятельным художником – писал пейзажи. Люба (Л. М. Козинцева-Эренбург. – Б. Ф.) водила его на выставки. Французы устроили его доклад в зале Мютюалитэ, помню, как восхищался Ланжевен мыслями Бухарина. А из посольства пришел третий секретарь – там если не знали, то предчувствовали близкую развязку. Мы как-то бродили по набережной Сены, по узеньким улицам Латинского квартала, когда Николай Иванович всполошился: “Нужно в “Лютецию” – я должен написать Кобе”. Я спросил, о чем он хочет писать – ясно, что не о красоте старого Парижа и не о холстах Боннара, которые ему понравились. Он растерянно засмеялся: “В том-то и беда – не знаю о чем. А написать нужно – Коба любит получать письма”89. В Париже Эренбург дал прочесть Бухарину рукописть “Книги для взрослых”, где наряду с вымышленными главами были и мемуарные, в частности глава о Первой московской гимназии и в ней слова о Бухарине и Сокольникове (Эренбург 10 мая писал Мильман: “Сейчас посылаю авиа статью о колхозах (Испании. – Б. Ф.) в “Известия” на имя НИ. Поступить иначе считаю неудобным. Одновременно пишу НИ, очень настойчиво прошу пропустить в газете отрывок из романа (“Книга для взрослых”. – Б. Ф.) до выхода “Знамени”.

Отрывок, если НИ хочет, пусть выберет сам. Можно 19 главу90. Можно другое по его выбору: он роман читал”, – поскольку Эренбург не посылал Бухарину в Москву рукопись “Книги для взрослых”, речь может идти только о чтении в Париже, тем более что и свободного времени у Бухарина там было больше и виделся он там с Эренбургом не раз). Кстати сказать, в пору пребывания Бухарина в Париже получил Эренбург очень доброжелательный, если не сказать восторженный отзыв, члена редколлегии “Знамени” С. Рейзина о “Книге для взрослых”; среди немногих рекомендаций автору была такая: “Я бы снял имена Бухарина, Карахана”91. Эренбург эту рекомендацию отверг, и ласковые слова о Бухарине появились в пятом номере “Знамени” (“Книгу для взрослых” издательство “Советский писатель” сдало в набор 21 июня 1936 года, а подписали ее в печать 10 декабря 1936 года, когда у Эренбурга уже никто и не спрашивал, оставлять Бухарина или нет, – все необходимые купюры издательство сделало само).