Правда о Николае I. Оболганный император

Цитаты взяты из трудов Карла Маркса, но критик капитализма не пользовался ничем, чего не было в открытой английской печати.

«Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идёт о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идёт о сукнах гна Смита или об иголках гна Джаксона. И заметьте, что всё это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона»,  — это уже пишет Пушкин, интересовавшийся событиями в «передовых» странах. [165]

А вот английский интеллектуал Карлейль, демонстрируя замечательную протестантскую этику (о которой до сих пор мечтают российские интеллигенты) высказывался о британском пролетариате, как о «бесчисленных скотах», «бездушных тварях, отребье», у которого «обезьяньи рожи, чертовы рыла… собачьи морды, тяжелые и угрюмые бычьи головы».

Поскольку власти своевременно отправляли на плаху или каторгу потенциальных бунтарей, пролетарский протест был в Англии достаточно слаб и бессмысленен вплоть до 1830-х годов; так в 1810-х доведенные до голода рабочие-луддиты разрушали станки. В случае если происходила какая-то самоорганизация рабочих, то расправа над ними была быстрой и кровавой. Как, например, в 1819, когда собравшиеся на митинг в Питерлоо (близ Манчестера) рабочие хлопчатобумажных фабрик были изрублены кавалерией. Число погибших и раненых составило 400-500 человек. Испуганные власти издали тогда т.н "Шесть законов", которые запрещали собрания более 50 человек, процессии с оркестрами и знаменами, форсировали аресты и высылку в колонии "опасных лиц".

Английская промышленная революция шла по костям, и не только в колониях Великобритании. Несколько десятилетий в период после наполеоновских войн происходило сокращение зарплаты  в метрополии — капиталисты боролись за повышение прибыли, а машинное производство убивало мастерские ручных ткачей. Английский историк Э. Хобсбаум в своем труде "Век революции" оценивает число умерших от голода за это время в Англии в полмиллиона человек.

Военная мощь британской короны опиралась на наемных солдат (из числа вышеописанных пролетариев) и насильно завербованных (по сути рабов) матросов. По их спинам, для развития интеллекта, гуляли плетки-девятихвостки, именуемые «кошками» (сat o' nine tails). («Размочить кошку» означало смыть кровь, которая слепляла волокна плети и делала удары особо мучительными.) Жестокие телесные наказания в армии и флоте Ее Величества продержались до 1881 г., поэтому королеву надо бы по справедливости назвать Викторией Кошкиной. Помимо мучительного бичевания — число ударов доходило до 1200 — применялось на британском флоте и такое садистическое, часто заканчивающееся смертью наказание как килевание.

Мало следов народного правления замечаем мы и в политическом устройстве Британской империи. Большая часть ее населения — коренные жители колоний — имели не больше политических и гражданских прав, чем овцы и коровы. Палата лордов была наследственным аристократическим органом. Большая часть нижней палаты избиралась от так называемых «гнилых местечек», где могло насчитываться лишь несколько жителей, обладавших избирательными правами. Такое «избрание» было, в общем фикцией, которая устраивалась одной из двух олигархических группировок, вигами или тори. Даже с учетом расширения избирательных прав, происходившем в ходе промышленной революции, политические элиты продолжали хорошо контролировать выборный процесс: две трети всех членов британского парламента, избранных между 1660 и 1945 гг., происходило лишь из 368 семей. [166]

И тем не менее, как в российском, так и в мировом общественном мнении, Англия представала как родина всяческих свобод.

Русский «образованный класс», огромную часть которого составляли откровенные англоманы, был весьма расположен к Англии, которую он знал, в основном, с фасада, из посещений ухоженных британских поместий и шикарных лондонских магазинов, из трудов Карлейля и других певцов джингоистского величия.

Русская демократическая публика разделяла строки поэта: «Англичанин-мудрец, чтоб работе помочь, изобрел за машиной машину…» и с восхищением следила за английским техническим и социальным прогрессом.

Не нашли особого отклика в российском образованном классе и кошмарные события в Ирландии.

Ирландский скелет в шкафу

Каждый российский англоман безусловно знал о Magna Charta. Хотя стоило бы ему, для расширения кругозора, ознакомиться с килькенийским статутом короля Эдуарда III, согласно которому колесовались живьем все англичане, которые носят ирландскую одежду, женятся на ирландках и дают своим детям ирландские имена. [167]

«Головы убитых за день, к какому бы сословию те не относились, должно было отсечь и принести к тем местам, где он (полковник) располагался на ночь, и разложить их по обеим сторонам дороги, ведущей к его палатке, и так, чтобы никто идущий к нему с каким-либо делом, не преминул увидеть их. Головы должны устрашать; от мертвых не убудет, а живые пусть ужасаются при виде голов своих отцов, братьев, детей, родственников и друзей, на которые будут натыкаться, идя разговаривать с вышеупомянутым полковником.»,  — таков был стиль английского правления в Ирландии уже во времена Елизаветы I. С этого времени входит в систему разорение местного населения при помощи конфискации у него земли — в пользу английских колонистов. [168]

Кромвелевское завоевание Ирландии, приведшее к гибели половины населения острова, 616 тыс. чел., началось со слов вождя буржуазной революции, что Англия «продолжит великий труд по искоренению кровожадных ирландцев и их приспешников и доброжелателей». [169]100 тыс. ирландцев были проданы как рабы в Вест-Индию. Парламентские акты 1652 и 1653 гг. полностью лишали земли всех ирландцев, которые участвовали в антианглийском движении. А те, кто не участвовал — также, по сути, лишались всего, как "не показавшие своей постоянной преданности английскому государству". Одну треть земли у них просто отнимали, а взамен оставшихся двух третей "предоставляли" участки в бесплодном скалистом регионе на западе острова. [170] 

Еще в 17 в. 85 % всей земли, принадлежавшей ирландцам, было конфисковано и передано во владение колонистам-протестантам из Англии и Шотландии («священное право частной собственности» в английском исполнении.)

В 18 в. отрубленные головы ирландцев не выкладывались у дорог, поскольку были найдены более экономные способы истребления коренного населения острова.

«Треть ирландской арендной платы тратится в Англии, что вместе с прибылями, пенсиями и прочим составляет добрую половину доходов королевства, все — чистая прибыль для Англии. Эта арендная плата выжимается из крови, жизненно важных органов, одежды и жилищ арендаторов, которые живут хуже, чем английские нищие»,  — писал Джонатан Свифт в статье «Краткое обозрение государства ирландского».

В «Письмах суконщика» Свифт писал, что «все дороги, улицы и двери домов осаждаются нищими женщинами, за которыми следует 5–6 детей, прося и моля прохожего о милостыне», в "Скромном предложении" об ирландцах, которые "продают себя на Барбадос", чтобы рабством спастись от голодной смерти, а его современник, лорд-наместник Ирландии, докладывал в Лондон, что в городских рвах лежат трупы людей, рот которых покрыт зеленью от травы, которой они пытались утолить свой голод в последние минуты жизни. [171]