Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Не помогали ни обещания бешеных денег настройщикам, ни командирование на завод по приказу самого Л. П. Берия в качестве настройщиков лучших разработчиков радиоэлектронной аппаратуры из других промышленных НИИ. Главные инженеры этих НИИ лично возглавляли бригады своих специалистов, производивших круглосуточно настройку отведенных им «линеек» шкафов координатных блоков. Но настройка все равно не ладилась. Консультации представителей КБ-1 тоже были бесполезны: специалистам КБ-1 надо было еще у себя в лабораториях с помощью немцев познать детские болезни «АЖ», провести доработку аппаратуры сначала местными подпайками, а затем откорректировать конструкторскую документацию, проверить корректировку производством.

На головной завод сплошным потоком шли приказы на изменения конструкторской документации, нередко отменяющие друг друга, и это еще более обостряло кризисную ситуацию на заводе. Кое-кто злорадствовал: мол, говорили же мы, что «АЖ» не будет работать.

В этих условиях завод, имея жесткие сроки выпуска аппаратуры, контролируемого и министерством, и ТГУ, и специальным аппаратом при Берия, не выпустил ни одного координатного шкафа. В связи с этим в КБ-1 по личному заданию Берия приехали Ванников и Рябиков. По их указанию в кабинет Еляна были вызваны начальники отделов КБ-1 и ведущие специалисты, представители заводов и министерства.

- Что же вы, голубчики, опять пустили коту под хвост всю программу завода по координатным блокам? - спросил Ванников. - И опять Василия Михайловича и даже меня впутали в это дело. Или вы думаете, что у меня своих дел нет?

Ванникова Берия уже не первый раз подключал по «пожарным» делам к «Беркуту», словно бы не полагаясь на Рябикова или желая ему помочь опытом Ванникова, приставленного правительством к Курчатову и поднявшего на ноги атомные дела. Сам Рябиков вряд ли был в восторге от такого шефства, навязываемого ему сверху, но внешне этого не проявлял, тем более что Борис Львович осуществлял свою миссию ненавязчиво, с большим тактом. Он был человеком большого ума, большого опыта, динамичным и внешне и внутренне, остроумным, вносившим непередаваемую неугомонность и живость во всякое дело, к которому прикасался.

- Вам что? - продолжал он. - Написал приказ на изменение чертежей, послал на завод, бумага все стерпит. А на заводе - железо, оно не терпит таких фокусов, железо стонет от ваших бумаг. Вы завод поставили на карачки. Вы хоть понимаете это? Все, что сделано, - на свалку, и начинай сначала. Когда-нибудь кончатся эти изменения?

- Мы все это понимаем. Но если ничего не менять, то аппаратура не заработает, - ответил Павел Николаевич Куксенко.

- Ну, знаешь, если нам, старикам, каждый день менять, да еще молодых, то и у нас заработает. Но это уже не та работа.

Все присутствующие грохнули хохотом, кроме Павла Николаевича, который заерзал на стуле, пожевал губами и с гордой осанкой откинулся назад, как бы высказывая возмущение столь глупой по его понятиям шуткой. А Ванников, кругленький, подвижный, укоризненно покачал выбритой лысой головой, прищурил и без того узкие щелки глаз, прогнал с лица редкозубую улыбку, с деланной строгостью набросился на смеющихся:

- Регочете, потому что молодые и глупые. А нам от таких шуток плакать хочется. Но я ведь без смеха, Павел Николаевич. Неужели все изменения так необходимы? Может быть, можно доработать аппаратуру, не выбрасывая задел?

- Тут уж ничего не поделаешь. Мы в самом начале предупреждали, что запуск серийного производства до проведения испытаний головного образца чревато бросовыми работами. Нам сказали, что на это придется пойти, потому что время - деньги.

- Оно-то чревато, но такое чрево нагулять - это тоже надо уметь. Давайте так договоримся: вы на завод никаких бумаг не посылали, а завод их не получал. Пусть заводские и ваши конструкторы соберутся вместе и прожуют эти бумаги так, чтобы задел не выбрасывать. Оставить только минимум изменений, действительно необходимый для того, чтобы все, как вы говорите, заработало. А конструкторам за сохранение задела подкинем премию. Правильно я говорю, Василий Михайлович?

- Оно-то правильно, но мы уже все варианты перепробовали и убедились, что сделанную партию аппаратуры придется выбросить. Лучше начинать новую партию по новой документации, - ответил за Рябикова Куксенко.

- Тогда слушайте меня внимательно. Я уразумел из нашего разговора и собираюсь доложить ЛП, что все вы здесь забыли, что такое ответственность. Поэтому надо заставить КБ-1 отвечать за выпуск первой партии изделий на заводе. Пока эти изделия примет военная приемка, за их выпуск спрос будет с вас, а не с завода. Завод клепать железки научился, как ему скажут, так он и сделает. Вы, разработчики, должны настроить первую партию изделий, показать заводчанам, как это делается, причем не по липовым инструкциям, а делом. И перезжайте на это время на завод хоть всем своим КБ и со всеми вашими немцами. А представители министерства и завода учтите, что выпуск первой партии блоков взамен выброшенных будет запланирован вместе со второй партией, так что для завода и министерства вместо индульгенции будет двойная программа.

- Но нам и заводу нужна кое-какая помощь, - отозвался Елян.

- Вы избаловались и думаете, что вам все дозволено. Вам давали все, что вы просили, без всякого разбору. Думаю, что вам отдали бы даже коней с Большого театра, если бы попросили. А теперь хватит, теперь выдавайте. И мне тоже надо по своим делам. А вы уже без меня маракуйте насчет двойной программы.

История с координатными блоками была не первым и не последним из крупных «пожаров» на «Беркуте». К счастью, никто в нем не сгорел, обошлось и без ожоговых травм, без поисков виновников и козлов отпущения. Что будет дальше? Не повторится ли что-нибудь похожее на драму с приемоответчиком?

Тысяча девятьсот пятьдесят второй год выдался особенно сложным и хлопотным для КБ-1, как головного разработчика системы «Беркут» в целом и ее сердцевинной части - зенитно-ракетных комплексов. К тому же он ознаменовался рассказанным в самом начале страшным событием - доносом на меня Сталину с резолюцией на нем Берия: «…Разобраться и доложить». Кто не прошел через это, вряд ли может представить, как можно было жить и работать под таким тяжким прессом. А работать надо было - да еще как!… Разворачивалось строительство сооружений одновременно для всех 56 зенитно-ракетных комплексов и соединяющих их двух кольцевых бетонных дорог вокруг Москвы. Приходилось выдавать проектантам этих сооружений извлекаемые из воображения исходные данные по не существующей еще аппаратурной начинке: ее пошкафный состав, габариты, размещение шкафов, их энергопотребление, кабельные коммуникации, требования к охлаждению, фундаменты для антенн (тоже несуществующих), отверстия для волноводов в бетонных стенках аппаратных бункеров (рассчитанных, между прочим, на выживание при прямом попадании ФАБ-1000, то есть тысячекилограммовых фугасных авиабомб). Любые неизбежные в такой обстановке просчеты и их исправления вызывали нервозность и напряженность во всей цепочке связанных с КБ-1 организаций, начиная с проектно-технологическои группы А. Л. Минца, Московского филиала Ленгипростроя, возглавлявшегося В. И. Речкиным, и кончая строителями, которым пришлось бы при переделках проектной документации даже долбить уже застывший сделанный на совесть бетон.

Но особые сложности возникали из-за того, что аппаратура запускалась в серийное производство по технической документации, не проверенной изготовлением опытных образцов. Изготавливаемые заводами изделия невозможно было настроить без их серьезных доработок и корректировок технической документации. А для этого необходимо было время, и на это время застопоривался производственный цикл, срывались планы производства и поставок аппаратуры, с заводов в их министерства и в ТГУ шли жалобы на КБ-1 как головного разработчика. Жалобы были и по вопросам, касающимся возглавлявшегося мною радиотехнического (высокочастотного) отдела.

Официальным письменным жалобам обычно предшествовали телефонные звонки, так как начальство обычно отфутболивало письменные жалобы стандартным аргументом: «Решайте свои вопросы напрямую с КБ-1». В ответ заводчане предъявляли копии телефонограмм в КБ-1.