Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

На бульварах Сен-Дени и Сен-Мартен царили мелкие буржуа, наконец, бульвар Тампля был отдан простонародью и являл собою «пеструю картину блуз, рваной одежды, крестьян, рабочих, тележек – толпы, среди которой чистое платье кажется чем-то нелепым и даже предосудительным». Сделав это замечание, Бальзак продолжает описание той части бульваров, которая начиналась возле театра «У ворот Сен-Мартен»: «Эта зона для простонародья – то же, что и бульвар Итальянцев для хорошего общества. Но она оживляется только по вечерам, ибо утром все здесь уныло, бездеятельно, безжизненно, бесцветно. Зато вечером какое здесь оживление! Восемь театров наперебой приглашают зрителей. Пятьдесят торговок продают с лотков съестное, поставляя пищу народу, который ассигнует два су на хлеб и двадцать су на зрелища. Только здесь вы услышите парижские уличные крики, увидите, как кишмя кишит народ, встретите лохмотья, способные изумить живописца, и взгляды, способные испугать собственника!»

Правда, и на бульваре Тампля работали два заведения, куда случалось заходить даже самым взыскательным парижским гурманам, – «Турецкое кафе» и ресторан «Синий циферблат».

Наконец, участок Бульваров, примыкающий к площади Бастилии, в 1820-е годы был просто-напросто тихой улицей, обсаженной деревьями; здесь прогуливались по преимуществу жители «старомодного» квартала Маре, а фешенебельные парижане забредали сюда лишь случайно. Однако позже этот бульвар (названный в 1831 году именем Бомарше) стал более оживленным: множество парижан стремилось взглянуть на то, как на площади Бастилии в память о Революции 1830 года воздвигают Июльскую колонну (работы шли с 1833 по 1840 год).

Свою особую репутацию имели даже отдельные участки некоторых Бульваров. Самой фешенебельной улицей Парижа считалась та часть северной стороны бульвара Итальянцев, которая начиналась у кафе Риша (на углу улицы Ле Пелетье, то есть у дома 16) и заканчивалась у «Парижского кафе» (на углу улицы Тебу, то есть у дома 24); в эпоху Реставрации она именовалась Гентским бульваром – по названию того бельгийского города, где Людовик XVIII и его двор провели Сто дней правления Наполеона. Именно на Гентском бульваре располагались такие прославленные заведения, как «Парижское кафе», кафе Тортони, Арди и Риша; отсюда начинался пассаж Оперы, ведущий к театру на улице Ле Пелетье. Такова была северная сторона бульвара Итальянцев; напротив, по его южной стороне «никто не ходил, другими словами она не имела никакой цены, ее магазины не привлекали ни арендаторов, ни покупателей, в них торговали без блеска, без чувства собственного достоинства» (Бальзак).

До тех пор, пока обе стороны этого бульвара не сравнялись в глазах парижан в модности и элегантности, разница между ними была для «посвященных» настолько разительной, что современник сравнил ее с разницей между двумя берегами Рейна в Страсбурге: на одном берегу Франция, а на другом – уже Германия.

Не все современники безоговорочно превозносили Гентский бульвар. Л. Монтиньи характеризует его более иронично: «Это короткий участок улицы, куда хороший тон предписывает являться летним вечером, с восьми до десяти часов, дабы глотать пыль, которой многочисленные экипажи, проезжающие по бульварам, одаряют пешеходов с отменной щедростью». Замечание автора относится к 1825 году, когда бульвар еще не имел ни мостовой, ни тротуаров и представлял собой песчаную аллею (плитами вулканического происхождения его вымостили лишь в конце 1820-х годов). Впрочем, ни пыль, ни теснота из-за обилия народа и расставленных вдоль улицы стульев не смущали любителей прогулок. Правда, привычка парижан расставлять стулья на улицах, превращая их в своеобразный зрительный зал, весьма удивляла приезжих иностранцев. Англичанка леди Морган писала в вниге 1817 года: «В Париже стулья приготовлены не только для посетителей городских садов и парков, но и для тех людей, кто просто прогуливается по городу; на улицах, вдоль самых модных бульваров, перед кофейнями и кабачками расставлены стулья, которые можно взять внаем за весьма умеренную цену. Вот вам и вся прогулка модных парижан – посидеть на свежем воздухе».

Китайские бани на бульваре Итальянцев. Худ. Л.-А. Баклер д’Альб, 1822

Стоит отметить, что сдача внаем стульев играла немаловажную роль в формировании парижского городского бюджете: в 1816 году муниципалитет выручил на этом 6650 франков, в 1825 году – свыше 10 000.

На бульварах была особенно заметна склонность парижан к «ротозейству» (к которой мы еще вернемся в главе семнадцатой); писатель Жуи сетовал: «Горе тому, кого неотложные дела вынуждают пройти по бульвару на склоне дня! На каждом шагу ход ему будут преграждать группы горожан: одни взирают, разинув рот, на мальчугана, который кувыркается между двумя горящими свечами, другие толпятся вокруг продавца кельнской воды, третьи слушают шарманку, которая, страшно фальшивя, играет мелодию из “Золушки”, четвертые внимают гадалке, готовой раскинуть карты и нагадать много любви, счастья и денег всякому, кто заплатит ей два су; наконец, пятые любуются девицей, которая, укутав голову грязным покрывалом, поет “Страждет мое сердце…”, сопровождая пение игрой на гитаре. Взгляните внимательно на всю эту толпу, и вы без труда опознаете среди сотни бездельников, которые стремятся развеять скуку, трех-четырех воришек, которые почитают наилучшим способом выяснить точное время кражу чужих часов; между тем десятка два торопливых прохожих поначалу бранят зевак, преграждающих им путь, но в конце концов останавливаются поглазеть вместе с ними».

Название «Гентский бульвар» ушло в прошлое вместе с окончанием эпохи Реставрации, но бульвар Итальянцев (обязанный своим названием, полученным в 1783 году, «Итальянцам», то есть Итальянской опере, располагавшейся в ту пору по соседству, в зале Фавара – там, где ныне располагается опера Комическая) продолжал оставаться местом в высшей степени модным и полным соблазнов. Бальзак пишет: «Как только вы ступили сюда, ваш день потерян, если вы мыслитель. Здесь царствует золотой сон, неотступно влекущий к себе. В одно и то же время вы наедине с самим собой и на людях. Гравюры в магазинах эстампов, дневные спектакли, лакомства различных кафе, брильянты в витринах ювелиров – все пьянит вас и возбуждает. Здесь перед вами самые дорогие и изысканные товары Парижа: драгоценности, ткани, гравюры, книги. <…> С биржевого поля битвы к ресторанам движутся люди, переходя от пожирания фондовых ценностей к поглощению пищи. Кафе Тортони не является ли одновременно и предисловием к бирже, и ее развязкой? Почти все парижские клубы расположены в этих местах; прославившиеся художники, известные богачи и тысячи ножек, имеющих отношение к Опере, проходят здесь; во всех кафе сказочный блеск. Десять театров, включая театр Кóнта, блистают неподалеку огнями. Этот парижский район нанес смертельный удар Пале-Руаялю. Здесь считаешь себя богачом, здесь самого себя признаешь умником, так как трешься среди умных людей. Здесь столько проезжает экипажей, что минутами кажется, будто и ты уже не идешь пешком. Головокружительное движение захватывает тебя…»

Бульвары были не только развлекательным, но и торговым центром Парижа. Здесь располагались большие магазины (называвшиеся в первой половине XIX века «базарами»): «Большой базар французской промышленности» на Рыбном бульваре, «Базар Буффле» на бульваре Итальянцев, «Базар Благой Вести» на одноименном бульваре. Если в эпоху Реставрации торговля предметами роскоши была сосредоточена в основном в Пале-Руаяле, то при Июльской монархии она переместилась на Бульвары. У Сюсса в пассаже Панорам продавали безделушки, ювелирные изделия, фарфор и картины; у Жиру на улице Петуха Сент-Оноре торговали игрушками, бронзовыми статуэтками, роскошными писчебумажными товарами, кожаной галантерей… Именно возле этих магазинов толпилась состоятельная публика перед Рождеством, когда наступало время покупать подарки.