Черная молния вечности (сборник)

По ходу действа возникли десятки предположений о судьбе останков фюрера и его беззаветной подруги. С годами они множились и множились – дурное человеческое воображение не дремало. Но жизнь была богаче самой изощренной фантазии. Наиболее упорно вдалбливались в головы свидетельства дантистов и врачей Гитлера и Евы, а также другие несокрушимые доказательства. Но все это вызывало смутную усмешку старого человека в Кремле, ибо последнюю тайну Гитлера знал только он один. И в какой-то степени это был его метафизический реванш за то, что в Вене в 13-м году он не смог, не сумел, а может, просто-напросто не потрудился открыть самую первую тайну человека, обратившегося в иносущность по имени Адольф Гитлер.

Старая самодельная открытка, как последний опавший лист последних времен, сиротливо лежала на столе поверх плотного вороха свежих цифровых бумаг и донесений. И некому было отправлять ее по почте с поздравлениями, никто их не ждал от него, как когда-то в 13-м году в дни заграничного одиночества.

Впереди был Парад. Парад его Победы. Но никто не будет знать, что старик в военной фуражке в центре трибуны над гранитным склепом антихриста хмур не от плохой погоды, не от пасмурного, дождливого света. Иные горести владели его душой, угрюмо и устало томящейся в преддверии последнего, вечного одиночества.

Измученный победитель земного инобытия, он воочию видел прошлый крах Империи, когда свора избранных уничтожила горстку призванных, когда тысячелетняя церковь не спасла своих иерархов от унижения и гибели. Он сам был невольным участником этой жуткой планетарной мистерии. Но тайно восстал супротив мрака и безумия: огнем остановил огонь, сокрушил бесов, возродил Империю под другим именем, вернул церкви Христовой честь и пастырей. Он совершил невозможное!..

Но что грядет?! Неужели новое Божье испытание? Неужели он последний удерживающий?! Неужели уже распахнуты и ржаво скрипят на вселенском сквозняке врата ада?! Неужели Империя, подобно Вселенной, должна гибнуть, обращаться в клокочущее огнево праматерии, в пустоту без тьмы и света, – и вновь рождаться из небытия по Божьему Слову. Неужели и в падении вечен Промысел Божий. Неужели и Иуда – созданье Божье?!..

И мерзкие тени ничтожных, вороватых людей виделись ему. Эти тени нагло топтали священный кремлевский холм. И лживое эхо их лживых голосов чудилось ему в стенах собственного кабинета. Злорадное, безнаказанное, воронье эхо. И содрогнулась душа, и плоть содрогнулась.

Неужели все – пустота и ничто – пустота?.. Его не страшила грядущая клевета, не страшили нечеловеческие проклятия. Его томило, мучило, убивало до срока, что сотворенное им, ибо в сотворчестве – Господь, погибнет без следа. Из этого мира никто не может взять ничего. Этот мир вне мира иного. Но неужели оставленное им обратится небытием, как его уничтоженный навеки враг? О, Господи!.. И не было одинокой душе ответа. И последнее одиночество полнилось безмолвием.

Сталин решительно застегнул китель на все пуговицы, подцепил со стола открытку, брезгливо смял, скомкал ее в сухой ладони и положил в пепельницу. Чиркнул спичкой, поднес к бумаге – и, глядя на вялое пламя, с усмешкой сказал сам себе. «А все-таки правильно, что я тогда не купил у него эту открытку…» Вздрогнув от боли в пальцах, торопливо стряхнул огонек. Взял набитую табаком трубку и хотел было, ради экономии, прижечь погашенную спичку от ладного костерка в пепельнице, но, поморщившись, бросил огарок в пламя – и достал из коробки свежую спичку.

Забытый поэт

В канонической биографии И. В. Сталина, изданной институтом Маркса-Энгельса-Ленина при его жизни и, как утверждают, написанной и отредактированной им самим, нет и полслова о поэтическом творчестве вождя.

В юности многие мечтают стать поэтами, но, растеряв запал в стремлении опубликоваться и прославиться, смиряются с поражением и в зрелые годы с улыбкой вспоминают свои доморощенные вирши. Поэтому, наверное, вождь не счёл нужным упоминать о страсти к поэзии в своем монументальном жизнеописании.

Такой напрашивается ответ. Но он будет в корне неверен. Иосиф Джугашвили, в отличие от несостоявшегося художника Адольфа Гитлера, не был стихотворцем-неудачником, не мечтал о поэтическом признании, он был поэтом, был признан и отмечен как поэт на заре туманной юности. Ему охотно представляли свои страницы грузинские газеты и журналы, его стихи заучивались наизусть. Особенно красноречив тот факт, что не кто-нибудь, а живой классик грузинской литературы Илья Чавчавадзе выделил Иосифа Джугашвили из сонма юношей «со взором горящим» и включил его произведения в школьные хрестоматии. Кто из нынешних молодых и немолодых стихотворцев может похвастаться столь ранним феерическим признанием?..

Так почему же гордый, честолюбивый, юный Джугашвили не следует своему призванию? Почему, родившись поэтом и, подобно Рембо, прославившись в самом начале, уходит в революцию – и забывает о себе как о поэте до конца дней своих? Попробуем в меру возможности ответить.

Конец 19-го века в России был ознаменован бурным развитием капитализма. Восьмидесятые и девяностые годы были поистине антипоэтическим временем. Забыв о вечности, люди обращали время в деньги, презрев поэзию, делали дело. Сам за себя говорит такой факт: гениальная книга «Вечерние огни» Афанасия Фета, изданная автором за свой счет, практически не была распродана. Не лишним будет вспомнить популярное, злопыхательское высказывание о поэзии тогдашнего властителя дум Льва Толстого: «Писать стихи – все равно что за сохой танцевать».

Юный, не по годам мудрый, Иосиф Джугашвили прекрасно знал, что поэтическая стезя сулит не только славу, но и унижение, – и не хотел с этим мириться, ибо с детства, под гнетом тайны своего происхождения, был сыт сим горьким знанием с лихвой. Он уходит из поэзии… уходит для борьбы со всемирным унижением. Результат этой борьбы нам известен.

Нам не известно, навсегда ли забыл в себе поэта Иосиф Джугашвили, явившись миру под именем Сталина? Поэты ревниво хранят свои тайны для вечности. И кто знает, кто знает… Но известно, что в советское время его стихи не публиковались и, тем более, не включались в школьные хрестоматии, хотя казалось бы… Правда, в 1949 году по инициативе Л. П. Берия была предпринята попытка втайне от Сталина, к 70-летию вождя, издать его стихи в подарочном оформлении на русском языке. Для этой цели под строжайшим секретом были привлечены лучшие переводчики, как утверждают, среди них был Б. Пастернак и А. Тарковский.

Ознакомившись с безымянными подстрочниками, не догадываясь об их авторстве, один из мастеров поэтического перевода простодушно сказал «Тянут на Сталинскую премию 1-й степени…»

Но в самый разгар работы над переводами был получен грозный приказ: срочно прекратить сию деятельность. Думается, нет нужды гадать, откуда последовал этот приказ. Так поэт Иосиф Джугашвили по воле Сталина не стал лауреатом Сталинской премии.

Конец 20-го века в России, как и конец 19-го, ознаменовался резким падением интереса к поэзии у нашей, просвещенной мексиканскими телесериалами публики. На уме и на устах у всех – деньги, деньги, деньги…, и мерещится, что русские березы шелестят не зелеными листьями, а этими самыми чертовыми «зелеными», и повсеместно – унижение, унижение, унижение…

С горечью и тревогой думается, что, может быть, в данное мгновение, юноша с искрой Божьей в душе, испытав тысячу унижений в поисках так называемых «спонсоров» для издания своей талантливой книги, смотрит опустошенно в темное, безжизненное окно, комкает лист бумаги с недописанным стихотворением – и на чистом листе пишет заявление о приеме в очередную новоявленную партию «борцов за народное счастье и справедливость». И грустно у юноши на душе, и горе людям, когда истинные поэты и пророки идут в революцию и политику, а бездарные политики и президенты тщатся прослыть пророками и писателями.

Поэтическая деятельность Иосифа Джугашвили продолжалась всего четыре года, с 1893-го по 1896-й. Рукописи его стихотворений безвозвратно утеряны, поиск его прижизненных публикаций по объективным причинам ограничен. Сегодня мы публикуем несколько стихотворений незаслуженно забытого нами и самим собой поэта и возвращаем его имя читателям.