Привет эпохе (СИ)

А теперь – анекдот времен парвления Арафата. На одной из конференций по проблеме урегулирования израильско-палестинского конфликта, кто-то из выступающих со стороны Израиля политиков сказал:

«Прошу заранее прощения за небольшой экскурс в древнюю историю в качестве вступления к моей речи. Когда Моисей вывел народ свой к земле обетованной, то увидел он реку Иордан. Снял с себя Моисей одежды, ступил в прозрачные струящиеся воды святой реки, смывая с себя пыль пустынных песков и сорокалетнюю усталость, и вознес хвалу Господу Богу за то, что помог ему вывести евреев из рабства. А когда Моисей вышел на берег, то обнаружил, что одежды его нет, ее украли палестинцы…

– Наглая ложь! – гневно прервал израильтянина вскочивший со своего места Арафат. – Никаких палестинцев здесь тогда еще и в помине не было.

– Вот как раз об этом я и хочу сегодня поговорить более подробно, – ответил израильтянин.

Х Х

Х

…Весь год, что издавалась наша «Международная газета», я недоумевал, на кой ляд это сдалось моему издателю. Ларчик открылся очень просто. Как-то на три дня улетел в Москву на всемирный конгресс русскоязычной прессы. А когда вернулся, узнал, что газета продана. Юридически наше партнерство с издателем оформлено не было, все зыбко держалось на джентльменских договоренностях, так что на сей раз я, действительно, оказался безработным.

Вот тогда-то мне и пришла в голову идея создать международное информационное агентство. Его регистрация в израильском министерстве юстиции заняла у адвоката двадцать минут и агентство «Континент» в 1996 году пустилось в самостоятельное плавание.

ОКНО СВОБОДЫ

С Сергеем Михайловым мы познакомились сначала заочно. Как-то, дежуря по номеру в израильской газете «Время», увидел коротенькое официальное сообщение пресс-службы в полиции. В сообщении говорилось, что в тельавивской гостинице «Хилтон» обнаружены два трупа, идентифицированные, как граждане России Аверин и Михайлов. Год спустя, я уже был главным редактором международного информационного агентства «Континент», встречаю заметку: «В Женеве арестован гражданин России Михайлов».

Позвонил знакомому адвокату, зная, что он большой любитель криминальной хроники. Тот, услышав мой голос, аж закричал:

– Ну, надо же, какое совпадение. Я тебя повсюду ищу, а ты сам звонишь.

– А что стряслось-то?

– Понимаешь, в Женеве арестован Сергей Михайлов, там у него есть кое-какие эпизоды, связанные с Израилем, так что я еду в Швейцарию. Но дело даже не в этом, а в том, что человека арестовали абсолютно без всяких на то оснований. И я тебе хотел кое-какие материалы показать. У тебя сейчас как со временем, а то я вечером улетаю.

– Если устроит, через час подъеду. Ты мне только скажи, это не тот Михайлов, про которого год назад писали, что его труп в «Хилтоне» обнаружен.

– Тот самый, то самый! – воскликнул адвокат. – И тогда врали, и сейчас о нем в Европе такого вранья понаписали, что самое время кому-то объективно разобраться.

Я познакомился с документами. Арест Михайлова выглядел, по меньшей мере, каким-то недоразумением. Бельгийская газета «Ле суар» опубликовала статью, где сообщала своим читателям, что Сергей Михайлов возглавляет русскую мафию, замешан во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. «Бельгийцы написали, швейцарцы охотно поверили и тут же арестовали – чушь собачья, еще б написали, что он детей малых ест, -подумалось мне, – с такими обвинениями через пару дней отпустят.

Надуманность обвинений была настолько очевидна, что в скором освобождении не сомневался ни сам Михайлов, ни его адвокаты. Мне так прямо и заявил об этом известнейший бельгийский адвокат, бывший президент коллегии адвокатов Бельгии и потому носящий титул «батонье» Ксавье Магне, единственный из европейских адвокатов награжденный орденом Почетного легиона.

Знакомство с Магне началось для меня не очень приятно. Условившись заранее о встрече, я приехал к нему в брюссельский офис. Чуть не с порога Магне заявил мне, что этот порог вот уже больше десяти лет не переступал ни один журналист.

– Отчего же? – поинтересовался я у мэтра.

– У меня была самая большая в Европе коллекция карманных часов. Лучшие экземпляры в специальных шкафах находились в этом офисе. Однажды ко мне пришел репортер, который хотел узнать, за что я награжден орденом Почетного легиона. Я сказал, что не смогу удовлетворить его любопытства, так как дело, которое я вел, связано с интересами сразу нескольких государств Европы и время приоткрыть завесу тайны еще не наступило. Репортер ушел, а на следующий день у меня украли коллекцию. Правда, не всю, но то, что сейчас вы видите, лишь жалкое подобие былого собрания.

– Так вы полагаете, что после моего визита у вас украдут остатки коллекции?

– Время покажет, – без тени улыбки произнес мэтр.

В этот момент в кабинет батонье зашла секретарь в строгогм темном костюме. На серебряном подносе стояла крохотная рюмочка с каким-то янтарным напитком и внушительно размера хрустальный стакан, доверху наполненный водкой. Магнэ взял рюмочку, водку же предложили мне.

– Прошу прощения, мадам, но я не пью водку.

Секретарь опешила, потом произнесла строгим наставительным тоном: «Господин адвокат сказал, что у него будет сегодня русский. Я читала Достоевского, русские пьют водку».

– Сожалею, мадам, но с некоторых пор пить водку мне не велят врачи.

Удовлетворенная этим объяснением, она с достоинством удалилась.

А мэтр долго, со вкусом, рассказывал мне о своей жизни, о любви к музыке, но когда мое терпение иссякло и я довольно невежливо напомнил ему, что пришел за комментариями по поводу дела Михайлова, Магне заявил, что никакого дела нет, раздуть его не удастся и вскоре мсье Михайлова несомненно освободят.

Тогда еще никто не ведал, что швейцарская юстиция затеяла не уголовный, а сугубо политический процесс и что Михайлову предстоит томиться в одиночной камере два года и два месяца.

Каждые три месяца в женевском Дворце юстиции заседали судьи и каждый раз объявляли подследственному и его адвокатам, что не видят оснований для изменения меры пресечения. На каждом из этих заседаний, что для дальнейшего рассказа немаловажно, мне довелось присутствовать. Но вот, наконец, дело было передано в суд, методом лототронного жребия избрано жюри из шести присяжных и шести дублеров присяжных, процесс начался.

В самом начале прокурор Жан Луи Кроше ( с французского языка «кроше» переводится как «крючок) сделал обескураживающее для меня заявление. Он потребовал от председателя суда Антуанетты Стадлер немедленно удалить меня из зала, пояснив при этом:

– Я считаю господина Михайлова криминальной личностью. А журналист Якубов на протяжении двух лет, единственный в мире, защищал господина Михайлова в своих статьях. Поэтому я считаю господина Якубова криминальным журналистом и требую его удаления из зала судебного заседания». Председатель суда проверила мою аккредитацию на процессе, лицензию журналиста-международника, на основании которой я был аккредитован во Дворце юстиции и сказала, что у нее нет юридических оснований запрещать господину Якубову выполнять свои профессиональные обязанности на данном процессе.

Судебные заседания продолжались две недели. В итоге жюри присяжных вынесло вердикт: не виновен. Антаунетта Стадлер объявила, что все издержки по содержанию подследственного Михайлова в тюрьме, а также расходы на производство судебного процесса она относит на счет юстиции кантона Женевы. В этот самый момент произошло невероятное. Одно из окон, находившееся под самым потолком зала заседаний, вдруг, само по себе, распахнулось и зал наполнился свежим декабрьским ветром.

Процесс завершился и остававшиеся на этот час в зале свидетели защиты бросились поздравлять Сергея Анатольевича с освобождением. Попытался протиснуться сквозь толпу и я. Оказавшись довольно близко от Михайлова, выкрикнул: «Сергей Анатольевич, полагаю, что и нам пришло время познакомиться лично».