Переписка и деловые бумаги

Уважающий Вас и преданный А. Чехов.

Александру Владимировичу мой сердечный привет.

Москва, Мл. Дмитровка,

д. Шешкова.

2805. М. П. ЧЕХОВОЙ

24 июня 1899 г. Москва.

24 июнь.

Вот уже четверг, вечер, а Терещенко всё еще не являлся. Должно быть, встрелось какое-нибудь препятствие. Я вчера вечером послал ему письмо насчет плана, и, быть может, завтра он придет.

Пришла телеграмма от Янова, серпуховского депутата от дворянства: он спрашивает, может ли застать меня в среду, чтобы переговорить о покупке имения. Некий Виноградов, знакомый Ежова, комиссионер, просит позволения заняться продажей моего имения - не из выгоды, а лишь из уважения ко мне как к литератору. Я умилился, но все-таки велел спросить, сколько он возьмет процентов.

Темно писать.

Скоро получите стекло. Письмо насчет рогож получил только что вечером и теперь напишу Сытину, чтобы он послал их большою скоростью через Рязанскую городскую станцию. Стало быть, накладную на рогожи получите в субботу - это au plus tard*.

Ты спрашиваешь, когда я приеду. Не знаю. Скажу только, что во вторник я должен быть в Москве по одному очень важному делу.

Узнайте и напишите мне, как имена и отчества хозяев изб, в которых живут бабка Анна и Аграфена Хромая. Если в момент получения сего письма печника всё еще не будет, то пригласите скорее другого печника, чтобы не тянуть постройки. Снимите флаг. Скажите Роману, что скипидар для белой лошади стоит внизу в аптеке. Кстати, один из ящиков в аптеке я никак не мог отворить, так как нельзя было отодвинуть от стены шкафа. Теперь шкаф пуст и легок, отодвиньте его и выньте из ящика все, что там есть.

Был я у Тоннет. У Кона мебель лучше.

Нижайший поклон Марии Федоровне и Марии Самойловне. Будьте здоровы. Ура-а-а!

Твой Antoine.

Когда Мария Федоровна поедет в Серпухов, то пусть возвратит Ивану Митрофановичу счеты, как они есть, не распечатанными.

* самое позднее (франц.)

2806. М. П. ЧЕХОВОЙ

24 июня 1809 г. Москва.

Видишь, я ошибся. Телеграфировал не серпуховской Янов, а московский, торгующий жженой пробкой. Я написал ему, что тебя можно застать во всякое время и что я дома на Мл. Дмитровке по утрам. Терещенко не приходил.

В кухне тараканов тьма-тьмущая. Шуршат всю ночь.

Фотография, которую ты найдешь в этом письме, прислана Ваней; на ней изображен мой дом, каким он был 2 недели назад.

Если наклюнет какой окунь-покупатель, то буду писать немедленно.

Будьте все здоровы.

Antoine.

2807. Н. М. ЕЖОВУ

26 июня 1899 г. Москва.

Дорогой Николай Михайлович, будьте добры, попросите комиссионера Виноградова, о котором Бы говорили, чтобы он побывал у меня, по возможности завтра или послезавтра утром до 10 час. или вечером около 6.

Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

26 июня 99.

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

На обороте:

Химки Никол. Ж. д.

Николаю Михайловичу Ежову.

Петровское-Лобаново, дача Гусева, No 1.

2808. И. Н. АЛЬТШУЛЛЕРУ

26 июня 1899 г. Москва.

26 июнь.

Милый доктор, не писал я так долго, потому что мне казалось, что скоро я буду в Ялте и мы увидимся. Да и писать не о чем, говоря по правде. Жизнь проходит монотонно, неинтересно.

Приеду я в Ялту около 15 июля. Не нужно ли привезти Вам что-нибудь или исполнить в Москве поручение? Если нужно, то пишите поскорее по адресу: Москва, Мл. Дмитровка, д. Шешкова. Если для Вашей жены или для детей нужны какие-нибудь материи (например, сарпинки), то сестра могла бы выбрать и купить. Вообще не церемоньтесь, пожалуйста, и давайте поручения, какие Вам угодно.

Недавно был у меня Витте. Он выглядит гораздо лучше, чем был в Ялте. Видел и Ивана Ивановича. Горький пишет, что была у него Мария Ивановна и что произвела она на него "жалкое" впечатление.

Ну, будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

Как здоровье Средина?

На конверте:

Ялта.

Доктору

Исааку Наумовичу Альтшуллеру.

Речная, д. Иванова

2809. А. С. СУВОРИНУ

26 июня 1899 г. Москва.

26 июнь.

Я получил от Вас два письма и ни на одном не было указано Вашего деревенского адреса. Хотел я писать в Скуратово, но усумнился; стал наводить справки, написал Константину Семеновичу, наконец сегодня побывал в магазине и вот пишу.

Прежде всего насчет школьных планов. Я выстроил три школы, и считаются они образцовыми. Выстроены они из лучшего материала, комнаты 5 аршин вышины, печи голландские, у учителя камин, и квартира для учителя не маленькая, в 3-4 комнаты. Две школы обошлись по 3 тыс., а третья, меньшая, - около 2 тыс. с немногим. Я пришлю Вам фасады всех трех школ, попрошу кого-нибудь снять фотографию; пришлю и планы со всеми размерами, взятыми, кстати сказать, не произвольно, а на основании инструкции, выработанной губернским земством. Только не стройте в этом году, подождите будущего лета.

Вы не ошиблись, мы продаем наше Мелихово. После смерти отца там уже не хотят жить, всё как-то потускнело и пожухло; да и мое положение неопределенно, я не знаю, где мне жить, кто я, какого я звания человек, и раз нужно, чтобы я зимы проводил в Крыму или за границей, то надобность в имении устраняется сама собой и иметь его и не жить там было бы роскошью не по карману. И в беллетристическом отношении после "Мужиков" Мелихово уже истощилось и потеряло для меня цену.

Покупатели ездят и смотрят. Если купят, то хорошо; а не купят - запру на зиму.

Теперь я пока в Москве. Хожу в "Аквариум", гляжу там акробатов, беседую с падшими женщинами. В Петербурге я был, но недолго. Было холодно, скверно, и я не остался даже переночевать; приехал в пятницу и уехал в пятницу. Виделся с Алексеем Петровичем.

Здоровье мое сносно, почти хорошо. Если бы мне разрешили остаться в Москве на зиму, то я, вероятно, пустился бы тут в какую-нибудь комерцию (с одним м); например, открыл бы книжный склад исключительно для провинциальной публики, т. е. не продавал бы, а только исполнял бы заказы, получаемые по почте, причем имел бы только одного артельщика, которого, кстати, заставлял бы и сапоги мне чистить. Но, увы, в Москве меня не оставят, погонят опять в болото.

Дня через 2-3 я поеду опять в деревню, но Вы адресуйтесь не в Лопасню, а так: Москва, Мл. Дмитровка, д. Шешкова. Тут у меня всегда есть кто-нибудь, и письма залеживаться не будут.

Анне Ивановне, Насте и Боре сердечный привет и пожелания всего хорошего. Хотелось бы приехать, повидаться, но не знаю, когда вырвусь к Вам - в июле или позже.

Будьте здоровы, покойны и веселы.

Ваш А. Чехов.

2810. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ)

27 июня 1899 г. Москва.

27 июнь.

Когда я писал Вам, что Вы начали шумно и с успеха, то я вовсе не таил ехидного замысла -упрекнуть или подпустить шпильку. Заслуг я ничьих не касался, а мне просто хотелось сказать Вам, что Вы не были в литературной бурсе, а начали прямо с академии, и теперь Вам уже скучно бывает служить без певчих. Я хотел сказать: погодите год-два, Вы угомонитесь и увидите, что Ваш милейший "Фома Гордеев" решительно ни в чем не виноват.

Вы будете путешествовать пешком по России? Добрый путь, скатертью дорожка, хотя мне кажется, что Вам, пока Вы еще молоды и здоровы, следовало бы года два-три попутешествовать не пешком и не в III классе и поближе приглядеться к публике, которая Вас читает. А потом, через 2-3 года, можно и пешком.

Вы скажете, что вот, мол, чёрт, читает наставления. Да, это в ответ на наставление, преподанное мне Вами - отчего я не живу в Ялте, а кисну в Москве. В самом деле, в Москве прескверно. Но уехать теперь же нельзя, есть кое-какие дела, которые не хотелось бы взваливать на других. Уеду в Ялту, должно быть, около 15 июля. Буду сидеть в Москве на Мл. Дмитровке, гулять по Тверскому бульвару, беседовать с падшими женщинами и обедать в Международном ресторане.