Краткий курс манипуляции сознанием

В 1989 г. издательство "Прогресс" выпустило книгу профессора Оксфордского университета Дж.Феннела "Кризис средневековой Руси", одна из важных тем которой — создание отталкивающего образа Александра Невского как "предателя" и т.д. Во вступительной статье сказано, что "книга профессора Дж.Феннела приоткроет дверь не только в творческую лабораторию английского историка, но и в ту мастерскую, где создаются британские стереотипы русского прошлого и советского настоящего". Причем здесь дверь? Подконтрольное команде Горбачева "идеологическое" издательство просто внедряло в сознание эти "британские стереотипы", разрушающие один из символов национального сознания, образ одного из главных русских святых.

А в 1990 году, объявленном "Годом Александра Невского", на торжественную международную научную конференцию в Петербурге уже съехалась целая куча профессоров с Запада (материалы конференции изданы в 1995 г. в книге "Князь Александр Невский и его эпоха"). Как они сами заявили, их задача — "перепроверка толкования событий прошлого" и "критическое переосмысление прежних оценочных критериев", а дальше — та же песня, те же "стереотипы". Причем с такой тупой фальсификацией даже по сравнению с обычными западными учебниками, что диву даешься.

Да и под патриотическим знаменем порой ведется глубокое извращение самой сути дела Александра Невского. Ведется посредством отключения исторической памяти. Недавно по телевидению показали какой-то праздник в одной из школ, посвященный Александру Невскому. Спрашивают подростка: какова цель созданного у вас общества памяти Александра Невского? Тот отвечает: обучаться рыцарской этике и рыцарской чести. Что же это творится! Александр Невский всю жизнь положил на борьбу с рыцарством — и вот что говорит его русский потомок.

Одним из важных отличий России от Запада как раз и было отсутствие у нас рыцарства. Мы были православными, это же надо понимать! А рыцарство — это закрытые военно-религиозные ордена, где неизбежно господствует тоталитарное мышление и рождаются антихристианские ереси. Абсолютная дисциплина орденов сделала рыцарей важной ударной силой Запада — во всех отношениях (например, орден тамплиеров, награбивший огромные богатства в Палестине, положил начало банковскому капиталу Запада). Этот образ мысли и дела, эта этика русским были глубоко чужды. Отсутствие памяти порождает нечувствительность к корням родной культуры.

Множество людей у нас сегодня забыли историю своего рода, своей собственной семьи — и вообразили себе чужую, часто фантастическую историю. Около моего садового участка в деревне — соседская семья, два парня. Один шофер, другой безработный, обычные русские парни, из местного городка. Дед их тоже был местный, из крестьян, начальник отдела ОГПУ и НКВД в этом городке. А внуки его, мои соседи, крутят с утра до ночи песню "Как упоительны в России вечера". Только и слышишь: "…Шампанское, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки…". И эти ребята, похоже, вообразили, что это про них, что если бы не большевики, то им бы подносили лакеи шампанское и булку. И безработный балбес уже раздобыл себе атласный халат и по утрам выходит из своего фанерного домика и, как помещик, шествует в этом халате через картошку к своему дощатому сортиру. Можно, конечно, порадоваться такому артистизму и воображению у наших ребят, если бы это не сказывалось на самых практических установках.

Сегодня, когда телевидение методами психологической войны в значительной мере атомизировало наше общество и в такой же мере превратило его в толпу, восстановление исторической памяти — даже раньше, чем восстановление логического мышления, — должно стать заботой не только патриотов, но и просто разумного человека. Память — это первое, к чему следует обращаться, чтобы успокоить разрушительные или самоубийственные инстинкты толпы. Это трудно, потому что мы не имели опыта общения с людьми, превращенными в толпу, — и в царской России, и в СССР мы были сильно, даже жестко упорядоченным обществом.

За годы перестройки в ходе антисоветской кампании в массовом сознании удалось сильно исказить историческую картину политического спектра России начала века. Например, большевики были представлены как самая революционная и радикальная партия, хотя на самом деле из левых партий их следует считать умеренными (а во многих отношениях даже консерваторами — поэтому в провинции летом 1917 г. бывшие черносотенцы примыкали обычно именно к большевикам). В отличие от других революционных партий социалистов-революционеров и анархистов — большевики принципиально отвергали индивидуальный террор. А ведь он во многом предопределил состояние общества и создал общую "культуру насилия". Вообще, у нашего читателя создали ложное представление о том, что буржуазное общество является обществом диалога и компромисса, что оно изначально отвергает революцию. Мало-помалу наша демократическая пропаганда постаралась вытравить из нашей памяти и Кромвеля, и якобинцев, и даже революцию, приведшую к возникновению США. Между тем их отец-основатель Томас Джефферсон считал, что революции должны происходить каждые 20 лет. Так что Троцкий со своей теорией перманентной революцией — в какой-то степени плагиатор. Революционизм коренится в самой философии гражданского общества.

Когда идеологи ассоциируют русскую революцию исключительно с большевиками, они идут на самый заурядный подлог — революцию на "последней прямой", уже в ХХ веке, готовили прежде всего эсеры и анархисты, но и кадеты немало для нее сделали. Вообще, катастрофическим сломом всего старого жизнеустройства была именно Февральская революция, в которой большевики не принимали никакого участия. Поэтому антикоммунисты сегодня вынуждены манипулировать историей: не могут же они открыто стать на сторону эсеров и анархистов, более разрушительных, чем большевики, революционных течений. Назвать себя сторонниками кадетов? Но те оказались совершенно несостоятельны и были отвергнуты практически всем обществом. Недаром М.М.Пришвин писал в дневнике перед революцией: "Никого не ругают в провинции больше кадетов, будто хуже нет ничего на свете кадета. Быть кадетом в провинции — это почти что быть евреем". На выборах в Учредительное собрание 85% голосов было подано за революционные социалистические партии.

Так обращаясь с историей, нынешние идеологи издеваются над трагедией кадетов — важного течения в русской политической истории, немногочисленной когорты честных либералов. А ведь их неудача очень важна для понимания России. Над ней размышлял М.Вебер, внимательно изучая нашу революцию 1905 г. Он писал, что кадеты прокладывали дорогу как раз тем устремлениям, что устраняли их самих с политической арены. Либеральная аграрная реформа, которой требовали кадеты, "по всей вероятности мощно усилит в экономической практике, как и в экономическом сознании масс архаический, по своей сущности, коммунизм крестьян", — вот вывод Вебера. Таким образом, реформа "должна замедлить развитие западноевропейской индивидуалистической культуры". Так что кадетам, по словам Вебера, ничего не оставалось, кроме как надеяться, что их враг — царское правительство — не допустит аграрной реформы, за которую они боролись. Редкостная историческая ситуация, и нам было бы очень полезно разобрать ее сегодня.

Как ни прискорбно, но промывание мозгов в годы перестройки было таким мощным, что сегодня ведущий телевидения может с ясными глазами заявлять: "Большевики в 1917 г. свергли царя". События, которые определили судьбу страны в ХХ веке, полностью стерты из памяти. Напомним самые элементарные вещи: слом жизнеустройства царской России и ее государственности произошел в феврале 1917 г. Царя свергали генералы и стоящие за ними масоны-западники, а не большевики.

Другая важная вещь, которая также общеизвестна, но которую телевидение сумело как-то вышибить из сознания, состоит в том, что революция в России в феврале победила полностью, тотально. Как сказал В.Розанов, царская Россия "слиняла в два дня". Соратник Керенского видный масон В.Б.Станкевич пишет в мемуарах о том, что возникло после свержения самодержавия: "Не политическая мысль, не революционный лозунг, не заговор и не бунт, а стихийное движение, сразу испепелившее всю старую власть без остатка: и в городах, и в провинции, и полицейскую, и военную, и власть самоуправлений".