Грязные войны: Поле битвы — Земля

Как и йеменское правительство Али Абдуллы Салеха, правящие элиты Кении и Эфиопии увидели те потенциальные возможности, которые угроза терроризма предоставила им после 11 сентября. Обе страны приветствовали рост американской антитеррористической помощи, подготовку национальных вооруженных сил и финансовую помощь, предоставляемую в обмен на содействие американским силам и их допуск на свою территорию. Эфиопия, в течение долгих лет являвшаяся карой для Сомали, теперь опасалась исламистов этой страны и настаивала, что «Аль-Каида» является ползучей угрозой для своего восточного соседа. В то время как региональные деятели раздували террористическую угрозу и распространяли слухи о возможных операциях США на территории Сомали, видные аналитики рассматривали угрозу, исходившую от «Аль-Каиды» в этом регионе, как некий «пустяк» [731]. «Нет никакой необходимости сломя голову мчаться в Сомали, — заявил бывший посол США в Эфиопии Дэйвид Шинн. — Если вы спрашиваете о военных целях, то сомневаюсь, что они там есть» [732]. Профессор Кен Менкхаус из Davidson University, занимавшийся изучением Сомали и написавший несколько работ о политических традициях ислама в стране до 11 сентября, предполагал, что число сомалийских националистов, имеющих «значительные связи» с «Аль-Каидой», колеблется между десятью и двенадцатью [733]. В стране также могло найти убежище несколько иностранных боевиков, однако в связи с недостатком оперативной информации, которую Шинн, в свою очередь, охарактеризовал как «пренебрежимо малую» [734], тактика «хватай и беги», по его мнению, была неприемлема.

Но несмотря на то что многие военные деятели, представители ЦРУ и администрации Буша хотели нанести удар в Сомали, эти планы пришлось отложить. Многонациональная объединенная оперативно-тактическая группа, предназначенная для действий на Африканском Роге и развернутая в Джибути, пока что вынуждена была в основном ограничиться выжиданием и наблюдением. Многие коммандос, в том числе из ЦРУ и JSOC, переброшенные после 11 сентября на базу Camp Lemonnier, были перенацелены на вторжение в Ирак и оккупацию этой страны. Один из военнослужащих сил специального назначения, входивших в эту оперативно-тактическую группу, рассказал мне: «Изначально предполагалось бросить туда все ресурсы американских военных, в особенности тех, кто был подчинен Командованию специальных операций. Мы должны были гарантировать, что «Аль-Каида» не сможет возродиться или использовать в качестве убежища какое-нибудь место на Африканском Роге, откуда она могла бы действовать против Соединенных Штатов» [735]. И далее он объяснил: «К нашему разочарованию все пошло по-другому. В какой-то момент политики на самом верху решили, что наибольшую угрозу национальной безопасности Америки представляет Ирак. Когда фокус был перенесен на эту страну, туда же ушли и ресурсы. И все это привело к утрате концентрации сил, и, что еще более печально, к недостатку ресурсов на Африканском Роге и вокруг него». В первые годы после 11 сентября роль JSOC в Сомали была низведена до обеспечения защиты деятельности ЦРУ внутри страны, установки разведывательной техники и поддержания дежурной группы на базе в Джибути на случай, если бы у небольших групп, которые возглавлялись сотрудниками Управления и взаимодействовали с полевыми командирами, возникли какие-то проблемы [736].

Поскольку силы и средства JSOC теперь в основном направлялись в Ирак, деятельность США в Сомали ограничивалось тайной войной, которую ЦРУ вело чужими руками. Своим человеком в Могадишо стал для американцев Мохаммед Каньяре. Как указывалось в секретных телеграммах, посылавшихся из посольства США в Найроби, американские разведчики яростно опровергали внутриведомственную критику их действий по привлечению полевых командиров к операциям по захвату и уничтожению ценных целей. «Доводы наших кол-лег-дипломатов и представителей НПО, о том, что более тонкий подход… помог бы нам успешнее решать контртеррористические задачи, не принимают в расчет срочного характера угрозы, — говорилось в одной из телеграмм. — Некоторые личности должны быть удалены из сомалийских расчетов» [737].

Так начинались многолетние отношения между ЦРУ и жестокими полевыми командирами. Они направили Сомали по пути к еще большему хаосу и кровопролитию. Результатом также явилось и то, что те силы воинствующих исламистов, которые Вашингтон намеревался сокрушить, стали могущественнее, чем когда-либо раньше.

Для большинства американцев понятие «Сомали» ассоциировалось с двумя образами: голодающим ребенком и трупами американских солдат, которых волокут по улицам Могадишо после печально известного инцидента со сбитыми вертолетами Black Hawk, произошедшего в 1993 г. Роль, которую, как предполагалось, сыграла «Аль-Каида» в «битве при Могадишо», стала одним из пунктов приговора, вынесенного в 1998 г. в США в отношении Усамы бен Ладена [738]. Там утверждалось, что «Аль-Каида» готовила сомалийские кланы к оказанию сопротивления миротворческой миссии ООН, что привело к гибели 18 и ранению 73 американских солдат в Могадишо. Бен Ладен, естественно, способствовал популяризации этой истории. В этом же году он выпустил обращение, в котором назвал США змеей и призвал своих сторонников «остановить ее, отрубив ей голову» [739]. В одном из последующих интервью бен Ладен хвалился, что сбившие вертолеты боевики входили в число 250 джихадистов, посланных им в Сомали [740]. Он заявил: «Молодежь была удивлена низким боевым духом американских солдат. Теперь они лучше, чем раньше, поняли, что американский солдат — это бумажный тигр, в ужасе бегущий после нескольких ударов… унося с собой свои трупы и позор поражения» [741].

Однако многие эксперты сомневались в том, что «Аль-Каида» действительно причастна к произошедшему. Журналисты брали интервью у сомалийцев, которые утверждали, что «ничего не слышали о бен Ладене до тех пор, пока он через несколько лет не начал похваляться своими успехами в Сомали» [742]. Несомненно, что в это время бен Ладен стремился создать себе имя, однако сомалийские боевики вряд ли нуждались в его помощи, чтобы погрузить свою страну в хаос. Страна уже находилась в состоянии постоянной гражданской войны, в которой множество полевых командиров и их отрядов оспаривали друг у друга различные районы страны, терроризируя жителей и дестабилизируя ситуацию. После вывода из Сомали в 1994 г. миротворческого контингента ООН хаос в стране только усилился.

«Битва при Могадишо» стала кровавым финалом операции под кодовым названием Gothic Serpent [743]. Ее возглавлял генерал-майор Уильям Гаррисон, руководивший в то время JSOC. Операция вошла в историю как одна из крупнейших катастроф в истории американских сил специальных операций, со времен провала миссии по освобождению заложников из посольства США в Тегеране, предпринятой в 1980 г. Однако многие деятели JSOC рассматривали ее по-другому. Генерал-лейтенант Бойкин, один из первых военнослужащих группы «Дельта», участвовал в сомалийской операции вместе с Гаррисоном, командуя контингентом «Дельты». «Эта дыра прожевала и выплюнула элитных солдат самой мощной армии за всю мировую историю» [744], именно так думал, по его же словам, генерал Бойкин, стоя на улице Могадишо после боя. Он обвинял администрацию Клинтона в том, что она бросила Сомали на произвол судьбы. После случившегося Бойкин и Гаррисон настаивали на том, чтобы им дали больше солдат и позволили организовать наступление [745]. Просьбы были отвергнуты. 3 августа 1996 г. генерал Гаррисон ушел в отставку [746]. Это произошло ровно через два дня после того, как в Сомали от ранений, полученных в перестрелке, умер Мухаммед Фарах Айдид (самопровозглашенный президент Сомали. — Примеч. пер.) [747]. Тем не менее, хотя в последующие годы США почти не уделяли внимания Сомали, JSOC никогда не забывало о ней.