Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга

Известны случаи, когда в течение многих лет врачи причиняли ущерб здоровью тысяч пациентов (которые, между прочим, еще и платили им за это издевательство и причиняемую боль), а потом оказывалось, что эти операции и препараты были совершенно бесполезными. Так, до сих пор делают тонзиллэктомию — около миллиона операций в год,— операцию, которую Френсис Мор, главный хирург бостонской больницы Питера Брента Брихэма, считает «бесполезной и нецелесообразной» [318], а другие специалисты — предосудительной. Перестали делать «замораживание желудка», которое было очень популярно в начале 60-х гг. как средство против язвы, но опять-таки уже после того, как огромное число пациентов подверглось этой мучительной и дорогостоящей процедуре.

Однако правительственная поддержка психохирургии и желание государственных органов распространить эти операции на заключенных и лиц, принудительно помещенных в психиатрические лечебницы, приобретают политическое значение. Как бы члены комиссии ни доказывали, что медицинские и юридические гарантии предотвратят злоупотребления, факты говорят об обратном — взять, к примеру, получившие широкую огласку злоупотребления в использовании антибиотиков, атомной энергии и пестицидов. Один ученый отметил, что, «как только психохирургия займет прочные позиции, о побочных эффектах и неблагоприятных последствиях будут писать лишь в примечаниях, как это было с пестицидами», а на различные ограничения «сторонники широкого применения психохирургии будут смотреть как на помеху» [319].

Более чем вероятно, что для лечения психохирургическими методами гомосексуалистов, лиц, отличающихся буйным темпераментом, и политических диссидентов будет придумано оправдание. Этого уже несколько лет добиваются некоторые психохирурги [320]. Все громче будут звучать голоса тех, кто выдвигает требование воздействовать психохирургическими методами на грабителей и непокорных заключенных. Такое средство без труда найдет сторонников среди значительной части населения, настаивающей на скорейшем решении проблемы преступности, поскольку других кардинальных способов борьбы с нею пока не найдено.

Безработица продолжает расти. Особенно высока она среди национальных меньшинств (по официальным данным, не имеют работы 45—50% цветного населения в возрасте от 18 до 25 лет). Соответственно возрастает и количество преступлений, совершаемых на улицах городов. Такие способы решения проблемы, как программа срочных экономических мер (в духе «плана Маршалла»), которая была предложена еще в 1968 г. комиссией Кернера, созданной по решению президента Джонсона, откладывались всеми администрациями в связи с экономическим спадом. Вместо этого те, кто находятся у рычагов власти, упорно продолжают рассматривать проблему преступности как бы через повернутую другим концом подзорную трубу— они сосредоточивают внимание исключительно на физиологических и психологических особенностях индивидов, сбившихся с праведного пути.

Вполне очевидно, что такой подход не может привести к снижению преступности, напротив, она продолжает расти. Например, преступность в Нью-Йорке в 1976 г. побила все рекорды. Каждый час совершалось 75 фелоний (Категория тяжких уголовных преступлений.— Прим. перев.), а всего 1798 преступлений в день. В общей сложности за этот год в Нью-Йорке было совершено 658 147 тяжких преступлений [321]. А ведь Нью-Йорк занимает примерно четвертое место по преступности среди городов США. Примечательно, что рост количества насильственных преступлений «относительно невелик», зато резко возросло число берглэри. Газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Многие высокопоставленные и местные полицейские чины связывают рост числа берглэри и краж с ухудшением экономического положения в городе и высоким уровнем безработицы». Заместитель начальника полиции Джозеф Хоффман заявил: «Каждый раз, когда происходит экономический спад, возрастает количество имущественных преступлений». Количество же насильственных преступлений, например убийств, по заявлению полиции, сократилось, причем в большинстве случаев «убийца и жертва были знакомы» [322], а такие убийства обычно совершаются в припадке ярости и объясняются не корыстными мотивами, а тем, что под рукой оказывается оружие.

В недавнем докладе, подготовленном специально для объединенной комиссии по экономическим вопросам конгресса США, впервые прослеживается связь между длительной безработицей и возникновением «стрессовых ситуаций», порождающих насильственные преступления, а также физические и психические заболевания. Исследование, которым руководил профессор М. Харви Бреннер из университета Джонса Гопкинса, свидетельствует, в частности, о том, что даже незначительное увеличение уровня безработицы сказывается в течение многих лет. Бреннер установил, например, что «увеличение безработицы на 1%... приводит к стрессам, агрессивности и заболеваниям, которые общество ощущает длительное время. В течение последующих пяти лет последствия увеличения безработицы в несколько раз превосходят ее прирост». Бреннер считает, что прямым результатом увеличения безработицы в 1970 г. на 1,4% «было около 51570 смертей (при этом число убийств возросло на 1740), 1540 самоубийств и увеличение числа пациентов психиатрических лечебниц на 5520».

Еще более обостряет обстановку, говорится в докладе Бреннера, ухудшение качества жизни большинства обитателей «городов в городах» (т. е. районов, населенных представителями национальных меньшинств), которое, мягко говоря, «отстает от общей тенденции к повышению национального благосостояния». Как подчеркнул Бреннер, «нынешний упадок городов больше всего сказывается на молодежи и этнических меньшинствах» [323].

По всей видимости, исследованию университета Джонса Гопкинса уготована та же участь, что и другим исследованиям: доклад обсудят и отправят пылиться на полку. А тем временем призывы покончить с преступностью становятся все громче и настойчивее. Подстрекаемая средствами массовой информации, которые вместо выявления причин преступности смакуют сенсационные подробности преступлений, общественность требует, чтобы жертвы экономических неурядиц вели себя благопристойно, чтобы их либо заставили смириться с тем, с чем смириться невозможно, либо подвергли суровому наказанию. Даже если вновь наступит период процветания, те, кто едва сводит концы с концами, вряд ли станут мириться с тем, что они лишены всяких благ экономического прогресса.

Некоторое представление о том, что нас ждет, дает вспышка мародерства в Нью-Йорке 13 июля 1977 г., когда вышла из строя система энергоснабжения. Тысячи людей, в основном молодежь, рыскали по погрузившимся во тьму улицам нью-йоркских гетто—Гарлема, района Бедфорд-Стювесант в Бруклине, Южного Бронкса — и хватали все, что попадалось под руку. Тогда, вне всяких сомнений, был установлен новый рекорд страны: в руки неимущих горожан за одну ночь перешло самое большое количество товаров за всю историю Соединенных Штатов — общей стоимостью около 1 млрд. долларов. «Рождество в июле» — так охарактеризовал эту ночь один бруклинец. Около 2 тысяч мелких лавочников были разорены.

Нью-Йорк был потрясен, а остальная часть страны задумалась над тем, не может ли подобная катастрофа разразиться и в других местах. Естественно, разорившиеся лавочники вызывали сочувствие. Как и следовало ожидать, началась шумная кампания за то, чтобы наказать около 3700 подозреваемых «по всей строгости закона», как выразился мэр Нью-Йорка Абрахам Бим. Через несколько дней (17 июля) газета «Нью-Йорк таймс» писала по этому поводу в передовой статье:

Если президент Картер, мэр Бим... и все мы извлекли лишь эти уроки из страшных событий минувшей недели, то положение наше гораздо хуже, чем нам казалось в кошмарные предрассветные часы в четверг. [В этот день стало восстанавливаться освещение]... Если мы и дальше будем закрывать глаза на мучительные проблемы бедноты и цветных, то спокойствие и правопорядок будут под угрозой.