Ешь или умри! Как индустрия питания делает из нас наркоманов

Остается признать, что мужчины, как и женщины, тоже получают хорошее настроение от сладкого. Но они выбирают его реже, потому что еще в юные годы преждевременно приучались к мясу. Это прочно связано с мифом о том, что во время еды человеку переходит сила животного, мясо которого он ест, а сила нужна, по традиционному представлению, прежде всего мужчине.

Венский исследователь мотивов человеческого поведения Елена Кармазина объясняет мужскую любовь к мясу так: «кровавый кусок мяса подчеркивает превосходство человека над природой, которую он подчинил себе». Чтобы это понять, нужно представить, как должен был себя чувствовать мужчина каменного века, когда ему, наконец-то, удалось стать успешным охотником. Тогда он впервые обнаружил, что благодаря своему интеллекту и техническому прогрессу ему стало легче убивать. Это дало ему чувство власти.

Такое чувство появляется и у мужчин нашего времени, когда они съедают стейк — даже если этот кусок мяса от домашнего животного. Он, носящий галстук, уже давно не может больше добыть никакого животного. А чувство осталось, ведь тысячи лет истории человека не так просто стереть как пыль с полки. Оно сидит глубоко в самых дальних уголках его памяти, откуда все еще управляет его мыслями и поступками.

Еда и напитки с высоким содержанием жиров и сахара не только очень привлекательны для людей, они повышают интерес к другим продуктам. Хиупинг Ли из национального университета Сингапура выяснила «что даже аромат или вид шоколада или другой сладости приводит к состоянию, которое может повлиять на желание купить этот продукт».

Исследователь вопросов потребления продуктов предложила 134 испытуемым рассмотреть, с одной стороны, картинки с изображением вкусных и аппетитных блюд и, с другой стороны, фотографии с впечатляющими видами природы. После этого им нужно было выбрать одну из предложенных лотерей: одна обещала быстрый, но маленький выигрыш, другая — большой приз, но играть нужно было долго. Результат: 40 % тех, кто получил фотографии с природой, выбрали быструю лотерею. Это на 11 % больше, чем в группе, которая вообще не получила никаких фотографий. Из испытуемых, рассматривавших картинки с вкусностями, 60 % выбрало лотерею с маленьким выигрышем. Очевидно, что сладкое приводит нас к состоянию, которое можно описать так: «я не хочу ждать. Я хочу удовлетворить свои желания здесь и сейчас». Это доказал еще один эксперимент, проведенный Хиупинг Ли. Тридцати шести участницам эксперимента дали немного денег для покупки блузки. Им самим предоставили право решить, сколько необходимо денег на покупку. Они могли также отказаться от покупки и взять деньги домой. Женщин отвели в торговый зал — половине из них дали ощутить едва уловимый запах шоколадного кекса. В результате более двух третей испытуемых из группы, почувствовавшей аромат шоколада, решили купить блузку, хотя некоторые из них сообщили о решении, уже стоя у кассы. Из другой группы лишь 17 % спонтанно решили купить вещь.

Возможно, если бы эксперимент проводили среди мужчин, то нужно было использовать запах сосиски, поджаренной на гриле…

Исследования Хиупинг Ли удивляют, насколько глубоко наши потребности под влиянием определенного запаха или вкуса закрепляются в мыслях и чувствах. «Хрустящий», «сливочный», «пряный», «свежий» и «сладкий» — не просто дарят приятные ощущения. Они создают настроение, вдохновляют, что в общем-то очень неплохо. Но еще они делают нас спонтанными, безрассудными и легкомысленными — а потому подверженными манипуляциям.

Глава 3

Ешь или умри! Почему во время еды мы теряем контроль

Мы радуемся, когда, например, обедаем в компании, и изводимся от тоски, если, скажем, любимый человек далеко. Кроме того, мы чувствуем себя разбитыми, когда приходится ломать голову над трудной проблемой или сложной ситуацией. Для выражения чувств и настроений мы любим употреблять слова кулинарной тематики: «насолить» подлым партнерам по бизнесу, «сладкие как мед» речи, «горькая» судьба, — и это естественно, ведь питание и наше эмоциональное состояние на самом деле очень тесно связаны между собой. Во второй главе мы уже коснулись того, как еда действует на эмоции. Но и наоборот — настроение, чувства или ощущения тоже влияют на наш аппетит. Все чаще мы невольно попадаем в ловушки нашей психики, побуждающие нас идти к холодильнику, а это явно не идет нам на пользу.

Восемьдесят процентов информации человек получает через зрение. Это вовсе не принижает значения остальных органов чувств, — например, на нас очень сильно влияет информация о запахе и вкусе, проникая в центры мозга, отвечающие за эмоциональное состояние. Но ведущую роль в формировании нашего мира ощущений играет все-таки зрение.

Человек может различать практически все цвета так называемого видимого спектра: красный, синий, зеленый… — и все их комбинации (а, например, мыши и собаки не распознают красный, китам и тюленям неведомо, что вокруг них доминирует синий). Это объясняет ведущую роль цвета в механизме выбора человеком продуктов питания.

Доказано: чем насыщеннее цвет продукта, тем выше вероятность того, что его съедят или выпьют. Это не отменяет, скажем, скептицизма немецких туристов по отношению к кричащему красному цвету испанской сосиски v прочих мясных товаров. На бойне где-нибудь между Констанцем и Флензбургом тоже старательно работают также и над цветом, поскольку мясо после обрезки обычно становится серым. А должно оставаться ярко-красным — но не до такой степени, как испанские сосиски или датские красные колбаски.

Насколько сильно влияет цветовая гамма на наш выбор продуктов питания, подтверждает эксперимент, проведенный учеными университета Иллинойса. Участникам исследования предложили выбрать упаковку с конфетами — либо разноцветными, либо рассортированными по цвету. Результат: 69 % выбирали коробку с разноцветными конфетами. «Испытуемые чувствовали себя замечательно и выбрали коробку с разноцветными конфетами, которые ассоциировались у них с удовольствием, радостью, чувством удовлетворения и приятным вкусом», — объясняет руководитель исследования Барбара Кан. В следующем эксперименте участникам предложили две коробки с шоколадными шариками: в одной были шарики семи цветов, в другой — десяти. Из второй было съедено конфет на 43 % больше. «Чем больше цветов мы видим, тем больше мы едим», — заявляет Кан.

Пищевая промышленность уже давно использует эту закономерность в своих целях. Желатин в жевательных мишках выглядел бы неаппетитно серым, если б его не подкрашивали. Причем, в данном случае выбор цвета не беспорядочен, а нацелен на то, чтобы вызывать естественные ассоциации. Покупатель скептически бы отнесся к желтому медвежонку со вкусом вишни — желтый обычно ассоциируется со вкусом банана, в то время как вишня — с насыщенным красным.

Особенно много красящих веществ находится в соках и водах, но и «близкие к натуральным» продукты подкрашиваются, как, например, готовый к употреблению расфасованный салат. Мясо, по идее, не должно содержать какие-либо красители, поэтому для него разработали другие приемы коррекции цвета. С помощью консервантов, антиоксидантов и «вакуумной» упаковки (при которой продукт обрабатывается газовой смесью, состоящей на 40 % из углекислого газа и на 60 % из кислорода) замедляется естественный процесс, в результате которого красное мясо становится серым. А если скот перед забоем получает еще и порцию витамина С — это тоже не что иное, как уловка, нацеленная на то, чтобы мясо как можно дольше сохраняло красный цвет.

По некоторым данным, человек в среднем съедает не больше двух граммов пищевых красителей в год. Но если взять все население страны, то, скажем, только в одной Германии люди съедают сто шестьдесят тонн красителей ежегодно, что для химикатов, оказывающих свое действие даже в микро- и миллиграммах, очень существенно. И это без учета веществ, которые в качестве антиоксидантных добавок должны защищать продукт от вредоносного действия красителя. Диоксид серы (Е220), например, в огромном количестве содержится в сухофруктах, картофельных блюдах, фруктовых соках, мармеладе и вине.