С точки зрения экономиста ((О романе Александра Бека Новое назначение)

Но вот надо назначить нового министра металла на место Онисимова, которого повысили в должности. Надо выбирать среди кадров самой Системы. А они - в соответствии с ее логикой - годами приучали себя не лезть в дела Верха, делать, что приказано. Чем идеальнее они были на своих местах, тем менее пригодны они для более высокого поста.

Преемником Онисимова на посту министра металла стал Цихоня. Имелись и не менее достойные кандидаты. Но Онисимов выбрал Цихоню, он был способным. Но не только. Он был самым покладистым, самым послушным среди способных. Поэтому первый же цикл кадровых перемен в Системе учитывает не только дело, но и личную исполнительность, преданность, покладистость.

Впрочем, ведь и самого Онисимова Сталин спас от репрессий и назначил наркомом именно с учетом личной преданности. Будучи невольным свидетелем спора Сталина и Серго Орджоникидзе - ничего не поняв из происходившего на грузинском языке разговора, - Онисимов безоговорочно взял сторону Сталина. Сталин, впрочем, именно этого и хотел: он стремился получить ответ Онисимова об отношении к себе независимо от сути дела. И получил ответ, означавший заверение в личной преданности.

"Онисимов хотел молча пройти, но Сталин его остановил.

- Здравствуйте, товарищ Онисимов. Вам, кажется, довелось слышать, как мы тут беседуем?

- Простите, я не мог знать.

- Что ж, бывает... Но с кем же вы все же согласны? С товарищем Серго или со мной?

- Товарищ Сталин, я ни слова не понимаю по-грузински.

Сталин пропустил мимо ушей эту фразу, словно она и не была сказана. Тяжело глядя из-под низкого лба на Онисимова, нисколько не повысив голоса, он еще медленнее повторил:

- Так с кем же вы все-таки согласны? С ним? - Сталин выдержал паузу. Или со мной?

Наступил миг, тот самый миг, который потом лег на весы. Еще раз взглянуть на Серго Александр Леонтьевич не посмел. Какая-то сила, подобная инстинкту, действовавшая быстрее мысли, принудила его. И он, Онисимов, не колеблясь, сказал: "С вами, Иосиф Виссарионович".

Логичен и своего рода ответный шаг Сталина. Спустя ряд месяцев в записке Онисимову он пишет: "Числил Вас и числю среди своих друзей. Верил Вам и верю..."

Личная исполнительность в Административной Системе сращивается с личной преданностью неразрывно. А это неизбежно вносит в нее элемент субъективизма, ее логичность подрывают ею же порожденные личные связи.

Вот случай с Серебренниковым - помощником Онисимова. Дело было во время войны. Онисимов поймал его на попытке взять в бесплатном буфете масло. Оказалось, масло предназначалось для маленького сына Онисимова. В подобных случаях Онисимов карал беспощадно любого. А здесь? Масло было возвращено в буфет, но Серебренников вскоре стал... начальником секретариата Онисимова.

В Административной Системе фактор личной преданности, как и фактор личной ненависти, действует в полной мере. Если все зависит от Верха, то нельзя упускать ни малейшей возможности укрепить свое положение. Наверху также надо полностью контролировать подчиненную себе часть Системы.

В итоге эта Система не может воспроизводить нужных себе руководителей. Она обречена на то, чтобы каждое новое назначение было хоть на вершок, но хуже предыдущего решения. В этой Системе найти нужные для нее кадры все труднее и труднее.

Есть в книге А. Бека еще один "слой". Она показывает, как личность калечится Системой, где роль людей, даже стоящих на весьма высоких ступеньках "лестницы управления", сведена к винтикам огромного государственного механизма. Дело даже не в противоестественном образе жизни, в том числе и лично Онисимова. Вопрос гораздо серьезнее: под воздействием Административной Системы он из активного борца за социализм, коммуниста-подпольщика превращается объективно в тормоз научно-технического прогресса, поступательного движения экономики. Мы уже не говорим о том, как противоречат жизнь и деятельность Онисимова самой социалистической идее, в центре которой - человек, его духовный мир и нравственный облик. В романе показано только, как глубока пропасть между Онисимовым и его сыном. Мы можем себе представить, сколько судеб он сломал, скольким талантливым людям перекрыл дорогу, в скольких душах посеял неверие в торжество конечного нашего дела своей гипертрофированной исполнительностью, приверженностью инструкциям, неприятием нового. И не Онисимову ли, вернее его последователям, мы обязаны многими бедами сегодняшнего дня - замедлением темпов экономического развития нашего общества и научно-технического прогресса, многочисленными нравственными потерями, нигилизмом среди молодежи?.. Впрочем, не станем преувеличивать вину Онисимова и не будем забывать, что он - писатель А. Бек показал это весьма четко, проведя подлинную исследовательскую работу, - детище Административной Системы, ее продукт и жертва одновременно.

И так - шаг за шагом - Бек на массе деталей показывает внутреннюю противоречивость, непрочность системы административного управления...

5. СБОИ В НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОМ ПРОГРЕССЕ

Как бы ни были велики трудности самого управления в варианте Административной Системы, вопрос о ее целесообразности мог и не возникнуть, если бы она не начала давать сбои в ключевом звене объекта управления - в научно-техническом прогрессе.

В романе Александр Бек подробно исследует два, казалось бы, очень разных случая, связанных с научно-техническим прогрессом и деятельностью Онисимова, или, говоря шире, связанных с отношением Административной Системы и научно-технического прогресса.

Однажды, в 1952 году, в кабинете Онисимова зазвонил телефон. Звонил Сталин, про

сил находящегося там академика Челышева. Вот часть этого разговора:

- Вам известно предложение инженера Лесных о бездоменном получении стали?

- Да.

- Что вы об этом скажете?

- Поскольку я с его замыслом знакомился, могу вам...

- Сами знакомились?

- Да.

- Так. Слушаю.

- На мой взгляд, Иосиф Виссарионович, предложение практической ценности не имеет...

- То есть дело, не имеющее перспективы? Я правильно вас понял?

- В далекой перспективе... Пока же...