Русская жизнь. Земство (апрель 2008)

Непонятно!

В Тамбове за взятку задержан участковый уполномоченный. Задержанная за кражу женщина передала ему 36 тысяч рублей, взамен милиционер обещал помочь не передавать в органы дознания заведенный на нее материал проверки в порядке статьи 144 УК РФ «Кража», заменив уголовное наказание административным, сообщила тамбовская ГТРК.

Передача денег произошла под контролем оперативников управления ФСБ по Тамбовской области, куда женщина обратилась за помощью. Участковый задержан, по факту происшествия против него возбуждено уголовное дело по ч. 4 статьи 290 УК РФ «Взятка, сопряженная с вымогательством».

Каждый раз читаю нечто такое и каждый раз не понимаю. Нет, взяточничество - это, конечно, серьезное преступление, все понятно. Но зачем, зачем в этой ситуации женщина пошла жаловаться в ФСБ? Чтобы ее, вместо административного штрафа, посадили по уголовной статье? Пытаюсь мысленно разыграть сцену обращения в ФСБ в лицах, и получается какой-то невозможный гротеск.

- Здравствуйте. Что у вас?

- У меня заявление. Я, гражданка такая-то, задержана за кражу. Участковый уполномоченный N, вместо того, чтобы провести расследование совершенного мною преступления, склоняет меня к даче взятки, обещая за это освободить меня от уголовной ответственности. Я требую наказать взяточника, а со мной поступить по всей строгости закона. Вор должен сидеть в тюрьме! А взяточник - тем более!

Бред какой-то.

Дмитрий Данилов

* БЫЛОЕ *

Мария Покровская

Как я была городским врачом для бедных

Фрагменты воспоминаний

Вскоре по окончании женских врачебных курсов при Николаевском военном госпитале я послала в губернский город X. прошение об определении меня на место врача, заведующего городской амбулаторией. Ответ не замедлил прийти. Тамошний городской голова, Петр Иванович Назаров, написал мне очень любезное письмо, в котором приглашал меня приехать. Он говорил в нем, что до сих пор у них на городской службе не было женщин-врачей, но в земстве уже есть одна, и ею довольны. Он не сомневался, что при желании и я сумею приобрести сочувствие городских жителей и буду полезна бедному населению.

Получивши его письмо, я немедленно стала собираться и через несколько дней была уже в X.

«…» На другой день я отправилась в городскую думу, чтобы представиться начальству и узнать, когда я должна вступить в исполнение своих обязанностей. Там меня провели к Назарову в кабинет.

Это был невысокого роста блондин, средних лет, с очень серьезным лицом.

Узнавши, что я вновь назначенный врач, Назаров усадил меня в кресло возле своего стола и начал рассказывать про организацию медицинской помощи в X.

- У нас медицинская помощь бедному населению еще плохо развита, говорил он. - На весь город всего две городских амбулатории при больницах. В лекарствах большой недостаток. Дума скупится. Врачам приходится экономить и довольствоваться самыми дешевыми. Приемный покой, в котором вам придется работать, плохо устроен. Ваш предшественник был им очень недоволен.

- Скажите, пожалуйста, почему он ушел? - задала я довольно неуместный вопрос.

- Не поладил с населением. Жалоб на него много поступало за пренебрежение своими обязанностями, - не совсем охотно отвечал Назаров. - Городской врач, если хочет долго остаться на своем месте, должен уметь ладить со всеми. Он не сумел ужиться у нас, а вот в другой амбулатории врач Френкель у нас давно служит. Им довольны.

- У нас на городской службе, - продолжал он, - до сих пор не было ни одной женщины-врача. Вы - первая. Одно время здесь практиковала Ефимова, но получила приглашение в земство и уехала. Она прожила здесь месяца три. Практика у нее плохо шла. Население относилось к ней с недоверием. Ее опыт в нашем городе окончился неудачей. Но я все-таки решил попытаться пригласить женщину-врача на городскую службу. Я думаю, что в качестве пионерок женщины будут более усердными работницами, нежели мужчины.

«…» Назаров предложил мне съездить с ним посмотреть мой приемный покой. Я охотно согласилась, и мы отправились.

Амбулатория помещалась в том же доме, где и больница. Это было двухэтажное здание, низ каменный, верх деревянный. Войдя на двор через калитку, мы подошли к невысокой створчатой двери нижнего этажа. Она вела в довольно большие сени, в которых стояло несколько скамеек.

- Летом здесь у нас ожидают больные своей очереди, - сказал мне Назаров, указывая на них.

Затем мы прошли в самый приемный покой. Он состоял из двух комнат. Первая довольно большая, но не особенно светлая. Возле стен тут стояло также несколько скамеек. Здесь же помещался шкаф с медикаментами. Небольшой прилавок отгораживал его от остального помещения. Вторая комната была небольших размеров, тоже в одно окно. В ней стоял маленький столик, два стула и кушетка, покрытая клеенкой.

- Это ваша приемная, - сказал мне Назаров.

Нельзя сказать, что обе комнаты произвели на меня приятное впечатление. Все носило здесь отпечаток какого-то запустения. Неопрятный прилавок, грязный пол, давно не беленый потолок и закоптевшие стены глядели неприветливо. Шкаф с медикаментами был покрыт пылью, а разные бутылочки и баночки, стоявшие в нем, были закупорены грязными пробками или просто бумажками.

По- видимому, Назаров заметил, какое впечатление произвел на меня приемный покой.

- Вам здесь не нравится? - спросил он меня.

- Я хотела бы, чтобы здесь было опрятнее, - отвечала я.

Он посмотрел кругом.

- Посетители неопрятны, потому и помещение неопрятно, - сказал он. - Впрочем, от вас зависит завести здесь большую чистоту. У нас это время постоянно менялись врачи, потому главным распорядителем здесь был фельдшер.

- Вот он, - прервал Назаров себя. - Рекомендую, ваш помощник, Яков Семенович Стречков.

- Это наш новый врач, который здесь будет принимать амбулаторных больных, - продолжал он, обращаясь к фельдшеру.

Стречков был невысокого роста довольно толстенький человечек. Его заплывшие серые глазки с любопытством остановились на мне. Он низко поклонился сначала Назарову, потом мне. Я протянула ему руку, которую он почтительно пожал.

«…» С завтрашнего дня я должна была начинать свою самостоятельную работу. Мне теперь оставалось только запастись храбростью и благими намерениями. Я говорила себе, что буду относиться к больным с возможной добросовестностью и оказывать им медицинскую помощь сообразно с теми советами, которые нам давали профессора и которыми наполнены разные медицинские руководства, привезенные мною с собой.