История новой Москвы, или Кому ставим памятник

Логическая последовательность выстраивалась безукоризненно. Москвичи выбирают депутатов в Городскую думу, которые развертывают перед ними планы своей деятельности и конечные цели. Затем депутаты выбирают мэра города. Мэр формирует необходимое ему городское правительство для – но вот тут-то и происходит первый сбой! – осуществления проектов, никак не связанных с представлениями избирателей. Более того. С этого момента не правительство подчиняется Думе, но Дума становится послушным органом правительства. Никакого противостояния. Никаких, даже зародышевых, дискуссий. Решение городского правительства – не подлежащий обсуждению закон.

И невольный вопрос: а как же деньги? Те самые средства, которые приносят городу его жители, горожане, избиратели. Правительство, оказывается, не обязано отчитываться в их использовании, не обязано даже ставить избирателей в известность о своих, подчас наполеоновских планах: еще несколько мостов, магистралей, жилых районов виповского уклона, празднеств, фейерверков и, само собой разумеется, монументов. Нужны ли они столице или нет, решать не москвичам. Коллективные требования, возражения? Только в пределах санкционированных городским правительством. Ибо любой протест против сплошного лесоповала во дворах, скверах, на бульварах, сносимых детских площадок, мест бесплатного отдыха пожилых людей, традиционных мест прогулок всегда может быть квалифицирован как вид террористической деятельности и «нарушения стабилизации». Как вам отдыхать, как оставаться без жизненно необходимых (и общедоступных, если только хоть какие-то цены можно назвать в Москве доступными) продовольственных магазинов, как уступать день за днем распоясывающемуся все сильнее и сильнее «випу», знает только правительство Москвы, осуществляя всю свою деятельность за ваши же деньги.

Снова Болотная площадь. В свое время ее переустройство – превращение в сквер было завершено установлением памятника И.Е. Репину. Формально это обусловливалось близостью Третьяковской галереи, прямо сказать, очень относительной: перейти труднодоступный для пешеходов Малый Каменный мост, пройти часть Кадашевской набережной и почти весь Лаврушинский переулок. Меньшее расстояние казалось предпочтительней, но здесь возникало свое политическое «но». Памятник работы вице-президента Академии художеств СССР М.Г. Манизера (архитектор И.Е. Рогожин) решал одновременно две важных для пришедшего к власти Хрущева задачи. Он ставился на месте казни Пугачева и его сподвижников, тем самым снимая самую возможность обращения к их памяти. И – что самое главное! – заявлял о продолжении Хрущевым сталинской политики в отношении руководства культурой и искусством. Не случайно во время разразившегося на Манежной выставке 1962 года скандала, генсек, запрещая всякие поиски в любом виде искусства, открыто заявил, что выступает против культа личности, но полностью согласен со сталинскими методами управления художественной интеллигенцией: «Это была мудрая политика!» Шел 1958 год, и была в полном разгаре кампания травли Бориса Пастернака за «Доктора Живаго». Поэта сумели заставить отказаться от присужденной ему Нобелевской премии, а вскоре и тихо похоронить как «рядового члена Литфонда».

Что же касается Пугачева, то народный герой, как его трактовали в советских учебниках истории, на глазах начинал превращаться в сомнительную личность по принципу: все бунтовщики выступают против власти как таковой и, следовательно, власть должна проявлять солидарность ко всем формам историческим своего института.

Об отношении к Пугачеву говорят записки Пушкина и приводимый им в VIII томе «Истории Пугачева» рассказ очевидца казни, поэта и баснописца Ивана Ивановича Дмитриева: «Пугачев с непокрытою головою кланялся на обе стороны, пока вели его. Я не заметил в чертах лица его ничего свирепого. На взгляд он был сорока лет, лицом смугл и бледен; глаза его сверкали; нос имел кругловатый, волосы, помнится, черные и небольшую бороду клином». Эта казнь осталась сильнейшим впечатлением в жизни Дмитриева. По его словам, «это происшествие так врезалось в мою память, что я надеюсь и теперь с возможною верностью описать его, по крайней мере, как оно мне тогда представлялось». Пушкин полностью доверился словам старшего товарища, которому, кстати сказать, был обязан обучением в Царскосельском лицее: Дмитриев заплатил за мальчика ту немалую сумму, которой не располагали его родители.

Сегодня дорога от места казни и репинского памятника пролегает через вновь построенный мост – типичный для Москвы наших дней пример полнейшего пренебрежения градостроителей и градоуправляющих к исторически сложившемуся городу. Совершенно особенное значение придавала Третьяковский галерее окружающая (окружавшая!) ее обстановка. Тесные переулки, небольшие купеческие особнячки с дворами и дворовыми службами, ощущение обособленности и одновременно тесно сообщающейся между собой жизни множества людей, где такими неожиданными жемчужинами вставали превосходные, единственные в Москве архитектурные памятники – церкви Воскресения в Кадашах, Климента папы Римского, Всех Скорбящих Радости, Николы в Пыжах или усадьбы, вроде соседней с галереей усадьбы Демидовых. И все это в пышном цветении акаций, сирени, каштанов, вековых лип.

Новая «страда» через новоявленный мост не только меняла план целого участка старого города – ради нее был уничтожен ряд домов на Кадашевской набережной, находившихся, кстати сказать, на государственной охране. Старый район стирался с лица земли – та часть Замоскворечья, вид на который открывался от Кремля и Тайницкого сада. Но принципиальная корректива заключалась не в этом – в неожиданном волевом решении правительства Москвы об установлении рядом с И.Е. Репиным скульптурной композиции «Детям, ставшим жертвами пороков взрослых»!

Безнравственность идеи не знает ничего подобного ни в одном из государств, тем более она омерзительна для России с ее традициями уважения к старшему поколению, особенно родителей. Культ предков, почитание предков – на них с незапамятных времен основывались верования всех народов вне зависимости от вероисповедания и расовой принадлежности. Но для Комиссии это было делом будущего.

Так начиналась скульптурная эпидемия

Резолюция была краткой и категорической. Премьер Правительства Москвы предписывал В.А. Коробченко и главному архитектору города Л.В. Вавакину: «Инициативу нужно поддержать и дать согласие. 05.12.91». Советскому Союзу оставалось существовать еще девять дней.

Идея исходила от Второго государственного подшипникового завода в лице его директора Д.П. Юлина и президента Российской товарно-сырьевой биржи (РТСБ г. Москва) К.Н. Борового. Это они просили принять в дар городу Москве памятный знак Степану Тимофеевичу Разину с тем, чтобы поместить его на территории парка культуры и отдыха им. А.М. Горького, «где, согласно данным исторической науки, был захоронен С.Т. Разин». Инициатором изготовления памятника выступал завод, финансирование осуществляла РТСБ.

Уже готовый памятник представлял собой, согласно описанию ходатаев, плаху с воткнутым в нее топором, – «выполненный из камня красного цвета (сюк-сю-янсааре), общим размером 3 × 3 м, высотой 0,4 м, на котором, как на подиуме, размещена остроконечная, как топор-колун, призма, размером в основании 1,5 × 1,5 м, высотой 1 м, в камне черного цвета, из габра. На призме имеется текст: „Здесь, за Земляным валом, границей Москвы XVII века, были захоронены останки С.Т. Разина, казненного на Красной площади 6 июня 1671 г.“

Забота ходатаев распространялась и на окружающую территорию: „после озеленения, этот памятный знак будет окружен специально подобранными деревьями, которые будут прикрывать этот памятный знак. Этот небольшой уголок парка имени A.M. Горького будет носить уютный, камерный характер. Где можно будет поразмышлять о судьбах нашей Великой Родины“.

Со своей стороны, дирекция ЦПКиО им. А.М. Горького уже в новой стране – 13 января 1992 года – „не возражает и дает согласие на отвод земли 5 × 5 метров, с учетом земли под цветники, на территории парка культуры и отдыха им. Горького вблизи кафе „Времена года“ и эстрады, рядом с забором парка. Считаем, что увековечивание памятника народного героя – это благородная акция, которая найдет отклик в сердцах людей. Директор парка П. Киселев“.