Шекспир. Краткая документальная биография.

Сегодня мало кто признает эту теорию. Действительно невероятно, чтобы труппа поручила какому-то новичку дорабатывать произведения опытных профессиональных драматургов. Большинство надежных авторитетных ученых полагают теперь, что Грин выражает недовольство, поскольку Шекспир, простой, необразованный актер, имел наглость соперничать в качестве драматурга с теми, кто выше его, а не потому, что этот невежа таскал чужое добро. Но, конечно, не исключено, что Грин предъявлял двойное обвинение, объединяя таким образом ворону Эзопа с вороной Горация, которые и без того тесно ассоциировались в сознании его публики. [10.20]

Каков бы ни был скрытый смысл этого выпада, сам по себе памфлет был достаточно оскорбительным, ибо в своем пресловутом письме Грин бичевал не только "потрясателя сцены", но также двух своих старших товарищей. Он упрекал "славного любимца трагиков" Марло в атеизме, макиавеллизме; с фальшивой мягкостью он выговаривал "молодому Ювеналу, этому едкому сатирику", предположительно Нэшу, за то, что тот позволяет себе "слишком много вольностей в порицании". Когда "На грош ума" вышла в свет, в Лондоне распространился невероятный слух о том, что не Грин, а Нэш написал этот памфлет. В своем "Пирсе безгрошовом", напечатанном всего через месяц после смерти Грина, Нэш с возмущением опровергает это предположение: "Поговаривают, будто этот отвратительный, пошлый, лживый памфлет, называемый "На грош Ума" Грина, - якобы моих рук дело. Пусть бог никогда не печется о моей душе и совсем отречется от меня, если хоть одно слово или слог в этом памфлете вышли из-под моего пера или если я хоть как-нибудь причастен к написанию или напечатанию его". [10.21] Издатель "На грош ума" Уильям Райт, очевидно, предчувствовал грозу, так как предпринял все обычные меры предосторожности, чтобы обеспечить себе Непричастность к этому памфлету: регистрируя памфлет в гильдии печатников и издателей 20 сентября 1592 г., он вписал в лицензию примечание, исключающее его причастность к тексту: "Под ответственность Генри Четла".

Теперь сосредоточим внимание на Четле. Ровесник Шекспира, а возможно, на несколько лет и старше его, лондонец, он был добродушным человеком, задыхавшимся и потевшим от чрезмерной полноты. Печатник по профессии, семь лет прослуживший подмастерьем, он имел литературные амбиции. Для театров Хенсло "Роза" и "Фортуна" он написал в течение пяти лет один или в соавторстве 48 пьес, но неистовое лихорадочное сочинительство не избавило незадачливого писаку от постоянной нищеты и долгов. Хотя один из современников похвалил комедии Четла, если его и помнят, то лишь как автора трагедии мести "Хофман". В 1592 г. он еще только начинал свою деятельность. В ту пору Четл был мастером-печатником, компаньоном Уильяма Хоскинса и Джона Дэнтера, которые пользовались довольно сомнительной репутацией в гильдии печатников и книгоиздателей, и его сотрудничество с ними впоследствии прекратилось. Дэнтер потом напечатает первые кварто "Тита Андроника" и "Ромео и Джульетты". Не имея иной работы, Четл взялся подготовить рукопись "На грош ума" для печатников. Его участие в этом предприятии имело любопытные последствия.

Обращаясь "К господам читателям" в предисловии к своему собственному произведению "Сон добросердечного", напечатанному тем же Уильямом Райтом в конце 1592 или в начале 1593 г., Четл принес свои знаменитые извинения Шекспиру:

Слова в этом отрывке подобраны очень тщательно. "Оттченное [то есть отшлифованное] изящество" вторит Цицероновой похвале Плавту в "De Officiis" ["Об обязаностях"] Четл высказывается осторожно. Тот из оскорбленных, знакомством которого он пренебрегает, хотя одновременно воздает должное его учености, по-видимому, угрожал ем ("Ему бы я пожелал обращаться со мной, как я того заслуживаю"). Скорее всего, это был Марло. Четл заявляет, что он вычеркнул из письма Грина некое порочащее обвинение, которое, "даже будь оно верным, немыслимо и печатать", - не обвинялся ли Марло в гомосексуализме? И кто были те "различные достойные лица", которые вдруг встали на защиту Шекспира? Некоторые энтузиасты, стремящиеся обеспечить своего кумира романтическим ореолом аристократических связей, высказали предположенин о вмешательстве знатных господ. Шекспир еще не познакомился с графом Саутгемптоном - это произойдет в следующем году, - но биограф всегда может отловить на беспризорных аристократов; может быть, этим достойным благодетелем был Фердинандо, лорд Стрендж, покровитель поэтов и актеров, друг фаворита королевы графа Эссекса; может быть, это был сам непостоянный граф Эссекс. Довер Уилсон тешит себя приятной фантазией: "Возможно, эмиссаром был не кто иной, как сам Шекспир имевший с собой составленное в сильных выражениях письмо от своего покровителя и уладивший дело с Четлом благодаря своим собственным очаровательным манерам" [10.23] Если это послание принесенное ли самим Шекспиром или доставленное Четлу впоследствии - явилось бы когда-нибудь на свет, на нем вряд ли была бы печать вельможи. Елизаветинцы делали строгие различия в формах обращения. Знатных лиц назвали бы разными достопочтенными [divers of honour]; обращение достойный [worship] употреблялось в отношении к джентльмену. [10.24] Во всяком случае, у Шекспира в это время не было еще покровителя, и у нас нет никаких свидетельств о том, что он когда-либо пользовался благосклонностью Стренджа или Эссекса {Идея мнимой связи со Стренджем исходит из произвольного предположения о том, что Шекспир в эту пору состоял в труппе этого вельможи.}. Кто были его влиятельные заступники, мы едва ли можем даже предположить.

Случай с "На грош ума" ставит еще одну крайне любопытную проблему. В своем предисловии Четл жалуется на отвратительный почерк Грина, который ни цензор, ни печатник не смогли бы разобрать; и Четл говорит, что переписал весь памфлет как можно аккуратней, вычеркивая из названного послания скандальный текст, но не добавив, согласно его клятвенному заверению, ни единого слова от себя, "ибо я торжественно заявляю, что памфлет целиком принадлежит Грину - ни мне и ни мастеру Нэшу, как несправедливо утверждали некоторые". В наши дни, почти через четыреста лет после того, как писал Четл, та химера, от которой он пытался избавиться - и, как кажется, успешно, - вновь возрождена профессором Уорреном Остином. [10.25] Что, если "На грош ума" все же подделка? Что, если вечно нуждавшийся литературный поденщик Четл подделал слог Грина и, вступив в тайный сговор со своими коллегами по печатному ремеслу, всучил эту мистификацию публике, заинтригованной сенсационными обстоятельствами, которыми была окружена кончина одного из "университетских умов"? Мотивом выпада против Шекспира должно было служить свойственное журналистам желание вызвать дополнительный злободневный интерес к памфлету, с тем чтобы разразилась та буря, которая действительно и произошла. Самозащита всегда возбуждает подозрения в виновности. И до Остина были люди, которых беспокоило авторство "На грош ума", но он был первым, кто использовал в своем исследовании электронные компьютеры. [10.26] Полученный в результате грозный строй заключений - "переменные факторы лексического выбора", "переменные факторы морфологического выбора", "переменные факторы синтаксического выбора" - рассчитан на то, что бы обезоружить сомневающихся правоверных скептиков. Это интригующее и тщательно разработанное положение.