Журнал Наш Современник №12 (2003)

 Когда душа спит — плоть бунтует и бесчинствует. “Страшно далекие от народа” масоны-декабристы разбудили “спящего” Герцена, тот на ротшильдовские денежки приударил в “медь звенящую”, — и пошло, и поехало! Разбудили плоть, жадную и похотливую. Душу погребли. Ее заклинали: “Спать! Спать! Что воля, что неволя – все одно!”. Этим и сегодня занимаются СМИ и вся окружаю­щая нас грустная действительность “мира сего”. И потому надо будить именно душу, плоть же всячески усмирять и ставить на подобающее ей место послушной рабочей лошади. Потому и написал я в книге “Что делаю”: застав­ляю трудиться душу, заставляю трудиться тело, помогаю трудиться и тем, кто приходит ко мне на производство. Ради чего я это делаю? Отвечу скромно: во имя России. Мне это дорого. А по-другому я не могу и не хочу. Такова моя “идеология”.

Да, просыпаться страшно. Страшно увидеть себя, свое уродство духов­ными очами, страшно увидеть действительность. Страшно остаться наедине с самим собой. Потому что наедине человек неизбежно услышит голос души, души, которой, как его учили в школе, не существует. Увидев себя истинного, человек содрогнется и… проснется для жизни духовной. Чтобы противо­действовать этому духовному влечению, придумано развлечение. Созвучны слову “развлекся” слова: “разбился”, “разрушился”, “расстроился”, то есть рас-троился – дух, душа и тело разбрелись в разные стороны. И потому существует целая индустрия развлечений, куда отдельным ручейком втекает (к сожалению, сегодня в массе своей) и современная литература, если таковой ее можно еще назвать. Что делаю? Развлекаюсь! Или: что делаю? Тружусь на благо Отечества, спасаю душу. Каждый выбирает сам. Выбрал и я и написал книгу, потом другую. Возможно, в чем-то они похожи на проповедь. Наверняка кому-то не понравятся. Но, на мой взгляд, любая книга — это более или менее талантливая проповедь. Вопрос лишь в том, что и каким языком проповедуется. Конечно, не хочется прослыть фарисеем-святошей. Надеюсь на понимание.

— Ссылаясь на данные советского МВД, Вы пишете, что около трети продукции в СССР создавалось в частном секторе. Уточните, пожалуйста, о каком периоде в истории СССР идёт речь. И что особенно важно: какие процессы происходили в отечественной экономике накануне краха державы? До сих пор это время окружено разного рода мифами: одни утверждают — советская экономика была абсолютно неэффективна, другие возражают — она была на подъеме, и если бы не заговор внешних и внутренних врагов, то…

– Хотя я имею и экономическое образование, выступить экспертом такого квазиуникального феномена, как советская экономика, я не могу. Это мне не под силу. Данные же МВД о частном секторе, я думаю, даже занижены. Ведь что такое был наш советский частный сектор? Это и колхозные рынки, и нелегальные, но неистребимые “барахолки”, частный пошив и медицинское обслуживание, парикмахеры и портные, и прочие бесконечные “услуги”, востребованные в любом обществе. Советский строй, не имея возможности ни уничтожить частника, ни тем более конкурировать с ним, попробовал его не замечать. Как у Булгакова, цитирую по памяти: “И что за страна такая – чего ни хватись, того и нет!”. И только с помощью “частника” можно было хоть в какой-то мере восполнить этот бытовой дефицит. Развитый частный сектор — признак здоровья и предпринимательской творческой активности народа, его свободной самодеятельности. Берусь утверждать, что на заклю­чительной стадии развития грядущего и, как нас заверяют, неизбежного “нового мирового порядка”, то есть тотального монополизма, никакого частного сектора уж точно не будет.

      Что же касается советского частного сектора, то здесь важно, на мой взгляд, различать понятия “частный сектор” и “теневая экономика”. Я не берусь в рамках нашей беседы давать глубокий анализ этих явлений, но очевидно, что это понятия не идентичные. Структура теневой экономики неоднородна: тень в равной степени проникала как в частный ее сектор, так и в государственный.

  — Встречались ли Вы с пресловутыми “теневиками” — в 80-е годы или позже? Что это были за люди? Только ли запреты со стороны государства вытолкнули их за границы легальной экономики? Были ведь тогда и крупные промышленники, легендарные “красные” директора, преуспевшие вполне легально — не в набивании собственных карманов, а в развитии высоко­технологичных производств. И куда делись “теневики” в 90-е годы, когда, казалось бы, пришло их время? Нынешние олигархи, помнится, вышли в большинстве своем из другой среды, в том числе — из комсомольских функционеров.

— Буду рассказывать о том, что хорошо знаю и через что прошел сам. С “олигархами” дела не имел и близко не сталкивался. Упомянутый Юлий Маркович на олигарха не тянет – это просто крупный делец-спекулянт. Да и само понятие “олигарх” в России еще не устоялось, недостаточно оформилось. Отождествлять его с крупным бизнесом нельзя.

Я не был “комсомольским богом”, не был москвичом и свой московский “бизнес” начинал с отметки ниже нуля. Ютился по комнатушкам с совмещенным санузлом и вечно пьяным соседом за стенкой. Обмен Подмосковья на Москву ­— редкая удача, но удача — реальный фактор нашей жизни. Его надо учитывать и в какой-то мере даже рассчитывать на него. Мне повезло: 18 квадратных метров столицы стали моим жильем. Там и свадьбу сыграли. Денег не было и не могло быть в принципе: муж – инженер, жена – студентка в ожидании ребеночка. За судьбу ребеночка было тревожно. Оттого, наверное, и в “бизнес” подались. Но и начинать свое дело было мучительно страшно. Я — член комитета ВЛКСМ, пишу диссертацию, а вдруг фарцовку “пришьют”? О фарцовщиках я знал, конечно, как и все мы, но быть знакомым с кем-то лично мне не приходилось. А что такое фарцовка? Для обывателя это синоним спекуляции. Сегодня это называется “менеджмент”. Работа высокопрофессио­нальная и дорогостоящая. Ошибка стоит потери денег или даже свободы, а иногда и жизни. А что же тогда спекуляция? – спросят меня. Думаю, граница здесь проходит в нравственной области. Это вопрос совести и, конечно, закона. Спрошу и я: а как назвать человека, не отрабатывающего своей зарплаты? Спекулянт с обратным знаком? В любом случае присвоение незаработанного есть преступление.

Народ в массе своей не различает менеджеров и предпринимателей, предпринимателей и спекулянтов. Для него они все одинаковые, все, мягко выражаясь, хапуги и жулики. В послереволюционной России отечественных предпринимателей выбили одними из первых (после священства и офицер­ства). Между тем предпринимательская жилка — это такой же Божий дар, как и любой другой талант, заставляющий писателя писать, офицера служить, учителя учить, а строителя строить. И пока живы люди, он, предприниматель, неистребим, хотя талант этот может быть загнан в самые глубины нашего сознания, может таиться под ликом других профессий и реализовываться в самых разных сферах. Сколько учителей и медиков сегодня ушли в торговлю и нашли там свое настоящее призвание?! И, наверное, к лучшему для всех. Покойный окулист Федоров реализовал свой дар бизнесмена в медицине. Кто-то это делает в политике и т.д. Само по себе предпринимательство, как и всякий другой талант, не имеет заведомо положительного или отрицательного заряда. Талантливым может быть и злодей, и порядочный человек. Мне известен совершенно беспринципный и безнравственный бизнесмен, вернее сказать, делец, преуспевающий во всем, за что ни возьмется, и, безусловно, наделенный талантом. Он брался за самые, казалось бы, безнадежные, подчас сомнительные предприятия, требовавшие и значительных вложений, и больших усилий, и специальных знаний, и добивался цели. Имея звучную литературную фамилию, он, при совершенно заурядной наружности, взял в жены необыкновенной красоты девушку, а потом преспокойно с ней расстался, когда этого потребовали интересы его “дела”. Так же он поступал и с компаньо­нами, не только “кидая” их, но и попросту обворовывая, будучи уверенным в собственной безнака­занности. Типаж, напоминающий комедийного Загорец­кого, но тем, кому приходилось сталкиваться с ним по работе и в жизни, было не смешно. В результате он остался один: без друзей, без семьи, но, похоже, этим не тяготится и вполне успешно (если измерять успех в деньгах) развивает свой бизнес. И дело здесь не в предпринимательстве как таковом – подобные примеры известны всем и в любой профессии. Талант, как источник: хоть затаптывай его – он все равно пробьется. Но если он не одухотворен, если он безнравственен, то этому мутному источнику никогда не стать “живой водой”.