Люди и спецслужбы

Даже установленные законом механизмы контроля спецслужб современных государств — прокурорский и парламентский — стремятся сделать неразрушительными для служб безопасности путем приглашения на соответствующие должности лиц хорошо известных самим спецслужбам и не склонным без особой нужды совать свой нос куда попало. В трудные же моменты больше помогают выбраться руководителям спецслужб из передряг, нежели «расследуют» и «выявляют».

В интересах повышения эффективности деятельности руководители стремятся всячески поощрять сплоченность среди своих сотрудников. В том числе и постоянно апеллируя к особой социальной значимости спецслужб, особой важности их деятельности для государства. Это всегда основательно укореняется на всю жизнь в мировосприятии сотрудников, часто весьма существенно меняя их мотивации всякого социального поведения, даже никак не связанного с исполнением должностных функций. Чувство своей исключительности, предпочтительности среди всех прочих.

Все эти обстоятельства, в сочетании с режимом наивысшей пожизненной секретности документации с ограничением права доступа к ней круга лиц до десятка на все государства создали самые благоприятные условия внутрикорпоративной скрытности спецслужб, которой нет в обществе больше ни у кого. Даже больше конспирологи — масоны — не защищены так законами, а потому время от времени их секреты по чистой случайности, не очень регулярно становятся достоянием широкой гласности. Спасение структур организованной преступности в скрытности и секретности только на небольшое время и то благодаря только тому обстоятельству, что свои действия они никак не документируют, лишних носителей своих секретов убивают, в их секретах никто по-настоящему никто не нуждается, даже полиция. Ну а если очень нужно что-то узнать спецслужбам об эпизодах деятельности «коллег» — узнают обязательно, даже если придется разобрать по частям несколько именитых мафиози. По крайней мере, для спецслужб, структурированных по образу НКВД, подобная практика — дело обычное.

Но именно эта благоприобретенная наивысшая закрытость от практически любого стороннего влияния, проникновения временами представляет для самих спецслужб едва ли не наибольшую внутреннюю опасность.

Речь даже не идет о стойком неприятии любых законов, как это свойственно и в среде профессиональных пожизненных преступников: среди социально значимых групп, среди элитарных — в особенности, пренебрежение законами явление вполне нормальное. И повсеместно распространенное явление. Часто закрепляемое и в законах — чего стоят «спецномера», «спецталоны» на автомобилях правительственных чиновников и в равных им по статусу иных «важных персон».

Привычка не обращать внимания на социальные регламенты в периоды исполнения служебных обязанностей остается таковой и во все внеслужебное время. Сотрудник службы безопасности ездит не хочет и на своем личном автомобиле, даже когда везет тещу на дачу, не говоря уж о любимых женщинах, перед которыми показать любимую джигитовку сама судьба велит. В ресторанах и гостиницах «особисты» не претендуют на особо почтительное отношение и не прощают любого небрежения (как и «братки», между прочим). По этим причинам по стране постоянно возникали множество быстро гасимых конфликтов, где начинали мелькать «корочки», свидетельствующие о принадлежности к могущественной корпорации. Прочий служебный люд приручается сглатывать и терпеть обиды. А у многих сотрудников растет и крепнет ощущение своей некоей богоизбранности социальной исключительности вообще, трансформирующейся в уверенность, что все лучшее должно в силу особой их значимости и избранничества судьбой принадлежать им, потребляться ими. Чужое лучше воспринимается уже почти как нетерпимая социальная несправедливость, которую надлежит исправить без оглядки на условности в виде каких-то там законов. Возможности же для этого всегда найдутся, если есть внутренняя установка. Модно, к примеру, помочь под очень достойным предлогом близкому предпринимателю уничтожить конкурента, возбудив против того основательные подозрения у соответствующих должностных лиц в криминальной практике в чем-либо. Если подобная практика при участии и «правоохранителей» становится обычной, как это во многом имеет место в нынешней России, предпринимательство хиреет, экономика тоже. Вместо того чтобы было все наоборот. Закрепляясь в качестве условного рефлекса, ощущения своей особой социальной ценности и личных превосходств и дарований по мере карьерного продвижения к полковничьим и генеральским должностям, обретает все более обширные сферы для своей реализации. Можно оказать необходимую помощь, чтобы собственные дети получили престижные образования и вполне достойные должности с впечатляющей оплатой в самых значимых секторах человеческой жизнедеятельности. Можно оградит детей и от уголовного преследования за допущенные ими правонарушения. Можно совершить и многое другое подобное и по отношению к иной родне, друзьями. Чем закладываются прочные основы субъективного элитаризма в обществе, не соотнесенного с личными качествами и способностями, а построенного на кумовстве, блате, неформальном наследовании социального статуса родителей (вполне ими заслуженного в свое время). Что напрямую, самым непосредственным образом стремительно снижает качество элиты в каждом новом наполнении. Хотя бы потому, что именитые и преуспевающие отцы семейств никогда не в состоянии в силу исключительной занятости серьезно заниматься воспитанием собственных детей. В английской системе жесткого воспитания и образования детей элиты, построенных на объективных, научно и практически выверенных принципах и методиках, ни в России, ни в абсолютном большинстве стран мира нет. Вседозволенность, непотребства и излишества, в которых росли дети высшей номенклатуры СССР, обернулись стремительной деградации практически всех важнейших государственных и социальных институтов великой державы, списанных мировой публицистикой на ущербы коммунистической партии, модели социализма советского образца. Пример, зато получился на редкость наглядным и впечатляющим. Но вряд ли поучительным: история, как правило, не учит людей — только наказывает. Потому как большинству лень учиться, иным — некогда надо делать карьеру, богатеть любой ценой, либо избывать беспросветную нужду.

В свое время совершенно справедливо подметил вождь пролетариата: «Жить в обществе и быть свободным от общества невозможно».

Руководители спецслужб и их структур так же социально несвободны, как и все прочие люди: у них всегда есть четкие политические, деловые, дружеские, родственные, служебные предпочтения весьма серьезного характера, совершенно определенно персонифицированные в реальных лицах. Публика эта — не только из самых достойных, всяких намешено, как и в каждом человеческом коллективе. И практически каждый не прочь воспользоваться родством с влиятельным и весьма значимым работником службы госбезопасности в любых межличностных отношениях в определенном секторе. И руководителю спецслужбы никуда не деться от этого кошмара: определенную часть притязаний приходится удовлетворять в обязательном порядке на безвозмездной основе (родне в основном). Другие притязания вполне согласуются с личными устремлениями и учитывают личные потребности. В зоне же влияния руководителей структур спецслужб вероятность и степень реализации их личностного окружения чрезвычайно высока в сравнении с большинством иных социальных групп. Потому, что в силу весьма развитых представлений о своей особой социальной значимости и ценности, эта категория, как правило, не терпит отказов в поддержке своих просьб и предложений, расценивая их как вызов корпорации, который прощать нельзя.

Учитывая, что близкий или хорошо знакомый человек — далеко не всегда лучший человек, наилучший специалист, предприниматель, политик, то многочисленное успешное протежирование с помощью принадлежности к корпорации спецслужб, никоим образом, по крайней мере, не улучшает породы всех наиболее значимых людей социума, не стимулирует эволюцию нравственных и иных человеческих качеств в целом. В традиционных условиях, когда значимые люди и предъявляют своим детям высоких требований к нравственно— волевым, самодисциплине в потреблении и удовольствиях, но неистово стремятся «вписать» их в самые значимые и привилегированные группы общества только на основе своих субъективных ощущений самих себя лучшими из всех живущих, это ущербное социальное чувство элитаризма выполняет от веку только деградационно-разрушительную функцию, нейтрализуя и множество действительно заслуг многих и многих сотрудников и руководителей спецслужб, искренне и с успехом служащих своему Отечеству.