Журнал Наш Современник №4 (2004)

Обращали на себя внимание его габариты и то, что лестничный пролёт он пролетал бегом. Всё время в движении, как ртуть. Даже потом, когда у него сильно болела нога, он всегда рвался вперёд – характер.

В тот период многие сотрудники уходили: неизвестно, кому служим, неизвестно, когда тебя выкинут за борт, как ненужный балласт, — и иди в никуда, без квартиры, без работы. У меня была репутация неплохого инженера (базовое образование — инженер автоматики), рвали, что называется, на части. Наши же бывшие сотрудники, ушедшие в различные структуры, приглашали в свои фирмы. Но я увидел, что пришёл начальник именно боевой, уверенный, хваткий, деловой, – и принял решение остаться. Помню примечательную его фразу после одного из многих в ту пору ЧП: “Я не понимаю, как это так: вооружённый человек на посту пропускает бандитов беспрепятственно! Зачем же тебя тогда вооружили?” Так искренне мог недоумевать только человек с “военной косточкой”.

В то время бурно росла организованная преступность, бандиты приходили в воинские части, чтобы добыть оружие, и в одной из в/ч спокойно прошли мимо охраны, которая не посмела их остановить. Нацеленность Угрюмова на то, что армия, силовые структуры должны защитить государство, обратила на себя внимание. Мы были вооружёнными людьми, но в тот период скованы идеологией “как бы чего не вышло!..” А Герман Алексеевич – это уже из дальнейшего опыта – умел рисковать и брать на себя ответственность. Умел защитить своих сотрудников. Всё, что я буду о нем рассказывать — только иллюстрация к этой фразе.

Угрюмов пришёл на ТОФ, когда и в Приморье, и вообще в России царила антиармейская вакханалия, когда избивали на улицах офицеров, нападали с целью завладения оружием. Шло расслоение и внутри армии, и внутри спецслужб. Кого-то увольняли, кто-то уходил сам. Никого не хочу винить: в той ситуации для ухода у многих были веские причины. С кем-то мы продолжали поддерживать отношения, с другими – нет. Были и такие, кто встал на путь явного предательства, ушел в преступный мир. Но оставались люди, которые продолжали работать ради идеи, несмотря ни на что.

Тогда мы шутили: никто не может упрекнуть нас, что мы Родине служим за деньги: разве ж это деньги?! Правда, нам отвечали: вам податься некуда, потому вы и остались. Аналогичный анекдот ходил и в гражданской среде: “Что ж такое творится: мы им какой уже месяц зарплату не платим, а они всё ходят и ходят на работу!” — “Так, может, за вход деньги брать?..”.

Спецслужбы у государства – это как собака у хозяина, она должна быть предана ему. А если собаку бросить, то самый породистый пёс или по помойкам пойдёт, или превратится в волка – что ещё страшнее. А в нашем случае человек тем и отличается от собаки, что мы присягали Родине, а не очередному правительству, и какая Родина ни есть – мы на верность ей давали клятву. И это не пустые слова, подавляющее большинство офицеров свою честь ни на какие блага не променяли. Оставалась и “конъюнктура” – без пены ухи не сваришь, но суть определяла не она. Первая чеченская кампания это подтвердила: надо ехать – поехали, хотя свобода выбора была.

Герман Алексеевич всегда особо выделял и ценил людей, имевших боевой опыт, старался им помочь. Острая криминальная ситуация продиктовала необходимость создания отдела по борьбе с организованной преступностью. Начали с разведки боем, с обобщения материалов, с проверок, обобщения ситуации. Ведь был период, когда с нами вообще не считались: полагали, видимо, что органы безопасности если не распались, то окончательно демора­лизованы. Выяснилось, что это не так. Люди, которые рвутся в бой, находятся всегда. И нужно организовать их, уметь дать им команду и отвечать потом за то, что они сделают по твоей команде. Но есть и второе обстоятельство: таких “ухорезов” надо уметь самих попридержать, чтобы они в служебном рвении не “заигрались” и не стали такими же бандитами. Герман Алексеевич справлялся с обеими задачами.

“Красная звезда” от 20 мая 1994 года:

Два матроса ракету нашли

Сотрудникам военной контрразведки понадобилось несколько дней,

чтобы установить причину пожара на складе авиабоеприпасов в Новонежино

Вот что сообщил корреспонденту “Красной звезды” начальник Управления военной контрразведки Тихоокеанского флота контр-адмирал Герман Угрюмов:

— Самые последние сведения, о которых сейчас можно уверенно говорить, привязывая их к причинам возникновения взрыва на складе в Новонежино, таковы: два военнослужащих срочной службы из свободной смены караула незаконно проникли на техническую территорию объекта и в результате неосторожных действий с пороховым ускорителем авиационной ракеты спровоцировали взрыв с последующим пожаром и более мощными взрывами, приведшими к уничтожению склада. Эти лица признали предъявленные им обвинения. Это только что подтвердил мне и военный прокурор Тихоокеанского флота генерал-майор юстиции Валерий Николаевич Сучков. Заключение экспертизы, судебного следственного эксперимента подтверждают, что именно так и произошли возгорание и взрывы.

— Другие данные, которые ходят сейчас в средствах массовой инфор­мации, противоречивы, — продолжал контр-адмирал Угрюмов. — Говорят о валяющихся стволах оружия, связывают случившееся с хищением оружия со склада. Это всё не подтверждается. Совместно с прокуратурой флота мы установили личности людей, причастных к хищению. И на сегодняшний день у нас нет оснований как-либо юридически связывать хищение оружия со взрывами. Хотя версию эту мы не отбрасываем, продолжая разыскивать несколько стволов, которые не удалось пока возвратить на склад. Стрелковое оружие, которое хранилось на складе, — заключил начальник Управления военной контрразведки, — в результате взрыва не пострадало, оно не разбро­сано, а находится в тех хранилищах, что и прежде.

Остается добавить, что сумма ущерба, нанесённая, с позволения сказать, такими “шалостями” виновных, исчисляется миллиардами рублей. Сегодня ещё ведется подсчёт. Ведь только в одном поселке Смоляниново пострадало 1070 домов.

Капитан 2-го ранга Николай ЛИТКОВЕЦ (Владивосток)

Борис Владимирович Пр-вич:

Об этом происшествии я услышал по радио. Позвонил дежурному по Управлению, руководство приказало мне срочно вылететь туда в составе комиссии. Прилетели во Владивосток, прибыли к месту катастрофы, где ещё рвались снаряды. Встретили нас командующий Тихоокеанским флотом адмирал Гурьев и Герман Алексеевич. С нами был первый заместитель командующего ВМФ адмирал Игорь Касатонов. С первых же минут Герман Алексеевич проинформировал нас о происшествии, о примерном нанесённом ущербе. Тут же выдвинул возможные версии случившегося, одна из которых подтвердилась буквально на следующие сутки. И мы моментально вышли на круг лиц, безответственное поведение которых послужило причиной взрыва. “Неосторожное обращение”, упомянутое в заметке, — это не что иное, как брошенный в сухую траву окурок…

Когда он выдвинул такую версию, командование никак его не поддержало: все склонялись к тому, что произошел теракт. Прав, однако, оказался Угрюмов.

Владимир Мирсаитович Гайн-ов:

Как-то мы летели на Камчатку с группой офицеров Управления, воз­главлял её Герман Алексеевич — для проверки и оказания помощи на местах. Запомнилось возвращение. Пассажирские самолеты все перегружены, подогнали военно-транспортный. У него большой грузовой отсек, в котором пассажирам размещаться нельзя, и небольшой отсек за кабиной пилотов – кажется, четыре посадочных места. А нас летело 18 человек. Потому что прибавились молодые лейтенанты с жёнами и детьми, которые хотели улететь в отпуск. У Германа Алексеевича даже малейшего колебания не было – брать их или не брать. Он не сел до тех пор, пока не усадил всех женщин и детишек. Только потом присел на стульчик, который ему вынес командир. И в этом не было никакой рисовки. Чтобы представить, как мы летели, опишу: мы с товарищем стояли по очереди на одной ноге, потому что для двух ступней места не хватало. И так четыре часа полёта, недолго…