Америка с чёрного хода

Столы, уставленные закусками, и буфетные стоики, отпускавшие коктейли и «хайболлы», осаждались плотной толпой. Лавируя между группами гостей, я обошел все парадные комнаты посольства, декорированные с изрядным налетом южно-американской экзотики.

В одной комнате мое внимание привлекла расположившаяся в укромном уголке группа из трех мужчин. Седовласый джентльмен весьма почтенного возраста, отхлебывая «хайболл», вслушивался в то, что с жаром говорил ему один из собеседников. Лицо седовласого джентльмена показалось мне знакомым. Я как будто видел его в сенате.

– Заняты созерцанием столичной жанровой сценки? раздался возле меня голос. Это был Эрик Купер. Смотрите, как лобби судостроительных компаний обрабатывает уважаемого сенатора?

Купер таким образом подтвердил мою догадку о том, что джентльмен с «хайболлом» в руке – известный сенатор из одного южного штата. Купер знал также и его собеседников.

– Это лоббиисты, – сказал он. – Пожилой толстяк – представитель крупной судостроительной фирмы, а широкоплечий верзила – глава «Национальной ассоциации судостроительных компаний», официального лобби судостроителей.

Я уже знал, что такое «лобби» и «лоббиисты». В том районе, где расположены министерства и административные учреждения, возле отелей, а по вечерам возле «ночных клубов», вы постоянно встречаете хорошо упитанных, мордастых субъектов, в надвинутых на лоб широкополых шляпах, в расстегнутых пиджаках, с золотыми самопишущими перьями в жилетных карманах, с дымящимися сигарами в зубах. Весь их вид выражает, с одной стороны, чванливость, самодовольство и самоуверенность, а с другой стороны, деловитую озабоченность. Этой озабоченности они не теряют даже в ресторане во время еды. Большинство из них, если не все, используют свое пребывание в ресторане или «ночном клубе» для того, чтобы продолжить деловые разговоры, начатые в конторах и учреждениях, а может быть, и для того, чтобы поговорить с людьми, с которыми они считают неудобным встретиться в иной обстановке. Эти субъекты – не столичные чиновники и не заезжие туристы; это и не местные бизнесмены. Это представители особой категории дельцов, довольно распространенной в американской столице: ловцы душ, так называемые лоббиисты. Они охотятся за конгрессменами, сенаторами, высшей и средней административной бюрократией, то-есть за всеми теми, кто имеет какое-либо влияние на введение и отмену законов, на их претворение в жизнь, кто имеет касательство к обложению налогами, кто располагает ценной информацией, которую можно употребить с пользой для бизнеса.

Лоббиисты представляют в Вашингтоне «биг бизнес», подлинных хозяев страны, они служат для связи Уолл-стрита с Конгрессом, Белым Домом, с административными учреждениями. Это совершенно необходимое звено в фальшивой до конца «американской демократии», основанной па том, что действительная власть в стране, власть монополий, олицетворяемая Уолл-стритом и «Национальной ассоциацией промышленников», формально оторвана от официальной власти, находящейся в Вашингтоне. Лоббиисты и есть те офицеры связи «биг бизнеса», обязанности которых состоят в том, чтобы приводить законодательную и исполнительную практику официальной власти в соответствие с интересами фактической власти.

– Старик хитер; – продолжает Купер. – Надо думать, что он не влипнет так глупо, как Мэй.

Журналист намекал на скандальную историю с подкупом конгрессмена Мэя, бывшего председателя комитета по военным делам палаты представителей. Приняв от фирмы «Братья Гарсон», изготовлявшей боеприпасы, взятку в пятьдесят три тысячи долларов, Мэй обеспечил фирме получение выгодных военных заказов. Это было самое обыкновенное дело, один из многих случаев коррупции, происходящих в Вашингтоне, но на этот раз Мэй попался. Ему просто не повезло. Обострившееся партийное соперничество в Конгрессе привело к опубликованию сенсационных разоблачительных материалов, на основании которых Мэй был предан суду и приговорен к тюремному заключению.

Я прошу Купера показать мне других лоббиистов и связанных с ними лиц. Купер, знающий всех и вся, охотно соглашается. Его информация, подобно бегающему лучу электрического фонарика, освещает лоббиистов одного за другим, и тогда толпа гостей перестает представляться мне только пестрым сборищем расфранченных мужчин и женщин. Беседующие оказываются, как правило, не случайно встретившимися знакомыми, а людьми, специально искавшими и нашедшими друг друга. Мы видим и таких гостей, которые еще бродят из комнаты в комнату. Судя по озабоченному выражению их лиц, они ищут кого-то, кто им очень нужен. В другом месте возле группы беседующих нетерпеливо вертится какой-нибудь гость, дожидаясь своей очереди, чтобы перехватить человека, находящегося в центре внимания группы, увести его в дальний угол и тут же вполголоса приступить к важному разговору.

Бесчисленные приемы не столько являются данью светскому этикету, сколько создают обстановку для встреч, заранее подготовленных, с заранее обдуманной практической или политической целью. В сутолоке коктейль-парти или в неторопливой послеобеденной беседе, когда дамы, согласно правилам этикета, удаляются в другую комнату вершатся большие дела, заключаются негласные сделки, ставятся и принимаются условия.

Приемы – настоящие охотничьи угодья для лоббиистов всех видов и оттенков. Они сами – их главные организаторы. Здесь удобнейшая почва для свидания с людьми, которых почему-либо невозможно видеть в служебной обстановке. Здесь можно закинуть словечко самому министру, вице-президенту, а иногда даже и самому президенту. Здесь можно встретиться с иностранными дипломатами, которые, помимо официальной деятельности, не чуждаются и частной коммерции или, во всяком случае, частных махинаций, в том числе и нечистоплотных. С ними, следовательно, также можно сговариваться о делишках, касающихся их стран. Взаимная заинтересованность гонит на вечера членов Конгресса, государственных чиновников, лоббиистов, бизнесменов, дипломатов. Светская жизнь в Вашингтоне – подсобное предприятие лобби. Вот почему она и приняла столь гипертрофированные размеры.

Я покидаю посольство вместе с Эриком Купером. Нас провожают все те же приторно-любезные улыбки хозяев. На их лицах я вижу печать утомления. Незавидная это все-таки роль – простоять несколько часов подряд у входа, здороваясь и прощаясь, в то время как гости устраивают свои делишки! Впрочем, на других приемах сегодняшний амфитрион сам будет гостем и вознаградит себя с лихвой.

По дороге к дому Купер рассказывает о том, как недавно выпутался из затруднений маститый сенатор, не упустивший случая вкусить от щедрот лоббиистов. Подобно многим другим, сенатор оказался замешан в грязных делах, творившихся во время войны вокруг военных заказов. Он – разумеется, не бескорыстно – действовал в интересах металлургического концерна «Ири бэйсин компани». Однако сенатор был не так опрометчив, чтобы прямо принять взятку. Американская техника коррупции выработала тысячи способов, как давать и брать взятки, чтобы не скомпрометировать дающего и берущего и не подвергнуть их опасности попасть на скамью подсудимых. Сенатор воспользовался одним из этих способов и вышел сухим из воды.

– Когда оказалось, что его сын устроился на высокооплачиваемую должность в часовой фирме «Эльджин», являвшейся филиалом «Ири бэйсин компани», – рассказывает Купер, – сенатор отделался заявлением, что он не знал о принадлежности «Эльджин» концерну. Когда вы яснилось, что именно из его канцелярии лоббиистам «Ири бэйсин компани» доставлялась важнейшая информация о том, где и как доставать дефицитные материалы и лицензии на них, сенатор снова прикинулся этаким провинциальным простаком. Он, видите ли, не подозревал, что эта информация передавалась его секретаршей через мужа, связанного с лобби указанного концерна. Выходило так, что фирма «Эльджин» предоставила дорогооплачиваемую синекуру сыну сенатора то ли по собственной доброте, то ли из-за прекрасных глаз молодого человека. В общем сенатору удалось изобразить все эти факты как случайное совпадение. Во всяком случае, – добавляет Купер, – не пойман – не вор.