Совершенно несекретно

И тут при открытии сессии Верховного Совета вдруг выясняется, что дела у Руслана Имрановича не так-то уж и плохи. Как только наши сторонники поставили вопрос о недоверии спикеру, он в свойственной ему категоричной манере поставил вопрос на голосование и получил за недоверие ему только 18 процентов голосов! Тогда-то Хасбулатов повернулся ко мне и расправил плечи:

— Восемнадцать процентов — вот и вся ваша поддержка, Сергей Александрович! — И ринулся в бой.

Вспоминается, как тяжело складывался 1992 год.

В то время мы с Геннадием Эдуардовичем Бурбулисом делали многое, чтобы сблизить депутатский корпус и власть исполнительную, для чего стали практиковать регулярные встречи депутатов с членами правительства.

Из сообщения пресс-службы Президиума ВС РСФСР:

«17 сентября состоялась очередная еженедельная информационная встреча представителей Администрации Президента РСФСР с народными депутатами Российской Федерации. В ней приняли участие секретарь Президиума ВС РСФСР С.А.Филатов и госсекретарь РСФСР Г.Э.Бурбулис.

В центре внимания оказались проблемы нормотворчества президентской власти, состыковки указов президента с действующим законодательством РСФСР, а также механизма регулирования смены глав исполнительной власти на местах.

Остро ставились народными депутатами вопросы деятельности Администрации Президента по стабилизации обстановки в зонах межнациональных конфликтов»

Встречи эти вызывали взаимный интерес и нередко помогали нам снять острые вопросы, разъяснить многое, на чем строились спекуляции оппозиции. Но теперь «позицию оппозиции» активно занял Хасбулатов, причем настолько явно, что Ю.Воронин в «Правде» уже открыто осуждал ход реформ и указывал путь «правильного», то есть коммунистического, развития страны. Это надо было понимать и как перекроившуюся позицию Председателя Верховного Совета.

В августе обострилась обстановка на Кавказе: события в Чечне подтолкнули националистические силы в других республиках к действиям — сложилась тяжелая ситуация в Абхазии, Северной и Южной Осетии, назревал конфликт между Ингушетией и Северной Осетией.

Утром 26 августа мне в машину позвонил Бурбулис:

— Куда вы направляетесь?

— К Борису Николаевичу.

— А я только что из Тбилиси, встречался с Шеварднадзе. Он просил направить нашу депутатскую группу в Абхазию, ще уже более 2000 добровольцев из северокавказских республик. При всем при том есть все основания считать, что председатель Верховного Совета Абхазии Ардзинба находится в прямом контакте с Конфедерацией горских народов и цель у них определенная — спровоцировать народную войну на Северном Кавказе. Это все очень серьезно. Мы ведь договорились на Совете Безопасности, что 28-го будет встреча Ельцина, Шеварднадзе, руководителей наших республик и председателя Верховного Совета Абхазии Ардзинбы. У него сегодня большинство: 34 депутата за него, 31 — против. Надо бы провести среди его сторонников определенную работу. Там есть и русские, и армяне — нам нужно разъяснить им, что следует уйти от Ардзинбы, и тогда на встрече 28-го он будет гол как сокол, лишившись своего победного большинства. — Бурбулис сделал небольшую паузу и добавил: — Сергей Александрович, будьте по-государственному крупным и по-человечески мудрым, как вы обычно умеете это совмещать. Желаю успеха.

Я приехал на встречу с Ельциным чуть раньше срока. Подождал в приемной. Борис Николаевич в 10.00 еще разговаривал с кем-то по телефону и задержался минуты на три — случай редчайший. У меня всегда было такое впечатление, что он специально отсчитывает мгновения, чтобы точно в назначенное время пригласить человека или группу людей к себе в кабинет. Но вот секретарь распахивает передо мной дверь — Борис Николаевич стоит посреди кабинета и руки то и дело заводит за спину — видимо, болит после Испании. Прохаживаясь по кабинету, предлагает мне сесть.

— Вы меня извините, — усмехаюсь, — при стоящем президенте сидеть неудобно.

— Ну ладно…

Садимся оба, и он начинает мне пересказывать все, что я только что слышал от Бурбулиса о Северном Кавказе, и все, что необходимо и важно сделать в связи с этим. Потом я докладываю ему о делах в Верховном Совете — хочу и обязан его предостеречь:

— Борис Николаевич, грядет, по-моему, большая беда, и я хотел бы поделиться с вами своими тревогами и посоветоваться. Еще в июне месяце я почувствовал странную перемену в Хасбулатове — он начал строить свою стратегически дальнюю политику. Определить ее в общем-то несложно — это продолжение линии Шестого съезда. Вся его политика будет направлена на то, чтобы убрать Гайдара и дискредитировать реформы. Похоже, это становится политическим кредо Руслана Имрановича, потому что иначе он останется просто ни с чем и будет выглядеть перед народом как человек, противодействующий реформам, а не помогающий им. Он настраивает депутатский корпус против реформ и пытается настроить так же всю страну. Под эту цель он подлаживает работу аппарата и предпринимает шаги по усилению своей личной власти…

Борис Николаевич слушает очень внимательно, и я продолжаю:

— Приведу первый конкретный пример. Двадцатого числа он пишет поручение Воронину курировать вопросы экономической реформы и осуществлять связь с правительством. Вот его резолюция, а вот вышедшая за несколько дней до этого статья Воронина в газете «Правда», в которой тот с циничной откровенностью признается, что не приемлет эти реформы,

Борис Николаевич бросает на меня пристальный взгляд:

— Ну как же так? Руслан Имранович говорит же совсем другое.

Я пожимаю плечами:

— Второе мое беспокойство состоит в том, что готовится октябрьская атака на нас, и в этой атаке Хасбулатов будет поддержан определенными политическими силами.

— А с Горбачевым у него есть связь?

— Прямой, наверное, нет, но не исключено, что скрытая может существовать — уж больно сходятся они в критике реформ. Да и заведующим своего секретариата Хасбулатов назначил человека Горбачева.

— Но Хасбулатов и Горбачев лично общаются?

— Возможно, но точно не знаю.

Все-таки у Бориса Николаевича сохранялось глубокое недоверие к Горбачеву. И, видимо, не без оснований, что подтвердили президентские выборы 1996 года. Да и в период оголтелой критики реформ к ней, к этой критике, присоединялся и голос Фонда Горбачева.

— И третье, что меня тревожит, — развиваю я «хасбулатовскую» тему, — так это заигрывание Хасбулатова с республиками. Федеративный договор — только первая ласточка такого заигрывания. И тут, заметьте, просматривается связь с тем, что происходит на Северном Кавказе.

— Все эти вопросы и меня в последнее время волнуют, — раздумчиво отзывается Борис Николаевич. — Скажу больше, они меня беспокоят.

Тогда иду дальше:

— В этом же свете предстают три недавно вышедших документа, очень усиливающие личную власть Хасбулатова, ограничившего депутатов и все руководство Верховного Совета в общении с вами как с президентом. Меня тревожит, что теперь только сам Руслан Имранович вправе подписывать документы на ваше имя. При этом он еще и прибрал к рукам всю нашу финансово-хозяйственную деятельность. И вот его последнее распоряжение о перераспределении обязанностей в руководстве Верховного Совета: он практически лишил меня не только всех обязанностей, но и попытался поставить в унизительное положение. В распоряжении черным по белому начертано, что я являюсь его полномочным представителем в Совете Безопасности.

Борис Николаевич удивленно вскидывает брови:

— Он что, закона не знает?

— Должен бы знать, но идет напролом, тем самым нарочно провоцируя скандал. Есть во всем этом и явный оттенок комичности — он сделал меня ответственным за сельское хозяйство, как бы напоминая тем самым о последних днях работы в ЦК Егора Лигачева. Дело не во мне. В отношениях с Хасбулатовым у нас есть несколько путей, в том числе и путь мира, от которого он заведомо отказался. Я был вынужден предупредить Руслана Имрановича, что наша фракция это расценивает как ущемление ее прав и наступление на демократию, а мы — на встрече помимо меня были С.А.Ковалев, С.Н.Юшенков и В.В.Волков, — в сюю очередь, это воспринимаем как откровенный крен консерватора влево, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А второй путь — это путь войны, открытой конфронтации, путь, который, к сожалению, может привести к преждевременному развалу парламента. В сложившейся ситуации были предложения попросить вас вмешаться в этот опасный процесс и, может быть, переговорить с Хасбулатовым или еще что-то предпринять, но, честно признаться, я думаю, что это неуместно. При ваших нынешних отношениях со все более зарывающимся Русланом Имрановичем и уже практически открытой его враждебности к вам мы не должны ставить вас под очередной удар. Нам дорог ваш авторитет лидера, но и ваша поддержка лидера нам необходима.