Шекспир, Краткая документальная биография

случайно разговорившись с ним, нашли его столь интересным и искусным

собеседником, что, пораженные этим, рекомендовали его в театр, где он

сначала занимал очень низкое положение, однако недолго, ибо вскоре

выделился если не как выдающийся актер, то по крайней мере как

превосходный автор {3}.

Для полноты апофеоза недостает лишь велеречивых фраз такого мастера, как Сэмюэль Джонсон, создавшего свой вариант этой истории, которую он опубликовал в своем издании Шекспира 1765 г.:

Во времена Елизаветы личные экипажи были еще редкостью, а наемных

экипажей вовсе не существовало. Те, кто был слишком горд, слишком

изнежен или слишком ленив для того, чтобы ходить пешком, ездили верхом

в любой отдаленный пункт - по делу или чтобы развлечься. Многие

приезжали верхом на спектакль, и, когда Шекспир сбежал в Лондон,

страшась уголовного преследования, первый его промысел заключался в

том, чтобы караулить у подъезда театра лошадей тех, у кого не было

слуг, и подавать лошадей после представления. На этой службе он так

отличился своей старательностью и проворностью, что в скором времени

каждый, выходя из театра, звал Уил. Шекспира, и едва ли кто доверил бы

другому сторожить свою лошадь, если под рукой был Уил. Шекспир. Это

было первым проблеском удачи. Шекспир, на руках у которого оказалось

больше лошадей, чем он мог устеречь, стал нанимать мальчишек служить

под своим присмотром, и теперь, когда выкликали Уил. Шекспира, те

немедленно являлись со словами: "Я мальчик Шекспира, сэр". Со

временем Шекспир нашел себе занятие получше, но, пока сохранялся

обычай ездить в театр верхом, прислужники, караулившие лошадей,

продолжали называть себя мальчишками Шекспира {4}.

Этот рассказ явно под стать мифу о браконьерской охоте на оленей в Чарлкоте; предприимчивость начинающего капиталиста призвала смягчить впечатление от романтического рассказа о мнимом преступлении. Если эта история имеет хоть какие-нибудь серьезные основания, то, исходя из нее, можно предположить, что первыми театрами Шекспира были "Театр" и "Куртина", так как только до них добирались верхом {5}. Но у этой истории нет никаких серьезных оснований. Роу и Поп, на которых ссылается Джонсон в качестве авторитетов, пренебрегли ею в своих изданиях Шекспира. Великий Мэлон подозревал, что она обязана своим существованием преувеличенным представлениям о бедственном положении Шекспира - юный Уилл без друзей р без связей, без положения в обществе, - и Мэлон отверг эту историю с августейшей решительностью: "Но наконец, этот рассказ по существу совершенно не заслуживает. Доверия, поскольку обстоятельства нашего автора и половине, в котором он находился в это время, как на то указывают различные извлечения из стратфордских записей" только что приведенные мной, решительно опровергают его" {6}.

Сам же Мэлон тешил себя другой традицией, имевшей хотя бы то преимущество, что согласно ей Шекспир начинал в театре, а не на унавоженных подъездах к нему "В театральном мире существует предание о том, что и своей первой должности в театре как помощник суфлера он должен был напоминать актерам об их выходе столько раз, сколько по ходу пьесы им надлежало появляться на сцене" {7}. Это написано в 1780 г., однако, когда Мэлон подошел к созданию жизнеописания Шекспира, которое ему не удалось завершить, он уже больше не придавал серьезного значения этому преданию и даже не счел нужным повторить его. Вместо этого его внимание привлекли упоминавшиеся труппы - Уорика или Лестера или ее величества королевы, включавшие Стратфорд в свои провинциальные маршруты, и он заключает отрывок, касающийся легенды о присматривании за лошадьми, рассуждением, которое открывает гораздо больше, чем последующие варианты этой истории:

Мне кажется гораздо более вероятным, что благодаря своему

собственному живому нраву он познакомился с некоторыми лучшими

актерами, посещавшими Стратфорд, - со старшим Бербеджем, Неллом или

Бентли - и что именно там он впервые решил посвятить себя этой

профессии. "Слуги графа Лестера", среди которых был один из только что

упомянутых исполнителей, Джеймс Бербедж, отец прославленного трагика,

в 1574 г. удостоились чести получить королевскую лицензию. Таким

образом, уместно предположить, что он договорился о принятии его в эту

труппу или в труппу королевы, или в труппу комедиантов графа Уорика и

что с одной из этих трупп он впервые посетил столицу {8}.

Итак, мы вновь вернулись к тому пункту, на котором остановились в предшествующей главе.

Историк, изучающий маршруты столичных трупп в 80-х гг., рискует вовсе потерять их след {9}. В жизни этих трупп не было постоянства. Они совершали длительные турне по стране, теряли одних актеров и приобретали новые таланты, они объединялись, распадались, а то и просто прекращали существование. Данные об их деятельности удручающе неполны. Однако ясно, что в течение почти всего этого десятилетия пальма первенства в театральной жизни принадлежала "слугам ее величества королевы" той труппе, которой, как мы помним, в 1587 г. недоставало одного человека. Иногда они сталкивались лишь с незначительной конкуренцией. "Слуги графа Дерби", по-видимому какое-то время существовавшие отдельно от труппы лорда Стренджа {10}, совершенно исчезают из поля зрения. Труппа Стренджа во главе с гимнастом Джоном Саймонсом в течение почти всего этого десятилетия, очевидно специализировалась главным образом в акробатике. Другие труппы - Лестера, Сассекса, Оксфорда и Хенсдона - выступали в провинциях, лишь совершая изредка набеги на столицу. Труппа лорда-адмирала попыталась в 1587 г. добиться успеха в Лондоне, но ее постигла катастрофа. Во время одного из ноябрьских представлений актеры привязали своего коллегу к столбу, который на рисунке де Витта поддерживает "небо", с тем чтобы выстрелить в него, но стрелявший из аркебуза (к несчастью, заряженного), не попав в цель, убил ребенка, беременную женщину и ранил еще одного зрителя. Труппа благоразумно прекратила представления, и в течение года о ней ничего не было слышно. Тем временем "слуги ее величества королевы" по-прежнему занимали господствующее положение. Между зимними сезонами 1583/84 и 1587/88 гг. они не меньше семнадцати раз играли при дворе в спектаклях, репетиции которых проходили под присмотром многоопытного распорядителя дворцовых увеселений; за каждое из этих заказанных двором представлений они получали вознаграждение в 10 фунтов стерлингов. Ни одна из тогдашних трупп не играла при дворе так часто.

Но счастье в театральном деле переменчиво. В сентябре 1588 г. умер шут Тарлтон, который был до того потешен, что королева приказала удалить его со сцены, поскольку из-за него она слишком много смеялась. В красно-коричневом костюме, шапке с помпонами, со своим бараком Тарлтон, любимец толпы, был попросту незаменим. Некий Джон Скоттоу элегически заметил по этому поводу:

Сей человек ушел,

Во прах он облачен

Из шутников своей страны

Один прославлен он {11}.

Поступая по обычаю всех трупп, которых постигло несчастье, актеры ее величества пустились в дорогу, подбирая по пути беспризорные дарования, и добрели, двигаясь на север, до самого Ланкашира, где осенью 1588 г. развлекали представлением графа Дарби в его поместье Нью-Парк. В следующем году в своих скитаниях они зашли еще севернее, проведя десять дней в Карлайле. На некоторое время труппа распалась, и часть ее временно примкнула к "слугам графа Сассекса". Актеры разнообразили свой репертуар гимнастическими и акробатическими номерами, даже выпустили на сцену турецкого канатоходца, но все было напрасно. В 1591-1592 гг. "слуги ее величества королевы" играли при дворе всего один раз - на рождество, и ни разу в следующем году. Все объяснялось попросту тем, что они не могли соперничать с юным Алленом, который вдохновлял своим присутствием смешанную труппу, объединившую актеров лорда-адмирала и лорда Стренджа, которые играли в театре "Роза" в Банксайде. Для этой труппы писал Марло, волновавший театральных зрителей возвышенными речами и новой драмой подлинно героического размаха. Возможно, Шекспир и состоял в труппе "слуг ее величества" в те времена, когда его присутствие начинало ощущаться в театре, однако мы не знаем ни одной пьесы, написанной им для этой труппы. Как бы мы к этому ни относились, "слуги ее величества", несомненно, сотрудничали с Робертом Грином, который имел не только литературный опыт, но прошел также суровую школу лондонского "дна" {12}.