Проблемы творчества Достоевского
Проблемы творчества Достоевского читать книгу онлайн
Предлагаемая книга ограничивается лишь теоретическими проблемами творчества Достоевского. Все исторические проблемы мы должны были исключить. Это не значит, однако, что такой способ рассмотрения мы считаем методологически правильным и нормальным. Напротив, мы полагаем, что каждая теоретическая проблема непременно должна быть ориентирована исторически. Между синхроническим и диахроническим подходом к литературному произведению должна быть непрерывная связь и строгая взаимная обусловленность. Но таков методологический идеал. На практике он не всегда осуществим. Здесь чисто технические соображения заставляют иногда абстрактно выделять теоретическую, синхроническую проблему и разрабатывать ее самостоятельно. Так поступили и мы. Но историческая точка зрения все время учитывалась нами; более того, она служила тем фоном, на котором мы воспринимали каждое разбираемое нами явление. Но фон этот не вошел в книгу.
Но и теоретические проблемы в пределах настоящей книги лишь поставлены. Правда, мы пытались наметить их решения, но все же не чувствуем за собою права назвать нашу книгу иначе как "Проблемы творчества Достоевского".
В основу настоящего анализа положено убеждение, что всякое литературное произведение внутренне, имманентно социологично. В нем скрещиваются живые социальные силы, каждый элемент его формы пронизан живыми социальными оценками. Поэтому и чисто формальный анализ должен брать каждый элемент художественной структуры как точку преломления живых социальных сил, как искусственный кристалл, грани которого построены и отшлифованы так, чтобы преломлять определенные лучи социальных оценок и преломлять их под определенным углом.
Творчество Достоевского до настоящего времени было объектом узкоидеологического подхода и освещения. Интересовались больше той идеологией, которая нашла свое непосредственное выражение в провозглашениях Достоевского (точнее, его героев). Та же идеология, которая определила его художественную форму, его исключительно сложное и совершенно новое романное построение, до сих пор остается почти совершенно нераскрытой. Узкоформалистический подход дальше периферии этой формы пойти не способен. Узкий же идеологизм, ищущий прежде всего чисто философских постижений и прозрений, не овладевает именно тем, что в творчестве Достоевского пережило его философскую и социально-политическую идеологию, - его революционное новаторство в области романа, как художественной формы.
В первой части нашей книги мы даем общую концепцию того нового типа романа, который создал Достоевский. Во второй части мы детализуем наш тезис на конкретном анализе слова и его художественно-социальных функций в произведениях Достоевского.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Разобранный нами диалог "человека с человеком" является в высшей степени интересным социологическим документом. Исключительно острое ощущение другого человека как "другого", и своего "я" как голого "я" предполагает, что все те определения, которые облекают "я" и "другого" в социально-конкретную плоть семейные, сословные, классовые и все разновидности этих определений, утратили свою авторитетность и свою формообразующую силу. Человек как бы непосредственно ощущает себя в мире как целом, без всяких промежуточных инстанций, помимо всякого социального коллектива, к которому он принадлежал бы. И общение этого "я" с другим и с другими происходит прямо на почве последних вопросов, минуя все промежуточные, ближайшие формы. Герои Достоевского - герои случайных семейств и случайных коллективов. Реального, само собой разумеющегося общения, в котором разыгрывалась бы их жизнь и их взаимоотношения, они лишены. Такое общение из необходимой предпосылки жизни превратилось для них в постулат, стало утопической целью их стремлений. И, действительно, герои Достоевского движимы утопической мечтой создания какой-то общины людей, по ту сторону существующих социальных форм. Создать общину в миру, объединить несколько людей вне рамок наличных социальных форм стремится князь Мышкин, стремится Алеша, стремятся в менее сознательной и отчетливой форме и все другие герои Достоевского. Община мальчиков, которую учреждает Алеша после похорон Илюши, как объединенную лишь воспоминанием о замученном мальчике, и утопическая мечта Мышкина соединить в союзе любви Аглаю и Настасью Филипповну, идея церкви Зосимы, сон о золотом веке Версилова и "смешного человека" - все это явления одного порядка. Общение как бы лишилось своего реального тела и хочет создать его произвольно из чистого человеческого материала. Все это является глубочайшим выражением социальной дезориентации разночинной интеллигенции, чувствующей себя рассеянной по миру и ориентирующейся в мире в одиночку за свой страх и риск. Твердый монологический голос предполагает твердую социальную опору, предполагает "мы", все равно осознается оно или не осознается. Для одинокого его собственный голос становится зыбким, его собственное единство и его внутреннее согласие с самим собою становится постулатом.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Остается подвести краткий итог.
Внутренний и внешний диалог в произведении Достоевского растопляет в своей стихии все без исключения внутренние и внешние определения как самих героев, так и их мира. Личность утрачивает свою грубую внешнюю субстанциональность, свою вещную однозначность, из бытия становится событием. Каждый элемент произведения неизбежно оказывается в точке пресечения голосов, в районе столкновения двух разнонаправленных реплик. Авторского голоса, который монологически упорядочивал бы этот мир, нет. Авторские интенции стремятся не к тому, чтобы противопоставить этому диалогическому разложению твердые определения людей, идей и вещей, но, напротив, именно к тому, чтобы обострять столкнувшиеся голоса, чтоб углублять их перебой до мельчайших деталей, до микроскопической структуры явлений. Сочетание неслиянных голосов является самоцелью и последней данностью. Всякая попытка представить этот мир как завершенный в обычном монологическом смысле этого слова, как подчиненный одной идее и одному голосу, неизбежно должна потерпеть крушение. Автор противопоставляет самосознанию каждого героя в отдельности не свое сознание о нем, объемлющее и замыкающее его извне, но множественность других сознаний, раскрывающихся в напряженном взаимодействии с ним и друг с другом.
Таков полифонический роман Достоевского.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. {Энгельгардт Б. М}. Идеологический роман Достоевского //Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы/Под ред. А. С. Долина. М.; Л.: Мысль, 1924. Сб. 2. С. 71.
2. Это не значит, конечно, что Достоевский в истории романа изолирован и что у созданного им полифонического романа не было предшественников. Но от исторических вопросов мы должны здесь отвлечься. Для того чтобы правильно локализовать Достоевского в истории и обнаружить {существенные} связи его с предшественниками и современниками, прежде всего необходимо раскрыть его своеобразие, необходимо показать в Достоевском Достоевского - пусть такое определение своеобразия до широких исторических изысканий будет носить только предварительный и ориентировочный характер. Без такой предварительной ориентировки исторические исследования вырождаются в бессвязный ряд случайных сопоставлений.
3. См: {Иванов Вяч}. Достоевский и роман-трагедия //Борозды и межи. М.: Мусагет, 1916.
4. Там же. С. 33,34.
5. В дальнейшем мы дадим критический анализ этого определения Вячеслава Иванова.
6. В. Иванов совершает здесь типичную методологическую ошибку; от мировоззрения автора он непосредственно переходит к содержанию его произведений, минуя форму. В других случаях Иванов более правильно понимает взаимоотношения между мировоззрением и формой.
7. Таково, например, утверждение Иванова, что герои Достоевского размножившиеся двойники самого автора, переродившегося и как бы при жизни покинувшего свою земную оболочку. (Там же. С. 39,40).
8. {Аскольдов С}. Религиозно-этическое значение Достоевского // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы/Под ред. А. С. Долинина. М.; Л.: Мысль, 1922. Сб. 1.
9. Там же. С. 2.
10. Там же. С. 5.
11. Там же. С. 11.
12. {Аскольдов С}. Психология характеров у Достоевского//Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Сб. 2.
13. {Гроссман Л}. Поэтика Достоевского. М., 1925. С. 165.
14. Там же. С. 175.
15. Там же. С. 178.
16. См.: {Гроссман Л}. Путь Достоевского. Л.: Изд. Брокгауз - Ефрон;. 1924.
17. Там же. С. 10.
18. Там же. С. 17.
19. Та гетерогенность материала, о которой говорит Гроссман, в драме просто немыслима.
20. Поэтому-то и неверна формула Иванова - "роман-трагедия".
21. {Гроссман Л}. Путь Достоевского. С. 10.
22. К мистерии, равно как и к философскому диалогу платоновского типа,. мы еще вернемся в связи с проблемой диалога у Достоевского.
23. Дело идет, конечно, не об антиномии, не о противостоянии идей, а о событийном противостоянии цельных личностей.
24. {Kaus О}. Dostoevski und sein Schicksal. Berlin, 1923. S. 36.
25. Ibid. S. 63.
26. {Комарович В}. Роман Достоевского "Подросток" как художественное единство // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Сб. 2.
27. Там же. С. 48.
28. См.: Там же. С. 68.
29. {Энгельгардт Б. М}. Идеологический роман Достоевского // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Сб. 2.
30. Там же. С. 91.
31. Там же. С. 94.
32. Там же.
33. Темы первого плана: 1) тема русского сверхчеловека ("Преступление и наказание"), 2) тема русского Фауста (Иван Карамазов) и т.д. Темы второго плана: 1) тема "Идиота", 2) тема страсти в плену у чувственного "я" (Ставрогин) и т.д. Тема третьего плана: тема русского праведника (Зосима, Алеша). См.: Там же. С. 98 и дальше.
34. Там же. С. 96.
35. Для Ивана Карамазова как для автора "Философской поэмы" идея является и принципом изображения мира, но в потенции каждый из героев Достоевского автор.
36. Единственный замысел биографического романа у Достоевского - "Житие великого грешника", - долженствовавшего изображать историю становления сознания, остался невыполненным, точнее, в процессе своего выполнения распался на ряд полифонических романов. См.: {Комарович В}. Ненаписанная поэма Достоевского // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Сб. 1.
37. Но, как мы говорили, без драматической предпосылки единого монологического мира.
38. Об этой особенности Гете см.: {Зиммель Г}. Гете. М., 1928 и у Гондольфа "Goethe", 1916).
39. Картины прошлого имеются только в ранних произведениях Достоевского (например, детство Вареньки Доброселовой).
40. О пристрастии Достоевского к газете говорит Л. Гроссман: "Достоевский никогда не испытывал характерного для людей его умственного склада отвращения к газетному листу, той презрительной брезгливости к ежедневной печати, какую открыто выражали Гофман, Шопенгауэр или Флобер. В отличие от них Достоевский любил погружаться в газетные сообщения, осуждал современных писателей за их равнодушие к этим "самым действительным и самым мудреным фактам" и с чувством заправского журналиста умел восстановлять цельный облик текущей исторической минуты из отрывочных мелочей минувшего дня... "Получаете ли вы какие-нибудь газеты?" - спрашивает он в 1867 году одну из своих корреспонденток: "Читайте, ради бога, нынче нельзя иначе, не для моды, а для того, что видимая связь всех дел общих и частных становится все сильнее и явственнее... ". См.: {Гроссман Л}. Поэтика Достоевского. С. 176.
