С НАМЕРЕНИЕМ ОСКОРБИТЬ (1998—2001)

АНГЛИЙСКИЕ СОБАКИ

Мой сосед Мариас подарил мне прелестную гравюру 1801 года. На ней водовоз разгоняет пинками паршивых псов. Под картинкой подпись: «Проклятые аглицкие собаки». Я решил озаглавить так эту заметку, потому что получил письмо от разгневанного читателя. Он глубоко возмущен тем, что Пиночет как ни в чем не бывало возвращается в Чили. Этот сукин сын сумел подкупить не только правосудие, но и здравый смысл. Но особенно разозлил моего читателя прощальный подарок, который Пиночету сделала Маргарет Тэтчер: гравюра то ли с поражением Непобедимой Армады, то ли с Трафальгарской битвой. В том смысле, что англичане всегда побеждали испанцев и так далее. Вероятно, старушка Тэтчер хотела не только выразить идеологическую и корпоративную солидарность с чилийским диктатором, но и поблагодарить за эпизод с Мальвинскими островами, когда Пиночет помог вооруженной до зубов профессиональной британской армии вырезать несчастных аргентинских кадетов, брошенных в бой безответственными и кровожадными вояками под командованием вечно пьяного, тупого генерала.

Возмущенный читатель взывает к нашей исторической памяти и требует отмщения, не исключая применения «железной девы» — тоже, между прочим, части нашего наследия. Врежь как следует этим свиньям, умоляет он, не уточняя идет ли речь о доне Аугусто, или я должен врезать всем без исключения сынам Туманного Альбиона, включая своего коллегу, ведущего предвыборную колонку. Что ж, пожалуй, я могу припомнить пару-тройку забавных анекдотов. Считайте это не проявлением патриотизма, а всего лишь небольшой интеллектуальной разминкой.

С божьей помощью начнем. Всего две недели назад я утверждал, что Патрик О’Брайен, ныне упокоившийся в царствии небесном вместе с другими мореплавателями, не выносил испанцев и в каждом романе изображал нас немытыми дикарями и к тому же — злобными трусами. Испанцам он противопоставлял Нельсона, образец всевозможных англосаксонских и британских добродетелей. И все же, чтобы польстить национальной гордости глубокоуважаемого читателя, могу сказать, что Тэтчер ни черта не смыслит в истории. Ее соотечественники действительно нанесли нам немало ощутимых поражений на море, но говорить об их непобедимости все же не приходится. У нас об этом никто не знает. Покойный Альмуния упомянул как-то о поражении при Лепанто. Если и знают, то не помнят, а если помнят, то никогда не признаются, дабы не прослыть правыми. И все же это было. Уже в середине XVIII века, когда англичане правили морями, испанский моряк Хуан Хосе Наварро напал на британскую эскадру при Тулоне, имея в распоряжении двенадцать судов и немного храбрости, и потопил тридцать вражеских кораблей. Обе стороны потеряли приблизительно по тысяче человек. За возможность поставить колонну на Трафальгарской площади Великобритания заплатила жизнью непобедимого Нельсона, одиннадцатью кораблями и тысячью четырьмястами трупами в битве, в которой испанцами, к несчастью, командовал француз. А что касается самого́ непобедимого Нельсона, который в представлении англичан навсегда остался одноруким, английские источники предпочитают умалчивать о том, что свою правую руку он потерял в 1797 году, когда флот ее величества высадил на Тенерифе тысячу пятьсот человек, чтобы отобрать остров у испанцев. Тогда англосаксонская гордость капитулировала перед островитянами, потеряв триста моряков, а дон Горацио Нельсон, ступивший на Тенерифе с двумя руками, вернулся на борт с одной. Проклятые туземцы!

Как видите, дорогой читатель, достаточно перелистать учебник истории, написанный до Соланы, чтобы найти предостаточно подобных примеров. В прошлом бывало всякое. Даже великий Нельсон знал не только победы, но и постыдные поражения. Разница в том, что англичане предпочитают забывать о национальных катастрофах или превращать их в примеры высокой доблести, как в той идиотской истории с Балаклавой, хотя для того, чтобы описать сочельник 1941 года в Сингапуре, когда их отделали японцы, никакого Теннисона не нашлось. А вот мы, глупые ничтожества, предпочитаем стыдится своих побед и вспоминаем о них, лишь когда хотим позлить соседей.

КУРИЛЬЩИКИ И ПОПРОШАЙКИ

Если табачные и прочие транснациональные корпорации в один прекрасный день провалятся сквозь землю, я ничуть не расстроюсь. По-моему, это настоящая мафия, бандиты, вроде злодеев из комиксов про Дональда и Дэйзи, Красавчика Нарцисса или Дядюшку Хилито, только без масок. Будь моя воля, я применял бы к продавцам табака четырнадцатую статью [18] без всякого снисхождения, брал бы с них 99%-ный налог и обязал бы финансировать оздоровительные программы. Не говоря уж о том, чтобы помещать на каждой пачке сигарет подробный научный доклад о вреде курения с фотографией пораженных раком легких, извлеченных во время вскрытия. С одной стороны — жизнерадостные молодые люди из рекламы с пачками «Фортуны», «Дуката» и «Винстона», с другой — человеческие внутренности в тазу, а сверху черные бронхи. Validiora sunt exempla quam verba [19], как сказал понятия не имею кто. Извините за банальность.

Я написал этот пролог, чтобы оградить себя от гневных писем безумных читателей (и читательниц), сующих повсюду свой нос и развешивающих ярлыки. Отвернулся от некрасивой женщины — значит ты шовинист, рассуждаешь о судьбе Испании — значит ты правый, не любишь Арсальюса — ненавидишь басков, критикуешь Народную партии — ты социалист, и тому подобное. Теперь они требуют, чтобы я отметил Всемирный день борьбы с курением тремя тысячами проклятий в адрес табачной промышленности. Начать можно с недавнего случая, когда производители табака выиграли дело против очередного Общества спасителей национальной нравственности.

Постараюсь прояснить свою позицию. Фирмы, которые торгуют смертоносным товаром, прекрасно знают, что курение вызывает рак, а никотин — опасный наркотик. Такие компании нужно бить по самому уязвимому месту, то есть — по карману. С этим никто не спорит. Меня обескураживает отчаянное стремление жертв табака нажиться на своей беде. Курильщики прекрасно понимают, что делают, и отлично знают, что в каждой пачке сигарет таится смертельная опасность. Людей, которые ничего не слышали о вреде табака, в наше время не осталось. И потому, при всем глубоком сочувствии, когда им делают биопсию гортани и диагностируют рак, остается винить только самих себя. Ведь табак — это не Чернобыль и не водородная бомба, курение — не силикоз. Чтобы закурить, человек достает сигарету, берет ее в рот, зажигает и с наслаждением вдыхает дым. Все это он делает по собственной воле. Поэтому, когда начинают вопить о возмещении ущерба и гражданских исках, становится ясно, что речь идет о возможности подзаработать. Я ведь тоже могу пойти к Банку Испании и биться головой о бордюр, пока не разобью ее к чертовой матери и не останусь лежать на земле, как воплощенное обвинение. А потом подать в суд на банк, потому что он стоит на этой ужасной улице, на этот отвратительный бордюр, который нанес мне увечья. А вырученные деньги я потрачу на медицинские страховки для бедолаг, как и я, имевших несчастье споткнуться о проклятый бордюр.

Мне очень жаль, но подобные претензии несправедливы. Я всей душой за то, чтобы расправиться с табачными магнатами, но категорически против навязанной нам американской политкорректности. Там, кстати, понимают punitive damages [20] как возмещение конкретного ущерба, а вовсе не наказание виновных или подачку пострадавшим. Мы, как всегда, поспешили свести эту практику к банальному вымогательству. Уж если мы сегодня говорим по латыни, позвольте еще одну прекрасную цитату: «Sua quisque exempla debet aequo animo pati». Приводить в пример стоит лишь то, что сам стойко перенес. А еще говорят, что латынь мертвый язык.