Новая формула Путина. Основы этической политики

Можно, конечно, ждать еще. Но я убежден, что больше ждать нечего. У того, кто действует быстрее, есть больше времени даже на то, чтобы исправить ошибки.

Поэтому я думаю, что время пришло. На Запад!

Приложение

«Мы увидели настоящего Путина»

(интервью А. Г. Дугина для «Накануне. RU», 24.04.2014 г.)

«Прямая линия» с Владимиром Путиным стала по-настоящему исторической.

Дело не в количестве вопросов и потраченном на ответы времени — Путин не стал бить рекорд предыдущего общения с народом, — а в том, что и как было сказано жителям страны. События на Украине, в Крыму, отношения с Западом и Востоком, о чем, собственно, президент и говорил большую часть времени, заставили говорить о главном — Россия идет против глобальной мировой тенденции, и это неудивительно: на это способен только русский человек — с особым генным кодом. О главных посылах Путина — в интервью «Накануне. RU» с политологом Александром Дугиным.

Вопрос: Александр Гельевич, как бы вы оценили сегодняшнее общение президента России с народом?

Александр Дугин: Это первая «линия», которая фундаментально отличается от предыдущих. Здесь была стратегия, геополитика, идеология, программа, и здесь был Путин. Я увидел того, в кого я всегда верил, на кого я всегда надеялся, увидеть и услышать кого я всегда мечтал, начиная с 2000 года. Всякий раз это откладывалось, всякий раз это было неполно, всякий раз это сочеталось с недосказанностями, замалчиванием и т. д. Причем эта половинчатость присутствовала во всех предшествующих выступлениях — общение с народом, Послания Федеральному Собранию всегда подлежали двойной интерпретации. Они могли быть интерпретированы в евразийском патриотическом ключе, но всегда могли быть интерпретированы и в либерально-западническом ключе. Может быть, это специфическая форма маскировки, ведь сегодня Путин сказал, что он агент по своему происхождению, как и Сноуден, и я не исключаю, что это было так. Но сегодня Путин снял балаклаву.

Сегодня мы увидели настоящего Путина. Я всегда надеялся, что Путин именно таков. Наверное, очень многие надеялись, что он совсем другой, что он сторонник либеральной олигархии, прагматик-западник, который считается с патриотическим движением для того, чтобы поддерживать антирусскую элиту, которая сложилась в 90-е годы. Но у тех, кто слышал сегодня его в прямом эфире, уже нет никаких сомнений.

Предшествующая игра в интерпретации Путина развертывалась относительно того, в какой степени он патриот или либерал. На мой взгляд, в совокупности с присоединением Крыма, в совокупности с третьим сроком, с его предвыборными статьями, с изменением стратегии, тона и содержания всего политического вещания центральных каналов за последние два года, все это показывает, что «свершилось» — в России произошла патриотическая революция, причем прошла она сверху.

То есть не путем подъема народа, а путем движения в сторону народа со стороны верхов, не ультимативное, а добровольное, не по причине усилий патриотов, которые 23 года предпринимали попытки изменить курс России в сторону самостоятельного развития. А благодаря тому, что во главе государства в третий раз оказался человек с позициями, которые были достаточно неоднозначно поняты раньше. Теперь все встало на свои места. Сегодня мы видели Путина, как он есть, и все предшествующее выстроилось в четкую логику — Путин постепенно двигался к тому, что мы имеем сейчас. И он сегодня озвучил главные моменты, которые многие боялись, а многие желали от него услышать.

Вопрос: Какую главную мысль президента после сегодняшнего общения вы для себя выделили?

Александр Дугин: Исходя из его заявлений, я вижу, что есть курс на многополярный мир и укрепление России как самостоятельного субъекта, жесткое непринятие диктата со стороны Запада и однополярного мира. Такая степень уверенности в себе, которая превышает, может быть, даже наши возможности, но это прекрасная цель, которая точно обозначена — мы будем действовать независимо от того, что хочет от нас Вашингтон. Мы бросаем вызов так называемому Атлантическому консенсусу, мы взяли курс на жесткую, тотальную и абсолютную конфронтацию с тем Западом, который пытается сохранить свою гегемонию. В этом нет никаких сомнений, и к этой теме возвращались снова и снова — и в вопросах либералов, и в выкриках патриотов, и в обращении простых людей, и даже в письме шестилетней девочки звучала тематика борьбы с американской гегемонией, выраженная детским наивным языком.

Это был лейтмотив всего общения — Россия официально заявляет, что больше не признает США в качестве глобального гегемона и отказывается от Атлантического консенсуса. Мы не просто признаем конец гегемонии, а делаем ставку, что этот конец должен наступить. Фактически мы приняли войну с атлантизмом, которая была нам уже давно навязана, но долгое время велась в одностороннем порядке. Я в 2005 году встречался с Бжезинским. Между нами стояла шахматная доска, на которой лежала его книга. Я тогда сказал ему: «Господин Бжезинский, как вы понимаете смысл шахматной доски, ведь шахматы — это игра для двоих?». Он поднял на меня глаза и сказал: «Господин Дугин, я об этом никогда не думал». Что это значит? Америка играла в шахматы двумя руками: с одной стороны — Америка, с другой стороны — Америка. Так было в 90-е годы, так же было в начале 2000 годов — это и есть американский консенсус. То есть Америка начинает и выигрывает, а если ей кто-то мешает, то она действует так, как ей нужно, сохраняя свою позицию ровно на тех моментах, которые выгодны Америке. Шахматная игра для одного — это и есть однополярный мир.

Путин сказал: на этом мы заканчиваем подобного рода правила. Он указал, когда именно это закончилось — «конец перезагрузки» произошел во время событий в Ливии. Видимо, на всем протяжении своего нахождения у власти он собирал силы, чтобы выйти на эту колею. Поэтому мы находимся сейчас в фундаментальной оппозиции американской гегемонии. Уже все фразы сказаны, все модели о ПРО, о расширении НАТО, о работе американцев на Украине были подсказаны, высказаны, сформулированы в виде вопросов, и Путин на все эти вопросы, предложения, критику, поддержку дал однозначный ответ: Россия идет против этой глобальной мировой тенденции. Он показал, какие риски мы несем, в чем мы можем потерять, что нам грозит. Мы говорили о санкциях, об удушении НАТО, о цене на газ, о том, насколько это скажется на отношениях с Европой, и по каждому из этих пунктов Путин дал развернутое, подробное, внятное разъяснение о том, как Россия будет существовать в условиях жесткой конфронтации с американоцентричным миром.

Никогда ничего подобного не было. Все предыдущие его речи были смазаны. А теперь, в ситуации с Крымом, в ситуации борьбы за Юго-Восток Украины это самое главное. Это не жест, не кампания, не пиар, не ситуативный ответ на эскалацию отношений на Украине. Нет! Это стратегия, которая объясняет предшествующее и захватывает курс будущего. Россия вступила на путь утверждения многополярного мира, и это означает войну с американской гегемонией — не с Америкой, не с Западом, но с американской гегемонией в глобальном геополитическом, стратегическом, идеологическом, культурном, цивилизационном смысле.

Вопрос: Путин в первый раз упомянул Новороссию по отношению к Юго-Востоку Украины. Может ли это означать новый курс, новую политику? Может быть, стоит ждать более решительных действий России на Юго-Востоке?

Александр Дугин: Ничего нового я тут не увидел, так как это естественная логика. Что значит Новороссия? После того как Америка совершила прямое лобовое столкновение, свергнув Януковича, она не оставила нам, как Путин показал, никакого другого выбора, только воссоединение с Крымом и защиту интересов Новороссии и Юго-Востока Украины перед лицом киевской хунты. Ни у Путина, ни у страны нет никакого другого выхода, никто не хочет и не думает в этой идеологической парадигме ни о чем, кроме того, что Юго-Восток Украины сам выберет свою судьбу. Таким образом, Киев, который поддерживается НАТО и американской гегемонией, не сделает этого выбора за Юго-Восток, и российское вооружение, российская политика, российская экономика, российское ядерное оружие является гарантом того, что Новороссия определит свою судьбу сама.