Публицистика 1884—1900 гг

Искренне Ваш,

Артур Конан-Дойл

Буш-Вилла, Эльм-Гроув, 21 апреля 1888 года.

«Во имя Нельсона»

«Дэйли кроникл»

22 сентября 1892 г.

Сэр! Некоторое время я выжидал, надеясь, что кто-нибудь ответит на письмо «Р. Н.», но теперь, думаю, более простительно будет мне повторно вторгнуться на страницы Вашей газеты, чем позволить ему так и остаться без ответа. Если инициалы, которыми подписался автор, означают, что он офицер Королевского флота [2], остается надеяться, что на морских просторах он не столь беспомощен, как в логике своих рассуждений.

Автор утверждает, что, желая сохранить для народа флагман Нельсона, мы проявляем незнание истории морского флота. Большинство читателей наверняка сделали противоположные выводы. Если, как утверждает «Р. Н.», все остальные корабли уже распроданы, значит, еще важнее для нас сохранить реликвию, которая может оказаться последней.

Вопрос о том, в каком моральном и психологическом состоянии пребывал Нельсон, командуя судном, неуместен. Важно, что под его флагом ходило два корабля, один из которых за весьма незначительную сумму был продан иностранной державе.

Вопрос о том, во сколько обойдется нам содержание этого старого корабля, не заслуживает того, чтобы о нем спорить. Пока мы имеем свой флот, у нас будут склады, плавучие базы и гавани для приема и обслуживания действующих судов, наравне с которыми будет содержаться и «Foudroyant». Допустим, чтобы вдохнуть в него вторую жизнь, потребуется 10 тысяч фунтов. Если мы сумели собрать 70 тысяч, чтобы отдать дань памяти ее старому капитану, наверное, и для сохранения этой национальной реликвии найдутся средства. Искренне ваш,

Артур Конан-Дойл

Теннисон-роуд, 12. Саут-Норвуд.

Британия и Чикагская экспозиция

«Таймс»

24 декабря 1892 г.

Милостивый государь!

Один-единственный акт доброй воли может сделать больше, нежели целый ряд тщательно подготовленных официальных мероприятий на государственном уровне. К примеру, жест, сделанный Францией, передавшей в дар Америке Статую Свободы, в нашей истории аналогов не имеет. Между тем, если и есть на земле два народа, в отношениях между которыми дух взаимной учтивости был бы более чем уместен, так это мы и американцы. Сейчас они больше всего на свете хотели бы успешно провести свою выставку, и были бы рады любой помощи, какую только мы могли бы им предложить. Вопросу о наших общих корнях и интересах по обе стороны океана было посвящено немало послеобеденных спичей. И вот теперь у нашего правительства появляется практическая возможность проявить добрую волю. Только что Германия отказалась предоставить американцам какой-либо из своих военных оркестров. Британские власти поступили бы благородно, отправив туда, скажем, три наших превосходных полковых оркестра, включая гвардейский — с тем, чтобы они могли выступить в британском зале выставки. Участие эскадрона лейб-гвардейцев в церемонии открытия лишь приумножило бы положительный эффект.

Немецкие и французские полковые оркестры уже играли на выставках в Лондоне, американские — приезжали в канадские города, так что это предложение оригинальным не назовешь. Просто именно сейчас нам предоставляется одна из тех редких возможностей упрочить дружбу между двумя народами, и грех был бы ей пренебречь.

Искренне Ваш,

Артур Конан-Дойл

«Реформ-клуб», Пэлл-Мэлл, С.-В., 22 декабря.

Протест доктора Конан-Дойла

«Критик», Нью-Йорк

2 декабря 1893 г.

Милостивый государь!

В обзорах американских газет мне попалось на глаза упоминание о сборнике рассказов под названием «Убийца, мой приятель» с моим именем на обложке. Позвольте мне заявить на страницах Вашей газеты, что эта книга была издана без моего согласия и что включенные в нее рассказы были написаны много лет назад в расчете на то, что проживут они ту недолгую жизнь, каковую заслуживают. Разумеется, для читателя все это не представляет ни малейшего интереса, но Вы должны понять ту легкую досаду, которую испытывает автор, чьи произведения, в свое время умышленно умерщвленные, возвращаются кем-то к жизни вопреки его воле.

Искренне Ваш,

Артур Конан-Дойл

«Реформ-клуб», Лондон, 13 ноября 1893 года.

Ещё одно письмо доктора Дойла

«Критик», Нью-Йорк

27 января 1894 г.

Сэр! На страницах Вашей газеты я прочел заявление Ловелла и Кo о том, что опубликованные ими недавно мои рассказы они приобрели у «агента мистера Хогга, заплатив ему 25 фунтов». Наверняка, теперь у Ловелла и Кo для недовольства появились столь же веские основания, как и у меня, но у человека, представляющегося литературным агентом, все же следовало бы испросить документы, удостоверяющие его личность и род занятий. Я никогда не нанимал агента по фамилии Хогг, а о появлении этой книги впервые узнал из литературного обозрения в американском журнале.

А. Конан-Дойл,

Давос-Платц, 7 января 1894 года.

«Эстер Уотерс» и библиотеки

«Дэйли кроникл»

1 мая 1894 г.

Милостивый государь!

Какое бы решение ни приняло Общество писателей по поводу изъятия «Эстер Уотерс» с книжных полок железнодорожных вокзалов, думаю, долг каждой газеты, которой небезразличны судьбы литературы, состоит в том, чтобы прокомментировать случившееся.

Мне могут возразить: «У. X. Смит и сын», дескать, фирма частная, а значит, может поступать, как ей заблагорассудится. В действительности, огромная монополия, которой обладает фирма, практически превращает ее в общественную организацию: она несет слишком большую ответственность, чтобы вершить дела, исходя из собственных капризов и предрассудков. В руках ее руководителей сосредоточена огромная власть. Изъятие произведения из книжных палаток и вокзальных библиотек практически закрывает ему путь к читателю. Такой властью следует пользоваться осмотрительно, чтобы не принять решение, которое может оказаться несправедливым по отношению как к автору, так и к читающей публике. «Эстер Уотерс», на мой взгляд, книга очень хорошая и серьезная. Она хороша тем, что охватывает многие жизненные аспекты, каждый из них раскрывая с наблюдательностью и вдумчивостью, характерными для высокой литературы. Книга серьезна, поскольку, рассматривая ряд жизненно важных проблем, не может не заставить даже самого легкомысленного читателя задуматься о том, что маленькие человеческие трагедии окружают его на каждом шагу, и что для демонстрации благородства духа иногда не стоит идти дальше собственной кухни.

Из всех проповедей против азартных игр, когда-либо звучавших в литературе, эта — самая сильная. Несмотря на то, что речь тут идет о вещах, которые, если преподнести их грубо, действительно могут вызвать неприятие, вряд ли найдется критик, который упрекнул бы г-на Мура в отсутствии вкуса. Одно дело выявлять порок, совсем другое — пытаться сделать его привлекательным для читателя.

Исходя из этого, должен задать вопрос: вправе ли господа «Смит и сын» столь сурово наказывать автора и его книгу, закрывая для нее значительную долю национального рынка? Совершенно очевидно, что обязанность фирмы-поставщика состоит в том, чтобы распространять литературу, а не в том, чтобы по собственной инициативе брать на себя незаконные функции цензора. Возможно, советникам фирмы действительно представляется аморальным описание определенных сторон человеческой жизни. Но есть люди, которые считают ничуть не менее аморальным тот факт, что огромная масса литературы посвящена вещам в высшей степени легкомысленным.

Если книга вызывает законные нарекания, есть и законные методы воздействия на нее. В данном случае автор и публика имеют все основания утверждать, что монополизм компании используется таким образом, что превращается в «закон в рамках закона». «Эстер Уотерс» — книга хорошая как в художественном, так и в этическом отношении, и если она окажется запрещена, трудно ожидать, что любое другое правдивое и серьезное произведение сможет рассчитывать на благосклонность фирмы.