Газета Завтра 939 (46 2011)

Компенсировать его за считанные месяцы расширением такого же экспорта "на Восток", то есть в Китай, Японию и Южную Корею, нереально.

Точно так же нереален и заявленный президентом РФ на встрече с активистами "Единой России" и рабочими завода "Амуркабель" в Хабаровске тезис о "новой индустриализации", которую необходимо провести "не так, как в 30-е годы,.. пока у нас есть время и деньги".

Тут Дмитрий Анатольевич, а вместе с ним и прошлый-будущий президент, мягко говоря, заблуждаются: ни времени, ни денег для этого у них уже нет. Насчёт времени, полагаем, это уже очевидно: создать новые производства или переоснастить действующие — для этого нужен минимум год, а отдача от такой "модернизации" (извините, что напомним это слово) придёт только через несколько лет. Вы думаете, кризис подождёт, пока мы к нему подготовимся (да и подготовимся ли? Что-то приготовления наших власть предержащих очень напоминают приготовления к зиме двух глупых братцев Наф-Нафа из сказки про трёх поросят...).

С деньгами ситуация куда менее ясная, но тоже далеко не блестящая. Российский бюджет в текущем году, возможно, и окажется бездефицитным, но уже про следующий с полной уверенностью можно сказать, что профицитным он не будет.

Разумеется, возникает вопрос о том, как в условиях "второй волны кризиса" будут использованы те "средства на чёрный день", которые в виде разноимённых фондов долгие годы собирал "кудринский" Минфин. Казалось бы, этих 500 с лишним миллиардов "баксов" должно было бы с лихвой хватить и на поддержание жизненно важного импорта, и на реализацию антикризисных социальных программ.

Но вся незадача в том, что, складывая свои деньги "за бугром" под ничтожные 3-4-5% годовых, государство оставило без должного финансирования отечественные корпорации, включая "естественные монополии", которые нахватали относительно "дешёвых", по 9-10-11%, кредитов за рубежом, и совокупный объём этого корпоративного (не государственного) внешнего долга по состоянию на 1 сентября 2011 г. составляет около 474 млрд. долл. С учётом государственных долгов, мы должны Западу ровно столько денег, сколько держим в "наследниках Стабфонда".

Поскольку эта равновесная позиция сохраняется на протяжении целого ряда лет, возникает вопрос: а Стабфонд ли это вообще — или 100%-ный предварительный залог за получаемые на Западе кредиты? И кому выгодно такое положение дел?

К тому же, не слишком давний опыт преодоления Россией "первой волны" кризиса не внушает особого оптимизма: как известно, власти потратили на эти цели около 350 млрд. долл., или свыше 23% от ВВП, однако российская экономика потеряла в 2009 году 7,2% — намного больше, чем экономика США (-2,3% при затратах 2 трлн. долл., или 14% ВВП), Евросоюза (-4,5% при затратах 1,3 трлн. долл., или 10% ВВП) и, тем более, КНР (+8% ВВП при затратах 600 млрд. долл., или 10% ВВП). Из этих цифр видно, что "антикризисная устойчивость" российской экономики намного ниже, чем у ведущих экономик мира.

Иными словами, наша страна сразу после инаугурации нового президента окажется на грани социально-экономической катастрофы, поскольку рост цен, повышение налогов и тарифов, которые сейчас искусственно сдерживаются, возникающий в результате коллапс производства, увеличение безработицы и сокращение реальных доходов населения сольются в один мощный "кризисный вектор". И с ним придётся что-то делать. Либо — при сохранении нынешнего "монетаристского" курса — пытаться подавить неизбежные социальные волненийяпри помощи полиции и армии, которым очень вовремя повысили зарплату. Либо — пойти на полную смену нынешней социально-экономической модели, которой будущий президент на встрече с "валдайцами" провозгласил свою безусловную приверженность. А это потребует максимального заимствования китайского опыта и сближения с КНР по многим параметрам. Прежде всего — в отношении эмиссии рубля, налогообложения "богатых", ценообразования и подхода к олигархическим структурам, которые, кстати, и являются главным рассадником коррупции в стране.

И последнее. Владимир Владимирович ничего не сказал, да и не должен был говорить, о ведущейся в настоящее время в западных СМИ диффамационной кампании против него лично. Эра "перегрузки имени Обамы" явно подходит к завершению. А далее, вероятнее всего, нам придётся наблюдать приход архиконсервативного республиканца в Белый дом и разворот официального Вашингтона от нынешней псевдоразрядки в отношениях с Москвой к жесткой и тотальной конфронтации, включающей поддержку сепаратистских движений на всей территории РФ, и прежде всего — на Северном Кавказе. Такое изменение позиции США диктуется именно их вступлением во вторую фазу глобального кризиса. И здесь Путину нужно будет принимать фундаментальное решение: либо пойти на тотальнуюя сдачу своих позиций "а-ля Горбачев", либо начать сопротивление и формирование новой политической линии, в которую вписываются и создание Евроазиатского союза, и дальнейшее, уже реальное, а не на словах, сближение с Пекином.

Исходя из этих, вполне очевидных и, по сути, бесспорных положений, мы, конечно, можем предположить, что Путин снова, по своей профессиональной (не президентской, а еще "чекистской") привычке, "шифруется" и, возвратившись в президентское кресло, будет действовать вовсе не по принципам (любым, в том числе либерально-монетаристским), а по обстоятельствам. А пока он, как всегда, пытается сохранять максимальное число "степеней свободы" и не сказал ничего окончательно определённого, "подвесив" ситуацию в рамках старого армейского афоризма, использованного для заголовка этой статьи.

Михаил Делягин -- Россия. Кризис. Третий срок...

ИТОГИ МЕДВЕДЕВА: МОДЕРНИЗАЦИЯ?

Перед началом своего президентства Медведев торжественно провозгласил в качестве приоритетов четыре "И": институты, инфраструктуры, инновации и инвестиции. Затем к ним было добавлено пятое "И" — интеллект.

Пора подвести итоги: с ними случилось то же самое, что и с другими медведевскими приоритетами, воплощенными в печально известных "национальных проектах". Они остались словами, практически не подкрепленными реальной работой, и не случайно Путин лукаво оговорился, что Медведев сможет возглавить правительство лишь в случае успеха "Единой России" на выборах — при том, что критерии успеха Путин будет определять сам.

Правда, с критериями успеха неладно во всем мире, стремительно меняющемся в ходе адаптации социальных отношений, соответствующих индустриальным технологиям, к технологиям постиндустриальным. Саркози, например, обнаружил, что ВВП в эпоху глобальных монополий перестал выполнять свою роль показателя успешности. Не зная, как измерять успех, каким критерием отличать его от поражения, мы лишаемся и понимания того, к чему надо стремиться, — а ведь еще Сенека говорил: для того, кто не знаёт, куда плывёт, нет попутного ветра.