Полдень, XXI век (январь 2011)

– Быват. Тока у нас ня больно видать, во что верить. В Москве, должно, вера вся. Тама, чай, есть во что. Аль у вас тута.

– Да-а… понятно, понятно… Как мясо, не жесткое?

– Такая яда для брюха бяда.

– Бя… почему? Вам не понравилось?

– Ничё, бацильно.

– Мила, ты дома? Чего ты там… Не знаю, когда, много еще. Ладно, брось это все, слушай, я тебе сейчас тезисно – основные положения.

– Ванечка, ну я же ничего в этом…

– Да тебе и не надо ничего понимать, просто слушай и смотри… – оставь это, ну? У меня же сплошняк, я завтра сдаюсь!

– А это мне когда делать? Женьке в пятницу надо отправлять ее любовь к Англии. Но мне не мешает, я слушаю.

– Значит, так. Пробный вариант – двухуровневая, вот эскиз. Не проходит: пропускной способности не хватает, особенно в расчете на перспективу… «Бэспэрспективно»!

– Что?

– Да так, вспомнил. Значит, основной вариант – три уровня. Одна линия опор – по осевой. Движение на нулевой отметке двухстороннее, на ярусах – одностороннее. Съезды асимметричные.

– Красиво! И эти ветвящиеся стоечки…

– С японцев содрали. Но съездов немного, а между ними – вот такие сервисные пристройки с подъемниками, станциями обслуживания, заправками, кафешками и прочей инфрой.

– А это – с кого?

– Не важно. Это у всех. Причем количество этих пристроек можно наращивать – пристраивать площадки, отстойники, гостиницы, рекреационные зоны, да все что угодно, хоть висячие сады, и возникает такой, приподнятый над землей, мир, в котором можно жить, не спускаясь на землю и, в принципе, даже не выходя из машины.

– Прямо рай… для внутреннего сгорания.

– А ты не смейся. Дорога – это зародыш. Она обстраивается, обустраивается, обрастает придорожными…

– Да-да, так в древности селились вдоль рек – и возникали цивилизации.

– Ну! Вот и это – первый шаг к будущей многоуровневой цивилизации. Типа слоеный пирог…

– «Наполеон»! Ваня, ты – Наполеон! Ты их всех победишь! Поезжай домой.

– Угу. Ладно, все пока.

– Ну что, три часа уже. Ты завтра – собственно, уже сегодня – будешь не в лучшем из возможных состояний.

– А?

– «Никакой» будешь!

– А-а… Да… Уже…

– Ваня, надо хоть немного поспать. У тебя все готово, что ты еще сидишь? О чем ты думаешь?

– К чему могут прицепиться. Только уже как-то не соображается.

– Ну, кто же это может… А спроси у своей тени!

– У тени?.. Да! Молодец! Ну-ка, ну-ка… Бой с тенью. Сейчас исходные введем… Давай, возражай!

«Один ряд опор выглядит в высшей степени неубедительно, а для многоярусной эстакады – просто легкомысленно».

– Во, точно, как их мостовик вещает!

– Ну, ты же его и вводил.

– Да, верно… Только у меня это все просчитано. Я заложил биобетон, он под напряжением сам утолщается и фундаментные корни выпускает. Давай еще!

«Представляются ненадежными наклонные стойки…»

– Нормально всё. Укрепляли.

«…запроектированные в виде короколей…»

– А что это за «короколи»? Каракули? Ошибка?

– Во чудеса. Откуда он… Да нет, правильно, так в деревне называли, когда у дерева ствол раздваивался. Но я ж из деревни в семь лет уехал и с тех пор так уже не говорю. Я этого слова не вводил – откуда он узнал?

– Ну, это же твой клон. Смотри, он о тебе еще не то узнает.

– Бред какой-то. Я точно помню, не говорил я ему этого, да и вообще никому… Ладно, все, хорош. В натуре, спать идти надо.

– Ну, как прошло? Хорошо? Почему не позвонил?

– Да ничего, нормально, вроде.

– «Нормально»! И сияет, как самовар. Уж сделай милость, расскажи. Приняли без возражений, без замечаний?

– Ну как, опоры им тонковаты, они ж все из поколения напряженного железобетона, усилить требуют. Но это не принципно.

– Не коверкай слова. А у Виктора, ты беспокоился…

– Ха! Знаешь, чего он напетрил – ничего не строить! Не надо, понимаешь, никакой дороги вообще!

– Нет, не понимаю. Ездить-то как?

– Да вот никак. Вообще не ездить – летать! На тех аэротачках, которых в стране сто штук, только у самых жирных.

– Ну, аэромобили – транспорт будущего…

– Да какого? Двадцать второго века – может быть, но сейчас-то как ездить? Вот сейчас, в ближайшие десять-двадцать лет? Ну, проект! Разрисовал, автопорты-ромашки, аэропарковки ВВП, посадки на крыши, ступенчатые терминалы – мама дорогая! Да этого всего и через сто лет еще не будет. А по дороге уже еле ползут, скоро вообще встанут. Короче, это не проект, а так, мягкая сайенс-фикшн, я даже не понимаю, как допустили. Для развлечения высокого жюри, должно быть.

– А кто вас там жюрит?

– Ну, в комиссии доктора и академики, но они только оценивают, а решают те, кто на телесвязи: министерство, хозяева территорий – ну, все, кому положено.

– А другие проекты?

– Да все плоские: прорубать, огибать, но это и без конкурса можно было. Подкорректировать старый – и гнать рабочку. Не захотели. Значит, есть шансы, Милочка, есть шансики… Слушай, а пожрать у меня есть шансики?

– Идем, прозаседавшийся, готово все давно. Когда объявят?

– Скоро, Милаша, скоро. А Женька что, все еще лягается?

– Звонила, у них после тренировки еще релаксационная медитация!

– О-йё-ёй! Ну, так чего, подождем?

– Она вечером все равно ничего не будет. Да и мне особенно незачем.

– У-йю-юй! Диэтички! А мне вот корпуленция не мешает. Вообще, куда я попал? Что это за семья, пожрать по душам не с кем… Гунька-то где?

– Не знаю, он меня в свои планы не посвящает. Садись. И мопса отключи, пожалуйста.

– На молодежки? Пойду – ну, только на дзюдо, потом у меня инглиш. Тяж там такой, типа трехстворчатый шкаф с антресолями, а мордаха – ничего. Ахмет, что ли. Ахмат? Так ты что, уже… Горный баран? А ты нашего Маугли. ру видала? Ой, дикарь, из леса, натуральный. Насвинячил тут на кухне, я ему – втык, мама-то стесняется его носом тыкать. А он мне типа: «Монахи – он в монастыре учился, представляешь? – тожа типа навставляли: хде снядают, тама не серят. А скотина – тока так. Она чё, дурная?» Ну, я тебе клянусь, я просто отпала! Кто симпатный? Да ты перегрелась на юге, Настюнечка. Он лох, оглобля сельская, я его тут чуть ваще не убила… Нет, ну ты прикинь. Вхожу, Маугли нигде нет. Потом смотрю, а он у pap? в берлоге, стоит перед стенным экраном и на что-то там пялится. Да без понятия, я ж в отцовские не лазаю. Ну, я ему типа что ты тут забыл? Ноль внимания. Я уже по-жесткому: «Закрой, повторять не буду». А он – ни ухом, ни рылом, словно комар пищит, мошка какая-то, даже хвостом не отмахивается, представляешь? Короче, я тапочку скинула и – внешний лоу-кик по нижней трети. Он аж подскочил: «Ах ты, сучка!» – и на меня с граблями своими. А я ему – маваши по верхнему… Да он ни блоков, ничего не умеет, лапоть. Пролетел мимо, спотыкнулся и мордой лица – об тумбу, прям об угол. Ты что, кровищи было, я даже испугалась… Так я же его потом и заматывала, он только глазами хлопал, все поверить не мог. Потом говорит: «Покажи». Ну, я показала на мешке, так он, валенок, еще и ногу себе отбил. А тут как раз предки. А у него репа вот такая, вся забинтована, сверху волоски торчат, как ботва, – и хромает. Ну, pap? раскричался, «тебя не для того там учат, чтобы ты на домашних тренировалась», а мама ничего, ну вообще, повернулась и – к себе. Я потом захожу к ней, сидит красная, платок у лица, и на глазах слезы. Я к ней: «Мам, ты чего, все нормально». А она мне пальцем грозит, платок к губам прижимает, и ее аж трясет всю. Тут и меня достало, я в нее уткнулась, и ну мы уржались втихаря, с детства такой ржачки не было, с Чаплина, у меня потом весь пресс болел…

Ну, давай, Тень, посмотрим, что нам поведает этот аккуратненький японский джентльменчик в галстуке-бабочке.

«…вещи японцев… не имеют прочной вещественности».