Сергей Есенин

Сдержанно-просто и эпически широко начинает поэт свой рассказ о простом рабочем, который в дни разгрома царизма "не сробел перед силой вражьих глаз", а его сын, крошка Мартин, увлеченный героизмом отца, встает на защиту республики. Образ простого рабочего был новым для Есенина. Но поэт нашел скупые, точные, выразительные штрихи, чтобы нарисовать его героический портрет. В схватке с врагами революции отец Мартина предпочел смерть предательству. Сын слышит мужественный голос отца, который "не пал как трус", слышит, как он зовет Мартина туда,

Где бьется русский люд,

Велит стоять за волю,

За равенство и труд!..

Каков же исход борьбы? Кто победит? Убит отец Мартина, "пал, сраженный пулей, младенец Иисус", и вот уже самого Мартина кто-то давит, кто-то душит, палит огнем. Ночь черная, черна... Трагизм событий нарастает. Кажется, конец... Но все сильнее вьюжит "февральский ветерок" и "спокойно звенит за окном, то погаснув, то вспыхнув снова, железное слово: "Рре-эс-пу-у-ублика".

Резко контрастный поворот повествования в конце стихотворения призван был передать драматизм и напряженность событий.

Писатель Лев Никулин в своих воспоминаниях о Есенине рассказывает, как ему посчастливилось однажды слышать поэта, читающего своего "Товарища". Было это в 1918 году. "В то время, - замечает Никулин, - уже немало было написано стихов о революции, свергнувшей царизм, притом разными поэтами, но остались в литературе поэтохроника Маяковского "Революция" и "Товарищ" Есенина".

Стихотворение "Товарищ", написанное Есениным под впечатлением похорон жертв революции на Марсовом поле в Петрограде, зримо раздвигало идейно-эстетические рамки его поэзии. "Товарищ" явился важной вехой на пути Есенина к его будущим произведениям о революции.

Все, что свершилось в России в годы Октября, было необычно, ни с чем не сравнимо.

"Сегодня пересматривается миров основа", - утверждал Владимир Маяковский. "Революционный держите шаг!" - призывал сынов восставшей России Александр Блок. Великие перемены в жизни России предчувствовал и Сергей Есенин, когда писал:

Сойди, явись нам, красный конь!

Впрягись в земли оглобли...

Мы радугу тебе - дугой,

Полярный круг - на сбрую.

О, вывези наш шар земной

На колею иную.

Полный жизненных сил, уверенности в себе, поэт "сегодня рукой упругою готов повернуть весь мир". Он восторженно провозглашает:

Да здравствует революция

На земле и на небесах!

Все больше Есенина захватывает "вихревое" начало, вселенский, космический размах событий.

Поэт Петр Орешин, вспоминая о встречах с Есениным в годы революции, писал: "Есенин принял Октябрь с неописуемым восторгом, и принял его, конечно, только потому, что внутренне был уже подготовлен к нему, что весь его нечеловеческий темперамент гармонировал с Октябрем..."

Судьба Родины, народа, особенно многомиллионной массы русского крестьянства в бурную революционную эпоху, - вот что волнует поэта, вот что главным образом определяет идейно-художественное своеобразие, сильные и слабые стороны стихов и поэм, написанных им в 1917 - 1918 годах.

На первых порах революционная тема решалась поэтом своеобразно. В его стихах зачастую трудно было найти отображение реальных революционных событий. В таких произведениях, как "Преображение", "Инония", "Иорданская голубица", написанных на "второй день" октябрьской победы, революционное содержание заключается подчас в старую поэтическую оболочку; здесь живы еще мифологические образы и отзвуки библейских легенд. Новый мир предстает либо в виде утопических картин мужицкого "рая" на земле, либо в виде романтического "града Инонии, где живет божество живых" и господствует "революционная" вера:

Новый на кобыле

Едет к миру Спас.

Наша вера - в силе.

Наша правда - в нас!

В первых послеоктябрьских произведениях поэта в известной мере отразились настроения и чаяния тех трудовых слоев русской деревни, которые поначалу (подобно Есенину) восприняли революцию стихийно, как долгожданное освобождение от помещиков, но еще не осознали ее истинных целей, ее пролетарского социалистического характера.

Кипящая в народе ненависть к свергнутому революцией самодержавному строю, справедливая разрушительная ярость по отношению к прошлым порядкам - все это наполняло поэзию Есенина после Октября гневом и ненавистью к старому миру. "В начале 1918 года, - отмечал Есенин позднее, - я твердо почувствовал, что связь со старым миром порвана, и... написал поэму "Инония", на которую много было нападок и из-за которой за мной утвердилась кличка хулигана".

В "Инонии" поэт не только поднимается до отрицания казенной церкви с ее ханжеством, фальшивой моралью, лживыми легендами. Он открыто восстает против самих основ христианской религии:

Время мое приспело,

Не страшен мне лязг кнута.

Тело, Христово тело

Выплевываю изо рта.

Поэт отбрасывает прочь мотивы смирения и покорности, звучавшие ранее в некоторых его стихах.

Именно в бунтарской, богоборческой теме, характерной для первых послеоктябрьских стихов Есенина, прежде всего и проявлялась революционность поэта.

Высокая патетика, пророческий пафос, метафоричность образов - все это были новые черты художественного стиля поэта.

Уже в 1917 - 1918 годах религиозные образы и церковная лексика, к которым поэт еще прибегал, вступают в противоречие с явным тяготением художника-реалиста к лексике и образам, рожденным Октябрем и передающим революционный накал тех незабываемых дней:

Небо - как колокол,

Месяц - язык,

Мать моя - родина,

Я - большевик...

Эти стихи, написанные летом 1918 года в Константинове и навеянные деревенскими впечатлениями, передают настроение крестьян, получивших в революцию с помощью большевиков долгожданную землю. Спустя некоторое время Есенин вновь возвращается к этой теме:

Говорят, что я большевик.

Да, я рад зауздать землю...

Эти строки, конечно, не следует понимать буквально (известно, что Есенин не был в партии). Вместе с тем это не просто фраза. Поэт явно симпатизирует людям, которым под силу даже "зауздать землю", их несгибаемой воле в схватке с темными силами старого мира. В этом еще раз убеждаешься, читая стихотворение "Небесный барабанщик", написанное им в 1918 году. Столкновение двух миров и судьба Родины - вот мысль, волнующая поэта. Отсюда и жизнеутверждающий романтический пафос, и гиперболические образы, и ораторски-маршевый ритм стиха.