Дело: «Злобный навет на Великую Победу»

Прежде всего именно этому — не поддаваться иллюзиям и вздорным выдумкам — надо бы научиться нашим многочисленным сталиноведам.

В последнее время самый крупный вклад в русскую историю внес бесстрашный Николай Добрюха, о котором я уже упоминал. Это — его труд «Кто похоронен вместо Сталина?», обнародованный в «АиФ», а также фундаментальное исследование «Как убивали Сталина» в двух частях с эпилогом, напечатанное там же.

К сожалению, заголовок первого труда не выражает его сути: историка вовсе не интересует, кто именно похоронен, но он уверен, что у Кремлевской стены похоронен не Сталин. Сенсационное открытие Добрюхи объявлено «шапкой» на всю первую полосу еженедельника: «Сколько лет страной правил двойник?» И опять не совсем точно: Добрюхе не так важно знать, сколько лет, но и он и редакция уверены, что 16 лет страной правил не Иосиф Виссарионович Сталин, которого давным-давно отравили, а безымянные таинственные двойники.

Добрюха пишет, что, по имеющимся у него сведениям, «настоящий Сталин был отравлен еще 23 декабря 1937 года». Подумать только: тоже точную дату знает! А кто отравил? Скорей всего, Киров, да? В отместку за то, что Сталин друг-друг, но место Генсека ему не уступил, хотя очень просили и Рой Медведев, именующий себя историком, и сам пан Радзинский. А как дело было? Ну, это просто: 21 декабря Сталин отмечал день рождения, собрались друзья, вот Киров и сыпанул ему «дар Изоры» в стакан с киндзмараули. Полтора суток человек помучился и — готов.

Минутку! Но ведь Кирова уже не было в живых. Пустяк! Для такого случая встал из гроба. Чем черт не шутит. А куда тело отравленного дели? Военная тайна. Что ж, все очень правдоподобно!

А что дальше? Как что! Заранее был заготовлен новый Сталин, фальшивый, но такой же талантливый и с тем же цветом глаз. Он и стал править. Да кто же это проделал? Берия, что ли? Но он тогда еще в Грузии был. Значит, Ежов? Пока точно неизвестно…

А двойник, еще не успев освоиться со своим новым положением, тут же написал сердитое письмо в Детгиз:

«Я решительно против издания „Рассказов о детстве Сталина“. Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, „добросовестные“ брехуны), подхалимы <…> Советую сжечь книжку».

Интересно, кто написал эту книжку. Не удивлюсь, если со временем выяснится, что папа Радзинского — Станислав Адольфович, которого в том году как раз приняли в Союз писателей.

А двойник написал в Детгиз, конечно же, чтобы убедить кое-кого в своей подлинности.

И долго этот тайный двойник правил? Оказывается, почти десять лет — до 26 марта 1947 года (опять точная дата!). Значит, неизвестно кто и готовил страну к войне, и во время войны стал Верховным главнокомандующим, и привел Красную Армию в Берлин, и звание генералиссимуса получил, и два ордена «Победа»… Да, да, да, неизвестно, говорит Добрюха.

А что случилось в роковой день 26 марта 1947 года? Двойника тоже, говорит, отравили. Вот те на! Зачем? Военная тайна. А что дальше? Как что! Заранее был заготовлен второй двойник, такой же талантливый и с тем же грузинским акцентом. Вот он-то и умер 5 марта 1953 года.

Впрочем, нет, умер не 5-го, а еще 1 марта. Откуда взял? Да как же, говорит, сопоставьте свидетельства врачей с тем, что говорил Петр Лозгачев, помощник коменданта дачи Сталина, который 1 марта первым вошел в кабинет вождя. Он утверждал, что тот лежал у стола на ковре «в одной нижней солдатской рубашке». Запомнили? Сразу видно, что липа: с какой стати генералиссимус будет носить солдатскую рубашку! «А теперь из журнала врачей узнаем, как было в действительности: „Больной лежал на диване в бессознательном состоянии в костюме“».

Не на полу, а на диване, не в нижней рубашке, а в костюме. Понятно? А ведь «Лозгачев нигде (!) не говорит, что Сталина к приезду врачей одели». Раз не говорит, значит, «его сразу нашли мертвым, а потом полураздетого заменили „срочно заболевшим“ одетым в костюм двойником», точнее, второго двойника, воцарившегося в 1947 году, заменили уже третьим. Его, выходит, и заставили срочно умереть к 5 марта, по плану. Прекрасно!

Но почему же аналитик в одном случае не верит Лозгачеву, когда он говорит о конкретных фактах, называет их, а в другом — делает нужный ему вывод из того, о чем Лозгачев не говорит? Странно. К тому же ведь Лозгачев нигде не говорит и о многом другом, например, не упоминает о руках и ногах Сталина Третьего, в каком они положении. Неужели это значит, что ни рук, ни ног тоже не было?

Тут вдогонку за Добрюхой кинулись… Кто бы вы думали? «Правдисты»! Они догнали его и перегнали. На первой полосе напечатали вот что: в феврале 1953 года, «оставшись в полном одиночестве, Сталин решается на отчаянный шаг: на 1 марта приглашает своих боевых маршалов: Василевского, Конева, Тимошенко». Тут возникают вопросы. Во-первых, одиночество-то, выходит, вовсе не было «полным»? Во-вторых, И.С. Конев в это время командовал Прикарпатским военным округом, а Тимошенко — Белорусским, и, надо думать, первый находился во Львове, второй — в Минске. Если Сталин пригласил их, то почему не пригласил, скажем, высоко ценимого им Рокоссовского, который пребывал тогда в Варшаве? Ведь дело-то замышлялось какое-то «отчаянное».

Дальше: «Если бы это совещание с военными состоялось, дальнейшая история сложилась бы иначе». Что, Сталин замышлял некий переворот? Интересно!

Однако, увы, его опередили: «Совещание не состоялось. Уже в ночь на 28 февраля все телефоны Сталина были отключены». Ну, точно, как Лужков отключил Хасбулатова в сентябре 93-го.

«Ночь на 1 марта Сталин провел в Кремле, а не на даче. С утра собралась группа членов Президиума ЦК. На председательском месте сидел Маленков, по обе стороны от него — Берия и Микоян».

То есть Маленков самочинно занял место Сталин, а тот смирно сел в сторонке? Да почему же он, как Хасбулатов, сразу не возмутился, не воскликнул: «Вы это что ж, ребятки, вытворяете? Кто у меня телефоны отключил? Как посмели?»

Дальше картина страшнее, чем последний день Помпеи: «Выступавших было двое: Каганович и Микоян. Первый требовал отмены предстоявших в марте процессов над сионистами, второй — отставки Сталина со всех постов». Подумать только — со всех! И, судя по всему, — без выходного пособия. И это тот самый Микоян, что на XVII съезде назвал имя Сталина, великого и гениального, больше всех выступавших — 41 раз, тот самый единственный оставшийся в живых 27-й бакинский комиссар, тот самый, что после этого — «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича»?

Дальше еще ужасней: «Вблизи не оказалось ни одного из преданных людей. Все было рассчитано точно — вождь оказался в капкане. Сосуды мозга не выдержали. Он внезапно почернел, стал рвать ворот мундира и повалился на пол. Злодейство совершено — заговор удался…» Неужели при этом Сталин не бросил в лицо Маленкову: «И ты, Брут?!»

Финал: «Роковую весть советские люди узнали утром 6 марта. Однако наши ненавистники за рубежом ликовали уже пятые сутки. Радиостанция „Свобода“ (Савик Шустер?) начала 1 марта свои передачи с сообщения о смерти Сталина. В тот же день весть подхватили „Голос Америки“, „Голос Израиля“, „Голос Швеции“ и Би-Би-Си». Да, «правдисты» обогнали Добрюху: у них Сталин умер не 1 марта на даче, а еще 28 февраля прямо на заседании Президиума ЦК.

Давненько я не встречал ничего подобного в печатном виде… К этой вавилонской башне ума и эрудиции даже страшно пальчиком прикоснуться.

Чем объяснить такую публикацию в «Правде», где, казалось бы, все знают о Сталине лучше, чем в остальных газетах страны, вместе взятых? Ума не приложу!

Удивительно и то, почему ни Добрюха, ни «Правда», публикуя свои гомерические открытия, не разоблачили при этом, даже не упомянули тех, кто изображает себя очевидцами смерти Сталина 5 марта на ближней даче в Волынском. Ведь это множество людей — от родной дочери Светланы до Хрущева и других членов Политбюро, от знаменитых светил медицины до безвестных уборщиц и поваров, которые, кстати, устроили настоящий бунт, требуя от Маленкова, Берии, Хрущева скорейшего вызова врачей к больному, с чем те преступно тянули чуть не целые сутки.