Гений зла Гитлер

А еще в романе речь идет о подготовке к некоему таинственному предприятию. Надо подготовить к нему общественное мнение – и поручают это Кнопсу:

«Вы же, милейший секретарь… снова сможете показать свой не раз испытанный дар зажигать массы».

И конечно же, нет никаких сомнений в том, что хитрый раб Кнопс, назначенный «секретарем Нерона», – это Геббельс. А лже-Нерон, ничтожный комедиант? Ему и делать ничего не надо – он только и должен что давать общие директивы и излучать свой ореол вождя.

Понятное дело – таким Фейхтвангер видит Гитлера.

Что же касается таинственного дела, приготовления к которому идут полным ходом, – то это резня. И не врагов режима, а его друзей и сторонников. Они вышли из-под контроля, и с ними надо что-то делать – и почему бы их попросту не убить, и уж заодно, одним махом, еще кое-кого?

И вот – дело сделано. Его теперь надо объяснить и оправдать – и в романе Фейхтвангера горшечник Теренций, «лже-Нерон», делает это так:

«Какой внутренней борьбы… стоило мне убить стольких людей, в том числе и таких, которые мне были друзьями и более чем друзьями! Но я думал о величии империи, я совладал со своим сердцем, принес жертву, стер с лица земли заговорщиков».

И дальше Фейхтвангер описывает уже не речь своего персонажа, а поведение:

«Он зажигался, опьянялся собственными словами, он верил в них, верил в свои страдания и в величие своей жертвы, с бешенством обрушивался на преступников…Он говорил с пеной у рта, впадал в исступление, выворачивал себя наизнанку. Он метал громы и молнии, бесился, умолял, проливал слезы, бил себя в грудь, заклинал богов».

Наконец фигляр заканчивает свою речь и говорит – якобы величественно, обращаясь к своему собственному Сенату, уже заранее отпустившему ему все грехи:

«Я не несу ответственности ни перед кем – лишь перед небом и своим внутренним голосом. Но я слишком почитаю вас, отцы-сенаторы, чтобы уклониться от вашего суда. Вы знаете, что именно произошло, вы слышали, почему оно произошло. Судите. И если я не прав, повелите мне умереть».

Какое там – умереть…

Это комедия чистой воды: оратора награждают бурей аплодисментов, его действия задним числом объявляются законными, тем дело в романе и кончается.

Как мы знаем, примерно так же оно окончилось и в жизни.

Но все-таки пару слов о связи литературы с действительностью хочется добавить. Фейхтвангер описывал то, что видел, и делал это по следам событий. А мы смотрим на вещи сейчас, из нашего далекого-далекого будущего. И можем отметить, что в отвратительной Фейхтвангеру компании – Гитлера-фигляра, Геббельса-лжеца и Геринга-фанфарона – один персонаж все-таки отсутствует.

Это Генрих Гиммлер. Администратор.

Примечания

1. Йозеф Геббельс: «Государство и партия должны перейти одно в другое и образовать нечто третье, на чем будет отпечаток нашей сущности».

2. Сам список и хронология назначений взяты из изданной на английском языке книги: Hejnz Hehne. The Order of The Death’s Head: Translation from German by Richard Barry. London: Penguin Books, 2000. P. 90.

3. Служба безопасности (СД) (нем. Der Sicherheitsdienst des Reichsführers-SS (SD)) – внутрипартийная служба безопасности НСДАП, позднее – служба безопасности рейхсфюрера СС. Создана в марте 1934 года.

4. «Ночь длинных ножей» (нем. Nacht der langen Messer), или, по-другому – «путч Рёма» – нем. Röhm-Putsch) – расправа над штурмовиками СА, произошедшая 30 июня 1934 года. Кодовое название – «операция «Колибри». Проведена силами СС с помощью рейхсвера, предоставившего СС транспорт и оружие.

5. В документах Нюрнбергского трибунала 1946 года указано, что в ходе «ночи длинных ножей» было уничтожено 1076 человек.

Специалист по моторизованному транспорту

1 апреля 1922 года в распоряжение инспектората транспортных средств прибыл новый офицер. Ему было 34 года, он был профессиональным военным, прошел Первую мировую войну и чем только не занимался – был, например, начальником радиостанции кавалерийской дивизии, а потом и шифровальщиком, и разведчиком.

Воевал он хорошо – получил за службу два Железных креста.

Капитан Гейнц Гудериан – так его звали – после окончания войны остался в армии и командовал там ротой легкой пехоты, или по классификации германской армии – егерей. И опять он служил хорошо, и получил повышение в должности, и командовал уже не ротой, а батальоном, и тут судьба его переменилась.

Начальство обнаружило, что у капитана Гудериана есть опыт не только в средствах связи, но и в крайне хлопотном деле организации военного снабжения [1].

И его перевели в инспекторат, а уж там было решено укрепить им отдел моторизованного транспорта. Вообще-то в инспекторате был и второй отдел, который занимался организацией перевозок на конной тяге, и Гудериана вполне могли назначить и туда. Он в свое время служил и в кавалерии.

Но так уж вышло, что на долю капитана выпали не телеги, а грузовики.

Нельзя сказать, что заниматься грузовиками ему было так уж интересно. Гудериан даже подал просьбу о переводе его обратно в полк, но ничего из этого не вышло. И он с присущей ему добросовестностью занялся порученным делом.

И надо сказать, увлекся.

Он решил, что его грузовики могут заниматься не только перевозкой муки. Подвижность, как известно, может компенсировать нехватку сил. Быстрые переброски войск широко практиковались в ходе Первой мировой войны – помогали железные дороги. И можно было легко перебросить целые корпуса с фронта на фронт, но вот дальше начинались проблемы. Подвижность кончалась сразу после разгрузки войск с поездов.

Дальше они двигались только с той скоростью, на которую были способны пехота и кавалерия – а на этот предмет в прусском Генштабе имелись совершенно конкретные и очень детальные расчеты. Корпус числом в 20–30 тысяч солдат мог пройти 80 километров в три дня – после чего ему требовался один день для отдыха.

Конечно, это было то, что считалось нормой – в критически важных случаях можно было двигаться быстрее. План Шлиффена, с которым Германия в 1914 году вступила в войну с Францией, требовал непрерывного марша в течение трех недель со скоростью 25 километров в день. Но как посчитали немецкие генштабисты после войны, план потому и провалился, что требовал слишком многого. Правое крыло германской армии на Западном фронте вело наступление силами 260 тысяч человек, с 784 пушками и 324 пулеметами – и всю эту технику и тылы тащило 84 тысячи лошадей.

Одним только лошадям требовалось фуража в количестве 800 тонн в день.

И получалось, что прокормить лошадей на расстоянии больше, чем 30–40 километров от железной дороги, практически невозможно. А без лошадей армейский корпус мог двигаться только с тем, что может унести в своем ранце пехотинец. То есть корпус терял артиллерию, пулеметы, боеприпасы, все прочее снабжение – и всю свою ударную силу. Получалось, что механизированный транспорт есть единственная возможность как-то решить эту проблему.

С этой точки Гейнц Гудериан свои расчеты и начал.

Он пришел к выводу, что механизированный транспорт – вещь важная, но совсем не обязательно должен оставаться в категории средств тыловой поддержки. Почему бы не использовать его непосредственно в боевых войсках?

Нельзя сказать, что идея «пала, как падает семя» на подготовленную почву.

Поначалу капитану Гудериану посоветовали заниматься своим прямым делом. Германии, в числе прочего, Версальским договором было запрещено возводить укрепления. Поэтому рейхсверу, с его недостаточной численностью и полной невозможностью развернуть сплошной фронт, придется заниматься подвижной обороной, а вовсе не стремительным наступлением. И следовательно, грузовикам капитана Гудериана в случае войны придется все-таки не столько воевать, сколько заниматься срочными перевозками – и солдат, и их оружия, и грузов, суммарно называемых «…мешками с мукой».