Анархизм: от теории к практике

Но основным препятствием была враждебность, вначале скрытая, а затем и открытая, которую питали к самоуправлению руководящие штабы различных политических сил республиканской Испании. Самоуправление обвиняли в нарушении «единства фронта» между рабочим классом и мелкой буржуазией, а, следовательно, в том, что оно «подыгрывает» франкистам. (Что вовсе не мешало его хулителям отказывать в оружии либертарному авангарду, вынужденному на Арагонском фронте безоружным противостоять фашистским пулеметам, за что его же потом опять же упрекнули в «бездеятельности».)

Декрет от 7 октября 1936 г., частично узаконивавший сельскую коллективизацию, был утвержден коммунистическим министром сельского хозяйства Винсенте Урибе. Вопреки видимости, декрет этот был пропитан антиколлективистским духом и ставил своей целью деморализовать крестьян, живших в социализированных группах. Узаконивание коллективизации было подчинено очень жестким и запутанным юридическим правилам. Коллективы были вынуждены придерживаться строжайших сроков, а те из них, что не были легализованы в срок, автоматически ставились вне закона, и их земля должна была быть возвращена прежним владельцам.

Урибе побуждал крестьян не вступать в коллективы и настраивал их против коллективизации. В одной из своих речей в декабре 1936 г., обращаясь к мелким частным землевладельцам, он заявил им, что оружие коммунистической партии и правительства находится в их распоряжении. Он предоставлял им импортные удобрения, в которых отказывал коллективам. Вместе со своим коллегой-сталинистом Хуаном Коморерой, министром экономики Генералитата Каталонии, он свел мелких и средних землевладельцев вместе в реакционный синдикат, в дальнейшем присоединив к нему торговцев и даже некоторых крупных землевладельцев, замаскированных под мелких собственников. Они отобрали у рабочих профсоюзов организацию продовольственного снабжения Барселоны и передали ее в руки частной торговли.

В конце концов, правительственная коалиция после разгрома революционного авангарда в Барселоне в мае 1937 г. [107] не остановилась перед ликвидацией сельскохозяйственного самоуправления силой оружия. Декрет от 10 августа 1937 г. провозгласил роспуск Регионального совета обороны Арагона под предлогом, что тот «остался вне течения централизации». Вдохновитель этого совета, Хоакин Аскасо, [108] был обвинен в «продаже драгоценностей», целью которой в действительности было стремление изыскать средства для коллективов. Немедленно после этого 11-ая походная дивизия под командованием сталиниста Листера перешла, с помощью танков, в наступление против коллективов. Она прошла через Арагон, словно через вражескую территорию. Руководители социализированных предприятий были арестованы, помещения заняты, а затем закрыты, управляющие комитеты распущены, коммунальные склады обчищены, мебель переломана, стада истреблены. Коммунистическая пресса изобличала «преступления принудительной коллективизации». Около 30 % арагонских коллективов были полностью уничтожены.

Тем не менее, несмотря на подобную жестокость, сталинизму в целом не удалось принудить арагонских крестьян стать частными землевладельцами. Сразу же после прохождения дивизии Листера большинство свидетельств о частном владении, которые крестьяне были вынуждены подписать под дулом пистолета, были уничтожены, а коллективы были восстановлены. Как пишет Ж. Мунис, «это был один из наиболее вдохновляющих эпизодов Испанской революции. Крестьяне еще раз проявили свои социалистические убеждения, несмотря на правительственный террор и экономический бойкот, которым они подвергались».

Восстановление арагонских коллективов имело, кроме прочего, и одну не столь героическую причину: коммунистическая партия осознала задним числом, что причинила вред жизненным силам сельского хозяйства, подвергла опасности сохранение урожая (по причине нехватки рабочей силы), деморализовала бойцов на Арагонском фронте и опасно усилила средний класс землевладельцев. Тогда она попыталась поправить нанесенный ущерб и восстановить часть коллективов. Но новые коллективы не достигли ни размеров, ни качества обработки земель, ни численного состава первых коллективов (многие участники последних, спасаясь от преследования, укрылись на фронте в анархистских подразделениях или были брошены в тюрьмы).

В Леванте, Кастилии, в провинциях Уэска и Теруэль имели место аналогичные вооруженные нападения — со стороны республиканцев — на сельскохозяйственное самоуправление. Тем не менее, всеми правдами и неправдами коллективы уцелели на многих территориях, которые еще не были захвачены войсками Франко, особенно в Леванте.

Более чем двусмысленная политика правительства Валенсии в области сельского социализма способствовала поражению Испанской республики: бедные крестьяне не всегда ясно сознавали, что сражаться за республику было в их интересах.

Несмотря на свои успехи, самоуправление в промышленности саботировалось административной бюрократией и «авторитарными» социалистами. Была начата грандиозная клеветническая кампания в печати и по радио, подвергавшая сомнению, в частности, честность управления заводских советов. Центральное республиканское правительство отказало каталонскому самоуправлению в каких-либо кредитах, даже когда министр экономики Каталонии, анархист Фабрегас, предложил самоуправлению в качестве гарантии аванса внести один миллиард песет на счета в сберегательных кассах. Когда в июне 1937 г. сталинист Коморера стал министром экономики, он лишил самоуправляемые заводы сырья, которым щедро наделял частный сектор. Он также не оплатил социализированным предприятиям поставки, заказанные каталонским правительством.

Центральное правительство располагало радикальным средством для того, чтобы задушить коллективы: национализация транспорта позволила ему снабжать одних и перекрывать поставки другим. Кроме того, оно закупило за границей обмундирование, предназначавшееся для республиканской армии вместо того, чтобы обратиться к текстильным предприятиям Каталонии. Под предлогом нужд национальной обороны правительство декретом от 22 августа 1937 г. отменило на металлургических и горнодобывающих предприятиях статьи каталонского декрета о социализации от октября 1936 г., объявив его «противоречащим духу конституции». Прежние мастера и директора, изгнанные самоуправлением или, скорее, не согласившиеся занять посты технических специалистов на самоуправляемых предприятиях, вернулись на свои места с жаждой мести.

Конечной точкой явился декрет от 11 августа 1938 г., милитаризовавший предприятия, работавшие на нужды обороны, передав их в подчинение министерства вооружения. На заводы в избытке хлынула бюрократия. Предприятия подверглись вторжению толпы инспекторов и директоров, обязанных своим назначением лишь политической принадлежности, а именно недавним вступлением в коммунистическую партию. Рабочие были деморализованы тем, что их лишили контроля над предприятиями, созданными ими самими по частям в первые, критические месяцы войны. Производство, в результате, пострадало.

В других отраслях каталонское промышленное самоуправление продолжало существовать до тех пор, пока Испанская республика не была сокрушена. Однако оно функционировало в замедленном темпе, поскольку промышленность потеряла свои основные рынки сбыта, ощущался дефицит сырья, а правительство лишило предприятия кредитов, необходимых для его приобретения.

Подведем итоги: новорожденные испанские коллективы сразу же оказались в смирительной рубашке войны, осуществлявшейся классическими военными методами, войны, во имя или под предлогом которой республика обрезала крылья своему собственному авангарду и пошла на компромисс с внутренней реакцией.

Тем не менее, урок, данный коллективами, является вдохновляющим. В 1938 г. он вдохновил Эмму Гольдман на такие хвалебные слова: «Коллективизация промышленности и земли предстает как величайшее достижение любого революционного периода. Даже если Франко суждено победить, а испанским анархистам суждено быть уничтоженными, идея, рожденная ими, будет жить». В своей речи 21 июля 1937 г., произнесенной в Барселоне, Федерика Монтсени четко обозначила альтернативы: «С одной стороны, приверженцы власти и тоталитарного государства, экономики, управляемой государством, социальной организации, военизирующей всех людей и превращающей государство в единоличного хозяина, в великого посредника; с другой стороны, управление шахтами, полями, заводами и цехами самим рабочим классом, организованным в профсоюзные федерации». Это дилемма не только Испанской революции. Быть может завтра в мировом масштабе она станет основным вопросом всего социализма.