Сюжеты Ельцинской эпохи

Побочным ответвлением этой цепочки может быть, например, комфорт при отправлении властных функций. В общем, спокойствие для начальников. Когда всем хорошо, тогда всем хорошо.

Но не только поэтому власть должна заниматься идеологическим строительством. Ведь идеология может стать и дикорастущей сущностью, порождением невнятных и низменных желаний забитых народных масс.

Когда же официальная идеология просто отсутствует, это рушит механизмы ценностного и нравственного отбора в обществе. Что, похоже и происходит в России. Причем если в обществе еще слышны интеллигентские стенания на этот счет, то сам аппарат власти в отсутствии идеологии развращается очень успешно. Достаточно вспомнить участившиеся разговоры о латиноамериканском пути развития России.

Наверное, российская государственность стоит на распутье. Либо все будет идти как идет, и тогда бездушные демократические механизмы при отсутствии идеологических ориентиров приведут нас в Латинскую Америку, либо власть найдет в себе силы и идеологов заняться идеологическим строительством.

Прийти к выводу о необходимости идеологического строительства достаточно просто. Куда сложнее это самое строительство вести. Можно сказать, что в истории лучше всего этим занимались большевики, однако же построенное ими оказалось недолговечным.

Как произвести и адекватно распространить в обществе полезные идеологические ориентиры, не прибегая к насильственному воздействию, руководствуясь современными понятиями о цивилизованном обществе? Задача сложная, но решать ее надо.

Задача идеологического строительства состоит из двух подзадач: 1) поиск содержания идеологии (что строить); 2) поиск форм адекватного распространения (как строить).

Интересно, что успешнее всего общественное сознание придумывает именно содержание идеологии. В самом деле, людям более всего нравятся вечные ценности, а раз они вечные, то и известны давно. Гораздо сложнее дело обстоит с консолидацией общества, с активизацией властного ресурса под флагом этих вечных ценностей.

Видимо, не надо ждать, пока государственный аппарат примет решение. Каждый, кто понял, должен начинать сам. Тогда массив полезных начинаний и станет этой самой государственной идеологией. Почему бы не попробовать в Ростове? Определенная готовность местной власти к консолидирующим общество усилиям есть взять те же Дни города, которые вовсе не для увеселения устраиваются, а с особым смыслом.

Проблемой на пути местного идеологического строительства, и мэр Михаил Чернышев сам неоднократно говорил об этом, является отсутствие городской идеологии (что строить). Можно, конечно, заняться изысканиями в этом направлении. Однако в результате чаще всего получается внутренне непротиворечивый, но мертворожденный, неработающий продукт. То есть какой-то исследователь снова перетасует набор вечных ценностей, добавив к ним щепотку рассуждений о ростовской самобытности. И что потом со всем этим делать?

Наверное, надо исходить из того, что ценности, тем более ценности городского общежития, в общем-то, известны, поэтому надо просто браться за работу. За отправную точку можно взять следующий тезис. Общение на самые разные муниципальные темы — муниципальное общение — как раз и может стать идеологией городского развития.

Муниципальное общение формирует комфортную среду для достижения целей местного самоуправления, высшей из которых является общественное благо для города и для горожан.

Обычно такое общение воспринимается как общение власти с народом, то есть диалог, в котором власть, занимая активную позицию (ведь именно муниципалитет разрабатывает и реализует цели и задачи местного самоуправления), дает указания народу. Роль же городского сообщества в таком диалоге воспринимается: а) как сопротивление материала, б) как корректирующие возмущения.

Однако муниципальное общение, понимаемое как непосредственный диалог власти с народом, неэффективно. Простой пример: чудовищные усилия, затраченные на организацию Дня города, не пробудили инициативы самих горожан. Мало кто из ростовчан готовился к Дню города так, как готовятся к домашним праздникам — наводят порядок и т. п. Праздник был как бы дан свыше, и народ иждивенчески ожидал зрелищ, выступая не соорганизатором и даже не участником праздника, а зрителем, толпой. Это все социопсихологические рудименты авторитарного прошлого.

Дело не в неравноправности (власть все равно должна занимать активную позицию), а в самой форме диалога. Видимо, муниципальное общение будет более эффективным, если станет не диалогом, а полилогом, в котором усилия муниципалитета будут опосредованы и умножены городскими элитами.

Таким образом, эффективное муниципальное общение — это полилог, в котором муниципалитету достается функция идеирования, а элитам — функция ретрансляции и усиления муниципальных «сигналов».

Чтобы «окультурить» такой полилог (который, конечно, существует и сам по себе, но в стихийных, нецелесообразных формах), власть должна возбудить пропагандистскую активность элит в едином пространстве осмысленного муниципального общения. А там уж представители элит найдут способы распространять «сигналы» муниципального общения — автономно, разнообразно, задействуя собственные ресурсы. Понятно, что тем самым будет умножен массив полезного целесообразного муниципального общения. А это уже само по себе хорошо.

Самый сложный вопрос: как, какими средствами муниципалитет может возбудить активность элит в едином поле муниципального общения?

Грамотная позиция муниципалитета в муниципальном общении является, по сути, культурной политикой.

Культурная политика в таком контексте — это изыскание и задействование разнообразных пропагандистских и иных ресурсов городских элит в едином поле муниципального общения. Цель культурной политики — формирование и возрождение полезных традиций, конвертируемых в полезный результат. Сумма таких результатов и есть общественное благо.

Воздействие на элиты — задача двуединая. С одной стороны, надо задать единое поле муниципального общения, с другой стороны, к разным элитам нужен разный подход. Разнообразное на фоне единого. На социокультурном уровне надо объединить элиты некой общей идеей; на уровне культурной практики, естественно, элиты будут для муниципалитета разделены.

В качестве объединяющей идеи может выступить рабочий лозунг культурной политики: «Сильным — ответственность, слабым — терпимость». Хороший выбор для представителей элит: считаешь себя сильным — бери на себя ответственность за окружающих; чем сильнее, тем больше ответственность. Ну, и вторая часть идеологемы тоже очень важна (при условия соблюдения первой): не можешь занимать в обществе сильные позиции — будь терпим к тем, кто тебя содержит.

При успешном внедрении этой идеологемы в городском сообществе (обязательно и среди богатых, и среди бедных в равной мере) может быть достигнут тот самый ценностный консенсус, без которого невозможно создать единое поле для взращивания полезных традиций муниципального общежития.

Для определения способов воздействия на элиты необходимо отобрать и классифицировать эти самые элиты с точки зрения полезности их возможного участия в культурной политике муниципалитета. В качестве общего представления можно предложить следующий перечень «культурнополезных» элит: предпринимательство, журналисты, молодежные лидеры (прежде всего разного рода неформалы), учителя, работники музеев, экспоцентров и подобных учреждений, чиновничество, гуманитарная, вузовская, техническая интеллигенция, милиция, армия и силовые структуры, церковь (конфессии), национальные элиты, некоторые трудовые коллективы, «старшее поколение» и т. д.

Понятно, что каждая элита имеет свои особенности, свои ресурсы и свою меру полезности в культурной политике. Ну, и подходы к ним нужно искать разные.