Из записок районного опера

«Оглох?!. Труп!.. В здании суда!.. Вали туда, живо!.. Все наши — там, и — куча начальства… СОГ отбыла 20 минут назад!.. Если начальство заметит, что тебя нет — и мне влетит по первое число…»

Он так горячо говорил, что на секундочку я поверил ему, и повернулся было, собираясь бежать к зданию районного суда (до него рукою подать, минуты три бега), но тут же, спохватившись, засмеялся звонко: «Эх, Масик!.. Таки чуть не разыграл… Да какой же в суде может быть труп, если там — охрана, и посторонних в выходные не пускают?!. Ладно, пошутили — и будя… Так где наши — небось, в пивбар отчалили?»

Ох и завёлся он тогда, затопал ногами, глазками засверкал, кобуру зачем-то с бока на живот передвинул, не иначе — вознамерился расстрелять меня за туповатость… Но потом всё же решил дать мне последний шанс. Заорал как бешенный: «Блин ежовый, хрен трескучий, манда вшивая, я что — не по-русски говорю?!. Полчаса назад из здания районного суда поступил вызов: найден труп неизвестного!.. СОГ уж там, всё начальство — там, одного тебя нет! Стоишь здесь и языком полощешь!.. В суд!.. НЕМЕДЕННО!»

Только теперь пробило меня, что Масик не разыгрывает, не пьян в дымину и не изъятой у нарколыжников ш а л ы накурился… Но орать-то зачем?.. Не глухой я. Можно и вежливо объяснить. Так и так, мол, товарищ старший лейтенант, там все заждались, без вашего присутствия — никак не обойтись…

«Слушаюсь, товарищ капитан!..» — ответил я ему вполне официально, то есть — с ехидинкой. Повернулся и двинул… Но не сразу — в суд, разумеется, а вначале — в свой кабинет, колбасу в сейф спрятать. Масик что-то орал вслед, но я не вслушивался. Если кричал ласковое и приветливое, то — и ему всех благ, а если вякал плохое, то лучше невозмутимо отмолчаться…

Лишь упрятав в сейф праздничный продпаёк, я отправился вслед за следственно-оперативной группой.

…В районном суде бывал я часто, в основном — при оформлении пятнадцати — суточников. Ещё издали заметил возле обшарпанного двухэтажного здания кучу машин: «скорая», мятый «уазик» дежурной СОГ, «пятёрка» начальника райугро, «шестёрка» начальника РОВД (свою иномарку ремонтировал на халяву у приятеля из авотсервиса, пока что ездил на машине дочери), чёрная «мазда» районного прокурора, белая «тойота» 1-го заместителя начальника горУВД, «ауди» начальника городского угро, ещё парочка авто непонятной принадлежности.

Пока шёл — строил всевозможные версии, в итоге склонившись к тому, что кто-то вздумал провести в субботу судебный процесс, во время которого подсудимый убил конвоира, или адвоката… Такое изредка случалось. Хоть в СИЗО перед отправкой «клиента» на суд и ш м о н а ю т капитально, но некоторые всё равно ухитряются пронести заточку или лезвие, а долго ли полоснуть, умеючи?..

Войдя, сделал тут же озабоченное лицо. Все наши действительно были здесь, занимаясь привычными следственно-оперативно-экспертными делами. Непринуждённо присоединившись к коллегам, я начал: что-то рассматривать, щупать, изучать, и уже через пять минут казалось, что я тут — с самого начала, и вообще — чуть ли не самое нужное из находящихся здесь лиц. При этом я по обрывкам разговоров вокруг меня пытался понять, что же случилось, и из-за чего такой сыр-бор…

…Случилось же вот что…

Один из районных судей по фамилии Белозуб, — лысенький, грузный, весь из себя безобидненький, как раз по уголовным делам специализировался, — заскочил в субботу в суд по шкурным делам, — для домашних нужд склямзить банку с краской из подсобного помещения под лестницей. Заранее заготовленным ключиком открыл замочек на дверях подсобки, вошёл, зашарил по полкам в поисках банки. И вдруг — заметил, что на полу под его ногами громоздится нечто, прикрытое газетами. Приподнял газету, а под нею — рука!.. Удивился, сбросил остальные газеты, присмотрелся — ёлы-палы, окровавленное мужские тело!.. Потрогал осторожно за шею — холодный уж…

Можете представить реакцию служителя Фемиды, явившегося по личной надобности в храм правосудия, на своё рабочее место, и обнаружившего там всамделишного покойника, да ещё такого — лицо искажено в предсмертной агонии, всё тело — исколото и изрезанно… Ужас!..

Понятно, что первым побуждением Белозуба было: снова накрыть всё газетой, и тихонечко удалиться… Но тут же он сообразил: охрана впоследствии покажет, что был судья такой-то, заходил в подсобку, вышел побледневшим, и сразу же ушёл… Докажи потом, что не ты — мочил!.. А ментам только дай повод на порядочного судью криминального жмура навесить…

Осторожный Белозуб немедленно покинул подсобку, подозвал к себе охранника (свидетеля того, что он пробыл в подсобке считанные минуты), и сообщил ему о мертвеце. Затем пошёл в свой кабинет, вначале позвонил шефу, председательше райсуда, а уж только потом, получив её разрешение, связался с дежурным по райотделу и горУВД,

И колёсики громоздкого механизма правосудия — завертелись…

…Разобравшись в ситуации, я почувствовал себя увереннее, и по излучаемым мною флюидам бодрости был мгновенно вычислен председателем районного суда — дамой средних лет, с внимательно-цепкими глазками в паутине морщин. Звали её Риммой Павловной. Она поманила меня пальчиком в дальний угол холла суда, там попросила на ушко: «Простите, вы не могли бы зайти в подсобку и посмотреть кое-что…», «Что именно?..», «Там моих три ковра стоит… Взгляните, они на месте?..»

Я непонимающе вытаращился на неё: «А почему вы сами не посмотрите?..» Председательша поёжилась, наклонилась ко мне, и совсем уж понизив голос, созналась: «Боюсь мёртвых… С детства!..» Я хмыкнул, но насмешливо ржать ей в лицо и тыкать в неё пальцем как в последнюю идиотку не стал, памятуя, как легко любому желающему нагадить такой мелкой фмгуре, как районный опер. Вошёл в кладовку, перешагнул через беззаботно валяющийся на полу труп, взглянул в темноватом углу — ковры оставались на месте. Вернувшись, обрадовал этой вестью Римму Павловну..

Не удержался от вопроса: «А почему ваши ковры находятся здесь?..» Она на минутку задержалась с ответом… Будь на её месте аферистка из числа находящихся у нас на учёте, и можно было бы выразиться так: «Мысли жулика заметались в происках правильного ответа!» Но про судейскую шишку- ведь так не выскажешься… Наконец она «вспомнила»: «Ой, вы знаете… у меня дома сейчас… ремонт!..»

Ремонт так ремонт, кто ж против… Зачем только глазками суетиться?!. А то ведь иному может и померещиться, что ковры те — в з я т о ч к а…

Тем временем судмедэксперт копался вокруг трупа и в нём, фотограф — щёлкал своим аппаратом, следователь — писал протоколы, опера — допрашивали свидетелей, начальство ходило вокруг косяками и делало вид, что и оно здесь тоже — не лишнее…

Довольно скоро пробили личность убиенного: им оказался подсобный рабочий суда по фамилии Куницын. Ранее судим, недавно освободился, работал в суде лишь вторую неделю.

«У нас трое подсобных рабочих, и все — из ранее судимых… Что делать, зарплата — маленькая, попробуй найти ещё подходящего кандидата на такую должность!..» — вздохнула председательша суда. Представив вышедшего месяц назад из заключения урку с удостоверением сотрудника районного суда в кармане (пусть и «подсобник», но в суде же работает!), я досадливо сплюнул. Блин, тогда уж берите рецидивистов прямиком в судьи — что-что, а законы криминалитет знает прекрасно!..

Судья Белозуб (втайне всё ещё опасающийся, что мокруху навесят на него, и потому — вовсю активничающий) припомнил, что пару дней назад вроде бы слышал громкую ссору Куницына с другим подсобным рабочим, Макарычевым, — из бывших краснодеревщиков, тоже — недавно освободившимся (10 лет, убийство из ревности). Где живёт Макарычев — толком никто не знал, одни говорили — там-то, другие называли совсем иные координаты… Узнать бы в отдел кадров управления юстиции, но — выходной… всё закрыто!.. Однако тут я проявил прыть, подсказав пробегавшему мимо начальнику районного угрозыска: «Может, позвоним дежурному в РОВД, — пусть по нашим учётам проверит?.. Макарычев, как ранее судимый, должен находиться у нас на учёте…»