Люди и спецслужбы

У института президентской власти просто не существует иного инструментария для оперативного вмешательства в негативные ситуации в экономике, политике, иных социальных сферах, которые возникают в нашем постоянно меняющемся обществе и государстве постоянно. С незначительными вариациями такова общегосударственная политика, тактика практически любых современных глав государств.

К примеру, в современной Венесуэле, реализующей серьезные национальные программы преобразований, где политическая оппозиция выводит на улицы столицы сотни тысяч недовольных уровнем жизни людей, власть опирается на спецслужбы, полицию, армию. Попытки методами террора дезорганизовать общество США пресекаются, подавляются тоже исключительно наращиванием мощи и усилий всех и так неслабых спецслужб Соединенных Штатов. А уж только потом возникают обширные политические процессы, выливающиеся в изменение законодательства, структуры госорганов, перекраивание дислокации политических группировок и т.д.

При общем-то одинаковом подходе к использованию силового, административного ресурса высшими должностными лицами государства, серьезнейшие индивидуальные для каждого общества проблемы возникают от того, насколько профессионально, умело, обдуманно используются спецслужбы, правоохранительные органы. Без ошибок, просчетов, неряшливости исполнения нигде, как правило, не обходится. Так что поводы, и серьезные для разнообразных претензий, обид, протестов возникают порой у целых социальных групп.

В любом обществе есть политические силы, способные подвергнуть жесткой критике и политическому воздействию (как это было, к примеру, с процедурой импичмента первому президенту РФ) главу государства за нежелание или неумение надлежаще использовать в интересах государства возможности спецслужб, армии, правоохранительных органов в ситуациях, когда это насущно необходимо.

Что же касаемо критики случаев давления на политическую, правоохранительную власть и бизнес со стороны руководителей спецслужб в интересах собственного бизнеса, единственным приемлемым оправданием здесь может быть только ссылка на то, что подобной практикой высшее чиновничество, политическая власть, руководители правоохранительных органов грешат намного чаще и масштабней, нежели спецслужбы, где в наибольшей степени удалось сохранить внутриведомственный контроль.

Если сравнивать различные категории государственных служащих по качеству наполняющего их человеческого материала, то показатели всегда будут не в пользу политиков, чиновников. И не потому только, что в спецслужбы изначально отбирают самых физически здоровых, способных, толковых людей, не лишенных внешнего обаяния. Но прежде всего потому, что цели и задачи, которые эти люди будут стремиться разрешать в течение всей своей службы, всегда по своему смыслу направлены на пользу государству, защиту его интересов (даже если в практике служебной деятельности этого достичь удается далеко не всегда). Объектами их внимания всегда являются люди реально или предположительно работающие против государства и общества — без этого нет оснований противоборствовать им. Таким образом, логика всей деятельности сотрудников спецслужб формирует практически неодолимые мотивации служения Отечеству при решении практически любой задачи: даже охраняя государственного чиновника, не показавшего себя ничем полезным государству, сотрудники спецслужб охраняют в его лице, прежде всего именно формального представителя интересов государства, а не конкретную личность как таковую. Беспрерывное многолетнее мотивирование своей жизнедеятельности как государственноохранной приводит к тому, что практически каждый сотрудник спецслужб практически уже не отделяет себя, смысла своего существования от интересов государства. Даже если его практическая деятельность объективно этому противодействует. И свою корпорацию воспринимает только как государственноохранную. Даже в случаях отклонений в своих действиях от подобной мотивации в пользу личного интереса сотрудники спецслужб внутренне всегда ощущают грань, черту, за которую переступить без риска утратить свою главную жизненную самоидентификацию в качестве ратника Отечества, не могут. Насколько эффективно они эту функцию исполняли по жизни — вопрос совершенно другого порядка.

Политики в своем подавляющем большинстве — люди сами по себе, для себя. По своим мотивационным ценностям ближе к корсарам, к племени путешественников — торговцев, искателей сокровищ, иных страстных добытчиков богатств, статусов. Им роднее и ближе принцип «граждан мира»: «Родина там, где тебе хорошо».

Типичному политику за редким исключением не суть важно, к какой политической партии, с какой политической программой прибиваться — важны только реальные шансы подняться по карьерным ступенькам как можно выше. Обычному карьерному политику не суть важно, на каком промысле заработал свой капитал его спонсор — годиться любой бизнес: торговля проститутками, негодными спиртами, продуктами, героином, трансплантатами и т.п.

«Политику обыкновенному» безразлично, к какого толка масонской ложе, закрытому политическому обществу прилепиться — лишь бы заметили, оценили, взяли! Будучи участником одного из противоборствующих друг с другом политических кланов, политик чутко следит за исходом борьбы, чтобы не опоздать и в нужный момент переметнуться в лагерь победителя (чтобы хоть сохранить статус в иерархии новой властной команды). Для традиционного политика собственная судьба, карьера, личная безопасность всегда, безусловно, несравненно выше судеб не только целого общества, но всего человечества как такового. А нация, люди — только средство, ресурс в реализации его своекорыстных, амбициозных личных планов. Для сохранения своей власти, положения, статуса политики готовы без колебаний пожертвовать целыми армиями, кусками территории страны, согласиться с любыми кабальными условиями капитуляции.

Потому эта порода всегда и везде нуждалась и нуждается в самой серьезной опеке, присмотре. Именно эта публика всегда была главным объектом внимания святой инквизиции, ФБР, гестапо, НКВД. В бытность СССР проблемой внимательного присмотра за политической элитой занимались в основном партийные комитеты с помощью КГБ. При первых же поводах всякий мог оказаться в зоне пристального внимания и дать исчерпывающие объяснения (даже наш действительно славный Георгий Константинович Жуков вынужден был письменно оправдываться и виниться перед ЦК КПСС по поводу излишне прихваченных в Германии военных трофеев). И только благодаря такому постоянному присмотру партийно-советская номенклатура не слишком излишествовала, приворовывала, крала. И не так уж плохо при том работала!

В нынешней России, где в результате многообразных реформ были разрушены и не восстановлены все механизмы контроля над политической элитой (ФСБ практически отстранена от этой функции и поныне), сословие ныне здравствующих политиков явило себя со всей своей истинной сущности. Сущностью же были явлены способность творить любые подлости, чинить клеветы на соперников в борьбе за любые выборные должности. Попав же во власть, начать такой размах открытого казнокрадства, мздоимства, которого не было, пожалуй, во всей предшествующей истории России. За десятилетие после 1990 года было растранжирено столько национальных достояний, природных ресурсов, столько было предано национальных интересов, что это останется на века иллюстрацией того, что способна сокрушить, уничтожить, украсть неконтролируемая, безнаказанная политическая элита страны. Во что она сама всегда способна превратиться без тех фильтров, которыми в нормальных государствах являются спецслужбы, СМИ, церковь.

Ущербы, понесенные современной Россией от рук своего собственного чиновничества, истеблишмента сопоставимы уже с потерями СССР в период второй мировой войны. А по кое-каким показателям (вымирание, деградация населения и др.) — превосходят сокрушительные ущербы той поры.

Бесконечное многообразие весьма напряженных взаимоотношений и взаимодействий руководителей государства, политической элиты и спецслужб можно некоторым образом классифицировать: