Письма

4 января 1826 г. Петербург

Яковлев:

СПб. 4 генваря 1826.

Лишь только ты уехал из Петербурга {1}, молва прошла, что ты полковник! – Мы молве тотчас поверили, потому что не находили тут ничего несбыточного; а еще более убедились в том, когда свитские офицеры подтвердили общие слухи, – но через месяц решительно сказали, что ты все пане Капитане, и мы, подосадуя на молву, пожелали тебе от души всех возможных благ в будущем!

Письмо твое к Дельвигу {2} нас очень порадовало. Хоть передавать вести с берегов реки Чараканы на берега Невы и не так-то легко и удобно, но тем приятнее должна быть всякая от тебя весть, когда ты найдешь удобный случай сказать нам что-нибудь о себе.

Наши, кроме Дельвига, во все время были здоровы, да и сам Антон начинает оправляться, ты помнишь, я думаю, его всегдашнюю болезнь – лихорадку: она-то недавно потревожила его тучность.

Саврасов сдал было роту; но полковник его сделан на днях бригадным, и рыжему опять приходится хлопотать с ротой.

Малиновского давно не видал, – он здоров, не совсем весел, по причине, которая должна быть тебе слишком известна. Долго ли он у нас пробудет, и того не знаю.

Корф занят, занят, занят, – я с ним редко вижусь.

Корнилов щеголяет с Анною в петлице, и она придает еще более важности его массивной фигуре.

Тырков укатил в свои поместья, но скоро возвратится.

Об Есакове нет ни слуху, ни духу, и о Мясоедове также; от Матюшкина есть вести. Он здоров. Вот все, что я знаю.

Комовский, лисичка по-прежнему – служит хорошо, кроме должности по Смольному монастырю, он участвует в занятиях по Министерству просвещения.

Мартынов – столоначальник, кавалер Анны 3-й степени. Чего ж ему больше?

Илличевский как путешественник, наблюдатель, марширует по Петербургу с золотыми очками, без которых ничего не значили бы его проницательные очи. Представлен к Владимирскому кресту, а ему очень хочется быть кавалером разных орденов. Честолюбия у Алексея Дамьяновича довольно, мы это с тобой давно знаем.

Стевен улетел на родину.

Костенского никто не видит. Или он ходит под шляпкой-невидимкой, или… или… не прид‹ум›аю, что сказать.

Юдин, Гревениц; Гревениц, Юдин und weiter nichts {И больше ничего (нем.). – Ред.}. Посмотрим, что Яковлев теперь скажет об Яковлеве:

1. Он тебя с прошедшими праздниками и Новым годом поздравляет и всех благ желает.