Полдень, XXI век (июль 2012)

– Так. Я понимаю, к чему вы клоните. Но у меня чрезвычайные обстоятельства. Мне кажется, спасти жизнь важнее, чем…

– Чем моя неприкосновенность? Может быть. Но, в любом случае, это должно было произойти с моего согласия. А я его не давал.

– Видите ли, ваш мир еще не достиг понимания высших ценностей. А у меня безвыходное положение. Я просто не могу покинуть вас. Ну и вы не можете… э-э, изгнать меня.

– Это почему? Прыгну с крыши дома и башкой об асфальт!

– Зачем же такие крайности? Я буду очень незаметен и напоминать о себе буду лишь изредка. Договорились?

– Договорились? – ошеломленно переспросил Иван Петрович.

Он уже подошел к своему подъезду и поднимался по ступеням к входной двери, роясь в кармане в поисках ключа к кодовому замку.

– Как я могу о чем-то договариваться со своим сумасшествием? Я не верю, что вы какой-то там инопланетянин. Я не верю в гибель какой-то там вселенной. Где доказательства? Их нет, а есть только бормотание в моей голове. Просто бред уставшего от работы мозга, вот и все! Или болезнь. Мозговая плесень!

– Это я мозговая плесень?

– Вы.

– Не очень-то вы гостеприимны. Зачем же так оскорблять представителя высокоразвитой цивилизации?

– А вы докажите сначала, что вы представитель.

– Хорошо. Если вам нужны доказательства, вы их получите.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Отлично. Но если их не будет, я с утра иду на прием к врачу и выскребаю вас при помощи лекарств, так и знайте!

Войдя в лифт, Иван Петрович нажал на кнопку девятого этажа. Квадратная кнопка засветилась рубиновым светом, и дверь лифта, подумав немного, с гулом закрылась.

Лифт вздрогнул и начал подниматься, по-собачьи взизгивая и скуля, будто рассказывая, как это нелегко – сутками ерзать вверх и вниз по этажам, перевозя жильцов.

Дому всего два года, а как уже скрипит лифт, днем еще ничего, телевизор, уличный шум, не очень слышно, но ночью – ночью он скрипит так, что иногда от этого просыпаешься.

Лифт остановился. На табло горела девятка. Дверь открылась, и Иван Петрович увидел на выкрашенной побелкой стене красную надпись – 10-й этаж.

– Опять заглючил… – проворчал он.

С лифтом это случалось, особенно первый год, когда жильцы еще въезжали в новые квартиры. Обычно они забивали своим барахлом кабинку лифта до упора, причем, если грузовой был занят, они делали это с пассажирским. Грузили долго, дверь то и дело начинала закрываться, кто-то подставлял ногу или локоть и продолжал заталкивать ящики и коробки.

И когда наконец заканчивали и втискивались в кабинку, оказывалось, что лифт глючит, и вместо нужного этажа поднимается на один выше. В таких случаях нужно было набрать не свой этаж, а предыдущий.

Иван Петрович подождал, пока кнопка с девяткой погаснет, и нажал кнопку с цифрой восемь.

Лифт проехал вниз, остановился и со вздохом открыл дверь. Иван Петрович посмотрел на стену. Восьмой этаж.

Иван Петрович чертыхнулся. Лифт совсем взбесился, это ясно.

– Ну что, убедились? – поинтересовался голос.

– В чем? – удивленно спросил Иван Петрович.

– В моей реальности. Вот вам доказательство. Я заставил лифт не останавливаться на вашем этаже.

– Ой, я не могу! – фыркнул Иван Петрович. – Такое «доказательство» может устроить любой оболтус младшего школьного возраста, так что – он тоже представитель погибшей цивилизации?

– Хорошо. Если вам этого мало, будут вам еще доказательства.

– Да уж, будьте любезны. А лифт просто сломался. Придется идти пешком. Это не страшно, всего-то на один этаж подняться. Бывало и хуже.

Он вышел на балкон, по которому нужно было пройти, чтобы попасть на лестницу, и поднялся на два пролета.

Стены были девственно белоснежны, ни одной надписи, ступени чисто выметены и не заплеваны, сразу видно, что здесь практически не ходили.

Иван Петрович снова вышел на балкон и остановился, опершись на перила.

Внизу поблескивали стеклами автомобили, плотно припаркованные с обеих сторон дороги, по узкому проезду между ними ехала белая иномарка с желтым гребешком такси на крыше.

Невдалеке чернел силуэт недостроенного дома, за ним прожектора подсветки выхватывали из тьмы огромный супермаркет, а еще дальше была железная дорога, и по ней сейчас шел пассажирский состав, шумный и торопливый.

– Отойдите, пожалуйста, от края. Я боюсь высоты, – попросил голос.

– Странно, что вы ее боитесь.

– Я не самой высоты боюсь, я боюсь ее в вашем теле.

– Понимаю, – усмехнулся Иван Петрович, – переживаете, чтобы я не свалился с балкона? Жить хочется?

– Хочется. Вы даже себе представить не можете, как хочется.

– Да, где уж мне. Ладно, пошли.

Он вошел на площадку лифта и прочитал вслух:

– Десятый этаж.

– Ну, теперь что вы скажете? – ехидно спросил голос.

– Скажу, что плесень в моем мозгу прогрессирует!

– Вы не верите своим глазам?

Иван Петрович подошел к надписи и поскреб ее ногтем.

– Почему же, верю.

– Значит, я вас убедил?

– Нет.

– Вы что, сомневаетесь в моих доказательствах?

– Я в себе сомневаюсь, понятно? Мне нужен независимый наблюдатель, которому еще не затуманили мозги.

– И где его найти?

– Найду, не волнуйтесь.

Иван Петрович, уже не доверяя лифту, спустился на первый этаж по лестнице, вышел на крыльцо и набрал номер соседской квартиры.

– Кто там?

– Витя, это я, Иван Петрович. Слушай, я тут на ступеньках ногу подвернул, спустись, пожалуйста, помоги до лифта доползти, очень тебя прошу.

– Хорошо, Петрович, сейчас куртку накину и выйду.

Витя был его соседом по лестничной площадке, с которым они познакомились почти сразу после переезда на почве одалживания друг другу различных инструментов, у Ивана Петровича была аккумуляторная дрель, она же шуруповерт, а у Виктора мощная ударная дрель, которая работала только от розетки.

Несколько раз они вдвоем пили пиво и все собирались вместе поехать на рыбалку, но, как это водится в таких случаях, так и не собрались.

Витя выскочил через пару минут, он был в домашних тапочках, трениках и куртке, одетой на майку.

– Что, Петрович, сильно подвернул? Может, «скорую» вызовем?

Лицо его сочувственно сморщилось, и Ивану Петровичу стало неудобно за свое вранье, но он утешил себя тем, что сказать правду было бы еще хуже.

– Да нет, не надо. Пройдет потихоньку. Мне б до дивана добраться, а там пройдет, отлежусь.

– Ладно. Какую ногу-то вывихнул?

– Какую? Вот эту, левую.

Витя с готовностью подставил плечо, согнувшись (роста он был баскетбольного), и они двинулись.

– Слышь, Вить, как лифт, нормально работает? – спросил Иван Петрович, добросовестно хромая, но стараясь не переигрывать.

– Да чего ему сделается?

– Это хорошо. А то я думаю, вдруг еще и лифт сломается.

– Ну, ты даешь, Петрович. У нас же два лифта. Оба одновременно всего-то один или два раза ломались, и то во время заселения дома.

Они вошли в кабинку на этот раз грузового лифта, и Иван Петрович облокотился о стенку, выставив якобы больную ногу вперед.

– Ну, поехали? – спросил Витя сам себя и нажал на кнопку.

Иван Петрович напряженно смотрел на сменяющиеся цифры на табло: 7… 8… 9.

– Все, прибыли, – прокомментировал Витя. – Наша остановка.

Дверь лифта отползла в сторону.

– Вот черт. А почему десятый этаж?

– Лифт глючит, – ответил Иван Петрович, – не видишь, что ли.

– Что, проедем вниз на этаж?

– Не надо.

Иван Петрович прикинул, что имитировать хромоту лучше спускаясь вниз, чем поднимаясь, а что подниматься придется, он уже почти не сомневался.

– Ну, как скажешь, – с сомнением сказал Виктор.

Когда они проковыляли вниз по лестнице и перешли по балкону на площадку лифта, Виктор изумленно выдохнул: