Полдень, XXI век (февраль 2011)

«Я отмечу еще одно различие, которое лежит между «знанием» и «мудростью», – продолжал он. – Научное знание как таковое интернационально. Оно одинаково для всех стран и народов. Мудрость, как мне кажется, наоборот, глубоко национальна. Она включена в афоризмы, пословицы, поговорки, сказки и носит преимущественно нравственное, этическое, ценностное содержание. Поэтому нередко к, казалось бы, внешне одним и тем же жизненным ситуациям, к одному и тому же жизненному опыту люди, принадлежащие к разным этносам, относятся существенно по-разному.

Чем такое различие можно было бы объяснить? Думаю, двумя обстоятельствами. Первое. Мудрость – это разговор о жизни, о ее смысле. А жизнь у всех народов разная. Второе. Родной язык, на котором этот разговор о жизни ведется, – его внутренняя музыка. Все это часто плохо воспринимается чужим ухом. «Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Кто и на каком языке думает, тот тому народу и принадлежит». Эти слова принадлежат Владимиру Ивановичу Далю – создателю «Толкового словаря живого великорусского языка» и медику по образованию».

Я привел эту длинную цитату, чтобы подтвердить собственный тезис о том, что человечество в целом обретет мудрость еще очень не скоро: для этого не у каждого из сотен народов, а у всего человечества должен возникнуть общий «опыт предыдущих поколений». Нации, создающие каждая собственную мудрость, должны исчезнуть, на их месте возникнет единое человечество, которое, опять же, не станет мудрым до тех пор, пока десятки поколений не отшлифуют общечеловеческий жизненный опыт, умение жить в единой семье «человеческого общежития». Легко представить себе, как много времени должно для этого пройти. Скорее всего, человечество не станет мудрым никогда – потому что не видно нынче, чтобы хотя бы одна нация пожелала избавиться от самоидентификации в пользу космополитизма. Напротив, даже в объединенной Европе нации не стремятся слиться в одну европейскую национальную семью, и различие между немцем и французом, испанцем и чехом не становится менее ощутимым от того, что все эти народы существуют в едином экономическом и технологическом пространстве.

Знание стало общим, мудрость осталась у каждого своя.

И потому нет, на мой взгляд, такого понятия, как «будущее цивилизации». О какой цивилизации речь? Об общечеловеческой? Такой цивилизации не существует, поскольку цивилизация – это «уровень, ступень общественного развития, материальной и духовной культуры». У человечества в целом нет еще даже общей материальной культуры, о духовной и говорить не приходится. На планете Земля проживают сейчас несколько крупных цивилизаций – европейская (включая североамериканскую), арабская, восточная (которая тоже далеко не однородна), а также множество мелких (скажем, африканские племена, часто отличающиеся друг от друга больше, чем англичане от японцев). Современным цивилизациям удается договориться друг с другом о том, чтобы объединить на благо человечества накопленные знания, но о создании общечеловеческой мудрости и речи пока не идет.

Можно ли, учитывая эти обстоятельства, говорить о более или менее правдоподобном прогнозировании будущего хотя бы на несколько десятилетий? Речь идет обычно не о будущем всего человечества, а о будущем цивилизации, причем под этим словом подразумевалась цивилизация конкретно европейская. Прогнозы при этом делают в области развития знания и познания, но не в области общечеловеческой мудрости, поскольку таковой попросту не существует.

Между тем, проблема выживания человечества (не какой-либо из цивилизаций, а именно человечества в целом) зависит не столько от величины накопленных знаний, не от скорости их накопления в будущем, а от такого не существующего пока параметра, как общечеловеческая мудрость. Проявит человечество в целом необходимую мудрость – так и выживет, и добьется в конце концов еще более значительных успехов. А если не проявит…

Прогнозы в области того или иного вида знаний футурологи, философы и представители иных наук научились делать – во всяком случае, соответствующие методики (Дельфийский метод, метод тенденций и другие) разработаны еще лет сорок назад и с тех пор используются с тем или иным успехом (чаще, кстати сказать, с иным, поскольку в области дальносрочных прогнозов футурология не может похвастать значительными достижениями). В большей степени оправдываются масштабные дальносрочные прогнозы писателей-фантастов. Можно назвать две причины. Первая в том, что фантасты, в отличие от футурологов, не придерживаются какой-либо конкретной методики и описывают будущее, исходя не столько из существующих тенденций, сколько из собственных представлений о том, каким должно быть будущее и каким оно быть не должно. При наличии достаточно большого числа таких прогнозных моделей (ежегодно из печати выходят тысячи новых произведений, большая часть которых содержит ту или иную воображаемую модель будущего) естественно и большее число «попаданий». Футурологи утверждают, что попадания эти чисто случайны, и потому о писателях-фантастах нельзя говорить, что они на самом деле предвидят будущее лучше, чем ученые. Готов с этим согласиться (хотя на самом деле все далеко не так просто), но ведь и наука до сих пор действует в постижении новых знаний о природе все тем же старинным, как мир, методом «тыка», методом проб и ошибок. Каждый экспериментатор знает – чем больше проб (экспериментов) и чем больше ошибок на пути, тем ближе правильный результат. Чем больше публикуется фантастических произведений и чем больше ошибочных идей о будущем человечества создают фантасты, тем вернее ожидать, что и совершенно правильное описание, истинный прогноз также может быть обнаружен в опубликованных текстах.

На это можно возразить: а попробуйте-ка правильно выбрать истинный прогноз, жемчужное зерно в этой груде песка! Выбрать среди множества научных идей верную тоже далеко не просто, и выбор этот занимает порой десятки лет. Разница в том, что проблема выбора верной научной идеи не выносится на обсуждение всего общества, остается в тиши лабораторий и на страницах научных журналов, которые читают избранные. А фантастика – часть литературы, фантастический роман читают (во всяком случае, могут это сделать) десятки, если не сотни тысяч читателей, что и создает кумулятивный эффект – видимость того, что фантастическая «куча» куда более высока и грязна, нежели «куча» научная.

Вторая же причина, почему прогнозы фантастов все-таки сбываются чаще, чем аналогичные прогнозы футурологов, заключаются как раз в том, что фантасты в своих предположениях бывают скорее мудрыми, нежели знающими. Футурологи, создавая прогноз, ограничиваются знаниями, накопленными наукой, и тенденциями, выявленными на основе этих знаний. Фантасты тоже не пренебрегают знаниями, но больше полагаются на тот или иной цивилизационный опыт – то есть на мудрость цивилизации. Не всего человечества, если речь идет о прогнозах на относительно небольшой (меньше века) исторический промежуток, а конкретной цивилизации, к которой принадлежит автор. Разумеется, это чаще всего именно европейская цивилизация, поскольку сама научно-фантастическая литература является ее детищем.

Если же речь идет о фантастических прогнозах отдаленного будущего, где человечество уже преодолело, наконец, кризисы объединительных времен («темные века», в терминах «Туманности Андромеды» И. А. Ефремова), то именно фантасты в своих романах пытаются создать и описать будущую общечеловеческую мудрость.

Футурологам и философам мудрости не хватает, оттого и ошибки, которые они допускают чаще, чем писатели-фантасты.

Вернусь к докладу академика В. А. Садовничего. «В принципе, – сказал он, – я согласен с тем, что изобретение и внедрение в жизнь компьютеров и компьютерных технологий существенно отразится на человеческом бытии и научном методе. Но полностью разгуляться фантазии на счет компьютеризации и информатизации всего и вся мне не дает один-единственный факт. На ближайшие 50—70 лет основным источником удовлетворения потребностей общества в энергии будут невозобновляемые естественные ресурсы – нефть, газ и уголь. А значит, человек будет крепко привязан к двигателям внутреннего сгорания. Какими бы компьютерными системами управления ни был обустроен бензиновый автомобиль, самолет или океанский лайнер, это в сущности своей ничего в мире не меняет.