Новое дворянство: Очерки истории ФСБ

Даже адвокаты отмечают, что Лефортово — практически единственное исправительное учреждение в стране, куда не попадают наркотики и где нет так называемого «веревочного телеграфа» — традиционного для российских тюрем средства связи (с помощью «почтовой веревки» заключенные передают из камеры в камеру записки, чайные пакетики, курево).

Наталья Денисова, жена осужденного за шпионаж дипломата Валентина Моисеева, так описывает Лефортово: «Хотя условия содержания в Лефортове на первый взгляд неплохие, но режим очень строгий. Например, я не могла добиться свидания с мужем десять месяцев, хотя по закону положено два свидания в месяц продолжительностью до трех часов. Мне ни разу не давали поговорить с мужем больше часа… С передачами проблем не было… Правда, проблемы с передачей денег — их надо отправлять по почте, а идут они месяц. Деньги нужны для того, чтобы покупать продукты в ларьке, который есть в тюрьме». [195]

Став в начале 1990-х главной преемницей КГБ, ФСК, в 1995-м переименованная в ФСБ, унаследовала и Лефортово. Однако за контроль над тюрьмой ей пришлось серьезно бороться.

В 1993 году в процессе затеянной Ельциным реорганизации российская контрразведка временно утратила свой следственный аппарат. В результате в январе 1994-го Лефортово перешло в подчинение к МВД. Вскоре из тюрьмы, впервые за всю ее историю, сбежали двое заключенных. Воспользовавшись скандалом как удобным поводом, в апреле 1997 года ФСБ, которая к тому времени уже добилась возрождения следственного управления, смогла вернуть в свое подчинение и следственный изолятор Лефортово (официальное название тюрьмы). Одновременно с Лефортово в ведение ФСБ вернулись 13 региональных тюрем. [196]

Между тем за год до этого, в 1996 году, Россия вступила в Совет Европы. При этом Кремль, помимо всего прочего, пообещал «в течение года пересмотреть закон о Федеральной службе безопасности, с тем чтобы привести его в соответствие с принципами и стандартами Совета Европы: в частности, лишить ФСБ права иметь и управлять следственными изоляторами». [197]

Совет Европы требовал от России отделить следственные органы от тюрем, так как в противном случае у следователей есть возможность оказывать давление на заключенных. В 1998 году МВД передало свои тюрьмы и другие пенитенциарные учреждения в ведение Министерства юстиции, однако ФСБ продолжала сопротивляться требованиям Европы.

В 2004 году заместитель директора ФСБ Вячеслав Ушаков на встрече с представителями ПАСЕ пояснил, что ФСБ абсолютно необходим изолятор, гарантирующий «высокий уровень безопасности». [198] Только Лефортово, по утверждению Ушакова, соответствует этим требованиям. (В марте 2005-го тезис Ушакова подставил под сомнение 27-летний заключенный из Киргизии Талгат Кукуев, без особого труда преодолевший забор, окружающий Лефортовскую тюрьму. Его удалось поймать лишь в мае того же года.)

26 мая 2005 года глава Минюста Юрий Чайка в ходе встречи в Москве с комиссаром по правам человека Совета Европы Альваро Хиль-Роблесом заявил, что Следственный изолятор Лефортово и другие изоляторы ФСБ России будут переданы по указанию президента РФ под юрисдикцию Минюста России. Таким образом Россия выполняет свои обязательства при вступлении в Совет Европы», — заявил министр юстиции.

В конечном итоге в апреле 2005 года президент Путин подписал указ о передаче Минюсту всех тюрем ФСБ (в том числе и Лефортова), а в июле того же года одобрил соответствующие поправки в закон о ФСБ; передача должна была произойти до января 2006 года. [199] Поначалу казалось, что ФСБ выполнила президентский указ. Руководство ведомства отрапортовало о передаче тюрем ФСБ в ведение Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН), для чего в ФСИН даже было создано Управление следственных изоляторов центрального подчинения.

Однако в конце декабря 2005 года мы узнали из надежных источников в Следственном управлении ФСБ, что тюремные сотрудники, ранее числившиеся в ФСБ, спешно перевелись во ФСИН в качестве так называемых АПС (аппарат прикомандированных сотрудников). Иными словами, формально числясь в штате ФСИН, эти офицеры по-прежнему подчиняются своему руководству в ФСБ. Эти сведения поступили к нам из разных источников, и в январе 2006-го мы опубликовали их в независимом интернет-издании «Ежедневный журнал». [200] ФСБ ни разу не попыталась опровергнуть эту информацию. А в 2008 году она получила официальное подтверждение — в весьма своеобразной форме.

В марте 2008-го гарнизонный военный суд Санкт-Петербурга санкционировал арест двух офицеров ФСБ — начальника и заместителя начальника городского СИЗО № 3. Ранее эта тюрьма находилась в ведении УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, а в 2006 году, в соответствии с президентским указом, была передана ФСИН. Оба офицера, 45-летний подполковник ФСБ Александр Ногтев и его заместитель 32-летний майор ФСБ Павел Челепёнок, до этого служили в местном управлении ФСБ, и после передачи СИЗО под контроль ФСИН остались на своих должностях. Официально они были переведены в Службу исполнения наказаний, но при этом сохранили свои звания и должности в ФСБ, что следует из информации, обнародованной на суде и впоследствии опубликованной в СМИ. [201]

Нарушение Россией обязательств, данных Европе, нисколько не возмутило Владимира Путина — наоборот, ФСБ даже начала наращивать свои «тюремные мощности». В июне 2006 года Путин издал новый указ, вносящий изменения в положение о ФСБ. Согласно поправке, ФСБ теперь «устанавливает порядок организации деятельности изоляторов временного содержания органов (ИВС), а также порядок осуществления в них оперативно-розыскной деятельности; обеспечивает содержание под стражей задержанных, подозреваемых и обвиняемых». [202] По сути, указ позволил ФСБ получить в свое распоряжение неназванное число ИВС, то есть те же тюрьмы, от которых спецслужба должна была избавиться. Правда, обычно в милицейских ИВС просиживают лишь несколько суток — до предъявления обвинения. Но в ИВС ФСБ все может быть совсем иначе: в президентском указе прямо сказано, что в ИВС ФСБ могут содержаться и обвиняемые, в отношении которых уже ведется следствие и обвинение которым уже предъявлено.

Надо отдать должное, этот трюк руководство ФСБ проделало очень искусно. До недавнего времени изоляторы временного содержания были лишь у МВД и погранслужбы: задержанные проводили там несколько дней до предъявления обвинения. Вполне логично, что необходимость в ИВС была у милиционеров, которые ловили преступников, а также у погранслужбы, задерживавшей нарушителей государственной границы.

В 2003 году Федеральная пограничная служба влилась в состав ФСБ, и у последней появился отличный предлог распространить некоторые полномочия погранслужбы, а именно право содержать подозреваемых в своих ИВС, на всю Федеральную службу безопасности. Что и было сделано в соответствии с президентским указом.

Между тем сегодня у ФСБ имеются изоляторы временного содержания не только в приграничных районах, но и по всей стране. [203] В то же время ФСБ ловко избежала обвинений в неисполнении обязательств о передаче ведомственных тюрем Минюсту, создав сеть своих тюрем по всей территории страны. Стоит учитывать, что по закону число ИВС в ФСБ устанавливается самой спецслужбой — директором Федеральной службы безопасности. И узнать, сколько спецтюрем сейчас имеется в распоряжении Лубянки, невозможно: вопросы численности и состава органов ФСБ являются государственной тайной.

ЧАСТЬ II

БОРЬБА С ТЕРРОРИЗМОМ

Штурм «Норд-Оста»

В сентябре 2002-го несколько групп чеченцев по три-четыре человека начали на автобусах прибывать в Москву из Махачкалы и Хасавюрта (Дагестан). Эти маршруты из года в год используют торговцы из северокавказских республик. Кроме того, автобус идет быстрее поезда и билет на него можно купить без предъявления документов.