Советско-германские договоры 1939-1941 годов: трагедия тайных сделок

С оптимизмом смотрел на перспективу советско-германских отношений и немецкий военный атташе Эрих Кёстринг. В своем отчете в генеральный штаб верховного главнокомандования, датированном 13 марта, он отмечал, что в своем сравнительно деловом докладе Сталин «исключительно мягко, если не сказать – доброжелательно, отнесся к Германии», заклеймив при этом западные страны «как поджигателей войны между Россией и Германией». Тем самым, подчеркивал Кёстринг, он подсказывает Германии ее врагов в лице западных демократий. «Конечно, – отмечал атташе, – советский лидер делает это нс из-за любви к нам, Но если Германия увидит своих главных врагов на Западе, то ему не нужно будет нас опасаться». В самом ближайшем будущем нацистское руководство сделает из этого надлежащие выводы.

2. Новым курсом

Следует отметить, что дальнейшее развитие событий показало, что в политических кругах Берлина не осталось незамеченным отсутствие в речи Сталина колкостей и ярлыков по адресу «третьего рейха». Не откладывая в долгий ящик, руководители нацисткой Германии оперативно сделали ряд продуманных ответных шагов. Гитлеровские дипломаты начали с разговоров о целесообразности расширения германо-советских торгово-экономических отношений. Это отчетливо проявилось во время встречи 17 апреля советского полпреда в Берлине А.Ф.Мерекалова со статс-секретарем МИД Германии Э.фон Вайцзеккером. В ходе беседы посол СССР высказал мнение (разумеется с позволения Москвы), что имеющие место идеологические разногласия не должны служить препятствием для улучшения советско-германских отношений. На что Вайцзеккер ответил утвердительно: да, Германия имеет политические расхождения с СССР, но в то же время готова с ним экономически сотрудничать.

3 мая «по собственному желанию» (как указывалось в прессе) с поста наркома иностранных дел СССР был смещен М.М.Литвинов, решительный противник каких-либо сделок с нацизмом, убежденный сторонник коллективной безопасности. Его место занял председатель Совнаркома В.М.Молотов (этот пост сохранялся за ним до мая 1941 года). Посол Шуленбург растолковал эту замену как гарантию твердого и неуклонного следования курсу Сталина.

Через два дня после этого, 5 мая новый временно поверенный в делах СССР в Германии Г.А. Астахов на встрече в МИД Германии с ответственным работником по вопросам восточноевропейской экономической политики К.Шнурре получил заверения, что заводы «Шкода» полностью выполнят советские заказы, несмотря на то, что они были размещены там еще до ликвидации Германией Чехословацкого государства. Десять дней спустя состоялась вторичная встреча Астахова со Шнурре, в ходе которой вновь была затронута тема улучшения советско-германских отношений. Астахов при этом подчеркнул, что между двумя странами не должно быть никаких конфликтов по вопросам внешней политики и поэтому, мол, нет оснований для взаимной неприязни.

19 мая по распоряжению Гитлера немецкому посольству в Москве была послана инструкция проинформировать Кремль о готовности Германии возобновить прерванные в феврале 1939 года экономические переговоры с СССР. Этим шагом руководство «третьего рейха» стремилось подвести материальную основу под свои предложения о политических переговорах, конкретными мероприятиями убедить Сталина и его ближайшее окружение в серьезности своих намерений. Кроме того, торговый договор с СССР необходим был Германии и из -за нехватки сырьевых ресурсов.

После этой встречи Шнурре подготовил записку своему руководству, в которой резюмировал: «На сегодняшней стадии англо-советских переговоров мы особенно стремимся использовать такой шанс, как наше вмешательство в Москве. Сам факт прямых советско-германских переговоров будет способствовать дальнейшему вбиванию клина в англо-советские переговоры».

20 мая германский посол в СССР граф Шуленбург нанес визит наркому иностранных дел Молотову и сообщил о намерении германской стороны направить в Москву К. Шнурре для урегулирования конкретных вопросов экономических отношений Германии и СССР. 30 мая в Берлине состоялась новая встреча Астахова с Вайцзеккером, в ходе которой последний согласился с высказанным ранее Молотовым соображением о невозможности раздельного рассмотрения экономических и политических вопросов.

Очередной зондаж в рассматриваемом направлении предпринял Шуленбург, прибывший в Берлин 17 июня для консультаций в МИД Германии. После состоявшейся с ним беседы Астахов телеграфировал в Москву: «Перейдя к вопросу о политических отношениях Шуленбург… конфиденциально ссылаясь на свою беседу с Риббентропом уверял, что атмосфера для улучшения отношений назрела», и что МИД Германии ждет конструктивного ответа советской стороны, «прежде чем делать новые шаги». Заметим, что за два дня до этой встречи, 15 июня в Москве начались политические советско-англо-французские консультации по вопросу заключения договора о взаимопомощи. Справедливости ради следует отметить, что из-за негибкого и неконструктивного подхода с обеих сторон, прежде всего западных партнеров, в середине июля эти переговоры застопорились: советская сторона заявила, что она «не может примириться с унизительным для Советского Союза неравноправным положением». Действительно, в предложенном англо-французском проекте совместного коммюнике не хватало конструктивности и последовательности. Предполагалось, что СССР будет автоматически оказывать помощь Англии и Франции в случае нападения Германии на Болгарию, Грецию, Польшу, Румынию и Турцию, которым они предоставили гарантии безопасности. Однако в случае нападения Германии на прибалтийские страны немедленной помощи СССР со стороны Франции и Англии не предусматривалось. Она предполагалась лишь при условии, если действия «третьего рейха» будут признаны непосредственно угрожающими безопасности СССР. В результате обе стороны вместо поиска приемлемого решения стали в горделивую позу и переговоры остались незавершенными. Примечательно, что, когда через два года угроза войны из призрака стала реальностью, эти же стороны без всякой позы быстро нашли общий язык.

Вернувшись в Москву, Шуленбург 28 июня посещает наркома иностранных дел СССР. В ранее опубликованной в советской печати записи этой беседы указывалось, что Шуленбург довольно определенно сказал, что германское руководство в лице самого фюрера желает улучшения отношений с СССР. После этого нарком иностранных дел СССР сделал вывод: «Германия уже дала доказательства своего желания нормализовать отношения с нами».

Характерно, что в эго время заметно претерпевает изменения тональность и в советской прессе. Исчезает грубая брань по отношению к Германии, фашистские лидеры называются настоящими именами, без оскорблений, с их официальными должностями и титулами. А появившаяся 29 июня на страницах центральной прессы статья А.А.Жданова под весьма красноречивым заглавием «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР» недвусмысленно давала понять, что Лондону и Парижу в складывающейся ситуации надо уступить требованиям могущественного соседа Ухитрившись ни разу не упомянуть ни Германию, ни Гитлера, ни фашизм, маститый партийный автор подводил читателей к мысли, что в силе остается Рапалльское соглашение между СССР и Германией. И поскольку, последняя, по мнению Жданова, жалкая жертва Версаля, то у СССР вполне могут быть с ней общие точки соприкосновения в противовес несговорчивости Англии и Франции.

Вслед за наступившим перерывом в советско-англо-французских дискуссиях германское посольство в Москве получает указание немедленно выступить с предложениями по экономическим вопросам: Берлин готов предоставить СССР кредит в 200 млн. рейхсмарок для размещения в Германии советских заказов, 10 июля советник германского посольства Хильгер передает эти предложения наркому внешней торговли А.И. Микояну, который незамедлительно двигает информацию выше.

Следующими наступательными шагами германской дипломатии стали встречи Г.А.Астахова со Шнурре 24 и 26 июля, в ходе которых нацистский дипломат, как свидетельствуют дневниковые записи Астахова, настаивал на необходимости незамедлительного перехода от экономического сотрудничества к политическому, сетовал на медлительность в этом плане Москвы: «Если советская сторона не доверяет серьезности германских отношений, то пусть она скажет, какие доказательства ей нужны, Противоречий между СССР и Германией нет. В Прибалтике и Румынии Германия не намерена делать ничего такого, что задело бы интересы СССР».