Как Русь стала Сверх-Державой

Португальская корона принимала самое активное участие в работорговле и наживала огромные деньги на перепродаже рабов. Так, в королевском письме от 6 февраля 1703 года правительственным агентам предписывалось продавать негров в колониях по 300 крузадо, хотя в том же письме указывалось, что королю каждый негр вместе с доставкой обходился всего лишь в 94 крузадо. Работорговля достигла таких размеров, что купцы при своих сделках предпочитали продавать негров не поштучно, а оптом, на вес. Ярким примером таких «оптовых операций» может служить контракт, заключенный португальцами с компанией Кастелла в 1693 году. В этом деле четыре пятых вложенного капитала принадлежало самому королю. По заключенному договору купцы обязывались в течение девяти лет и восьми месяцев поставить в колонии 10 тысяч тонн негров, из расчета три пезо за тонну (старая португальская тонна – около 195 кг). Какой размах! Остапу Ибрагимовичу, вместе с Александром Ивановичем (тем самым Корейко), такое даже в голову бы не пришло. Все же у нас о людях заботятся больше и считают исключительно по головам. Даже негров.

У европейских и бразильских работорговцев на африканском побережье имелась разветвленная сеть факторий и портов, через которые шла оживленная торговля. На жителей прибрежных селений устраивались облавы, их спаивали на устраиваемых специально с этой целью «праздниках». Таких «праздников», неизменно оканчивавшихся массовым порабощением местных жителей, африканцы боялись как огня. Кроме того, большое число рабов доставляли в фактории и местные царьки, с которыми купцы, португальская корона и бразильские власти имели непосредственные сношения. Так, например, в конце XVIII века два бразильских работорговца, которые благодаря своим махинациям по продаже рабов приобрели большой вес на Невольничьем Берегу, сумели даже посадить на трон своего ставленника в государстве Дагомее. Один из этих работорговцев был удостоен титула «Первейшего из белых». Когда же Португалия объявила о монополизации работорговли, местные африканские царьки, как надежные партнеры, заинтересованные в непосредственной продаже своих подданных в рабство бразильским плантаторам, отправили в Байю своих послов. Столь крепкими были эти связи, что в Байе представители бразильских торговых домов, занимавшихся работорговлей, получали от правителей Дагомеи особый титул кабесейра (глава) и символ власти в виде тяжелого посоха, увитого бусами. Такой контакт с местными царьками позволял работорговцам вывозить африканцев не только с побережья, но и из глубин Черного материка. С берега негров, прикованных один к другому и забитых в шейные колодки-рогатки (либамбо), доставляли на корабль. Здесь надсмотрщики (фунидоры и тумбейро), орудуя бичами, загоняли невольников в трюм. И начинались ужасы путешествия. Теснота и голод способствовали распространению болезней; часто среди невольников вспыхивали эпидемии. Многие от тоски по родной земле впадали в состояние душевной депрессии и погибали. Такое состояние называли банзо. Когда на корабле начиналось банзо, матросы и надсмотрщики выгоняли негров на верхнюю палубу и, избивая кнутами, заставляли их танцевать. Это было страшнее пыток. Под рокот африканского инструмента илу и удары тамбуринов топтались негры на тесной палубе. Чрезвычайно тяжелыми были и условия труда рабов на плантациях и на энженьо. Очень многие погибали там. Спасение от этих ужасов было одно – бегство. По свидетельству бразильских историков, негры ненавидели своих хозяев и при всяком удобном случае бежали в леса. Там в дремучей чаще они воздвигали свои поселки – киломбо. На беглецов устраивались облавы. Целая армия лесных капитанов (так называли людей, специализировавшихся на охоте на негров) рыскала по лесам, вылавливая беглых рабов. Специальный королевский закон предписывал каждому негру, обнаруженному в киломбо, выжигать на лице букву «F» (fugido – беглый), а при повторной попытке к бегству отрубать ухо. Беглым неграм приходилось не только укрываться от лесных капитанов, часто они подвергались нападениям индейцев. Белые колонисты искусственно разжигали вражду между индейскими племенами и неграми. Но это не всегда удавалось. Так, в обширных удаленных от городов глухих районах, так называемых сертанах Северо-Востока и Сан-Франсиско, беглые негры вступали в дружественные отношения с индейцами, жили с ними, вступали в брачные связи с индейскими женщинами. В результате в этих районах появился тип индейско-негритянского метиса – жагунсо. Это были предки тех отважных жагунсо, которые в восстаниях конца XIX века, отстаивая свободу, потрясли Бразилию своей беспримерной в истории борьбой и гибелью. В XVII веке бегство рабов с энженьо приняло массовые размеры. Из разрозненных киломбо в верховьях реки Мундау (на территории нынешнего штата Алагоас) выросло огромное поселение свободных негров, целое государство, получившее в истории имя Республики Палмарес. Сюда из разных районов Северо-Востока Бразилии стекались беглые негры. И несмотря на то, что голландцы, предприняв в 1645 году вооруженную экспедицию, сожгли дотла Старый и Новый Палмарес, негры не покинули своей вольницы. На месте пепелищ они построили новые хижины, и уже к 1675-му Палмарес представлял собой целую систему укрепленных поселков, раскинувшихся на значительном пространстве. Каждый такой поселок (му-камбо) населяла община негров со своим вождем. Обычай выносить важнейшие вопросы на собрания всех жителей му-камбо имел африканское происхождение. На этих собраниях, хотя и возглавляемых вождями, каждый свободный негр имел право голоса, а принимаемые решения были обязательны для всех. Коллективное владение землей, способы ее распределения между жителями му-камбо и многие другие порядки, царившие в Палмаресе, также имели ярко выраженное африканское происхождение и восходили к патриархальному строю народов банту, выходцы из которых в основном и населяли Палмарес. В отличие от городов и поселков португальских колонистов, в поселениях Палмареса дома не образовывали улиц, а были разбросаны среди возделанных полей и пальмовых рощ. Центром конфедерации являлся город Макако, который насчитывал около 1500 домов и был окружен крепким частоколом. По некоторым данным, население Палмареса доходило до 20 тысяч. Основным занятием свободных негров было земледелие: они выращивали кукурузу, маниоку, сахарный тростник, фасоль и хлопок. Часть из этих продуктов удавалось контрабандой обменивать у соседних колонистов на оружие и сельскохозяйственный инвентарь. Находясь все время на осадном положении, негры поддерживали в Палмаресе строгую дисциплину – здесь сурово наказывались покушение на убийство, воровство и прелюбодеяние. Но самым дорогим сокровищем для жителя Палмареса была свобода, поэтому тягчайшим преступлением считалось, когда свободный негр добровольно, из малодушия, боясь наказания, пытался вернуться в рабство. Если это становилось известно, негра карали смертью. Португальские власти всеми силами стремились задушить возникшее в лесной чаще негритянское государство. С этой целью губернаторы Баии и Пернамбуку посылали в Палмарес одну экспедицию за другой, так что неграм часто приходилось оставлять работу и браться за оружие. Во время таких войн все население Палмареса объединялось под командой одного военачальника и вождя, именовавшегося зумби (впоследствии это слово стало именем вождя Палмареса). Пост вождя занимал обычно человек, завоевавший доверие народа своей доблестью и военным талантом. Хотя вооружение жителей Палмареса состояло только из ассагаев, луков и стрел, они отчаянно сражались против вооруженных ружьями солдат и предпочитали смерть в бою возвращению в рабство. С 1654 по 1678 год негры разгромили или отбили около 25 вооруженных экспедиций, направленных против Палмареса. Правда, при этом защитники понесли страшные потери, большинство их поселков было сожжено, а поля вытоптаны. Однако власти вынуждены были признать силу Республики Палмарес и заключить с ней в 1678 году мир. Но это была лишь передышка. Ни хозяева энженьо, ни португальские власти не хотели примириться с существованием государства свободных негров, куда при всяком удобном случае бежали рабы с плантаций. Наличие в сердце лесов негритянской вольницы подрывало рабовладельческую систему. Поэтому, не имея возможности в отдельности справиться с Палмаресом, губернаторы Пернамбуку, Баии и власти Алагоаса в 1694 году объединились и собрали армию. В составе 6 тысяч человек объединенное войско, возглавляемое тремя генералами, выступило из Порто-Кавало. Тогда жители Палмареса приняли отчаянное решение: они сами сожгли свои поселки, уничтожили запасы, которые нельзя было унести, и, собравшись все в центральном городе, своей самоотверженной борьбой превратили бревенчатые стены поселения в неприступную цитадель. Несколько месяцев продолжалась борьба. Солдатам никак не удавалось сломить сопротивление осажденных и проникнуть в город. В лагере атакующих иссякали запасы, казалось, что и на этот раз Палмарес выйдет победителем. Но в последний момент карателям удалось подтянуть артиллерию. Деревянные стены не могли противостоять ядрам. Ворвавшись в город, солдаты учинили кровавую резню. Они искали легендарного Зумби, являвшегося душой сопротивления, за голову которого была назначена крупная сумма. А он с последними защитниками, отступив на гору, возвышавшуюся над городом, продолжал отбиваться. И, когда пали сраженными последние товарищи, Зумби на глазах у солдат бросился с обрыва в пропасть. Палмарес пал в 1696 году, но не иссякла жажда негров-рабов к свободе. В течение веков, вплоть до отмены рабства, в разных частях Бразилии поднимались рабы против владельцев энженьо. Наиболее значительными были восстания негров в Сан-Томе и в Сан-Жезе-де-Мараньяне, где негры, объединившись с индейцами, атаковали город, в 1772 и 1756 годах – в Минас-Жераисе. Только в 1770 году в Мату-Гросу пало после героической обороны поселение свободных негров Киломбо-до-Карлота.