Они брали Рейхстаг

– Его, Вася, отличишь сразу – рейхсфюрер.

– Мог переодеться. А в общем-то, Степа, черт с ним, с Гиммлером. Дом его надо брать, вот что сейчас главное. Затянули мы.

Договорившись о более четком взаимодействии, Давыдов вернулся на свой КП. Было за полночь. Через пять-шесть часов будут сутки, как идет бой за этот проклятый дом на пути к рейхстагу. Чепелев разговаривал с кем-то по телефону. Увидев Давыдова, сказал:

– Передаю трубку, товарищ подполковник.

– Немецкие моряки предприняли контратаку. Хотят перехватить мост Мольтке, – сказал Плеходанов. – Логвиненко с соседями выступил им навстречу. Обходитесь пока своими силами. Следите за набережной и площадью, чтобы моряки не ударили вам в спину.

Да, напряженность возрастает. Давыдов оценил замысел врага: если моряки возьмут мост, оба полка 150-й дивизии, один полк 171-й дивизии и спецчасти, перебравшиеся через Шпрее, окажутся отсеченными от главных сил корпуса и армии. И откуда взялись эти моряки? Хорошо, что командир полка задержал Логвиненко. Иначе бы всем туго пришлось.

– Бери, Николай, группу автоматчиков и организуй оборону дома на случай нападения снаружи, – сказал Давыдов Чепелеву. И тут же стал отдавать распоряжения об усилении ударов по эсэсовцам внутри здания. Быстрее очистить здание – значит получить свободу действий; не так опасно будет возможное нападение с улицы. Васильчиков пошел в первую роту, Исаков – во вторую.

Сопротивление эсэсовцев в здании МВД не ослабевало, – наверно, они узнали о моряках и приободрились.

Только под утро бой пошел на убыль – лишь кое-где раздавались выстрелы: выкуривали последних фашистов. Неожиданно появился батальон Логвиненко. И это так обрадовало штурмующих, что они забыли об усталости. Прибывших забрасывали вопросами: «Как там, на улице?», «Что за моряки?», «Откуда их черт взял?» Неустроев прибежал к Давыдову послушать Логвиненко.

– Понимаете, самые настоящие моряки, – рассказывал тот. – Да так поперли к мосту, что, казалось, не остановим. Но довольно быстро мы привели их в чувство. Зажали с трех сторон и дали, ох и дали! Только в плен более трехсот взяли. Говорят, из Ростока они. Курсантами морского училища были. На самолетах их доставили, целый батальон. Специально для защиты рейхстага. Чуть ли не сам Гитлер их благословлял. Сидели в траншеях перед рейхстагом, а этой ночью их сняли, больно соблазн был большой – отбить мост…

Рассказ прервал связной: прибыл подполковник Плеходанов, его КП во втором подъезде, вызывает к себе.

В ожидании подчиненных Плеходанов обдумывал вопросы, которые необходимо выяснить у командиров. Обстановка в доме была ясна: бой можно считать законченным. Подробности начальник штаба Жаворонков уже изучает для донесения, и теперь мысли командира сосредоточиваются на предстоящем бое за рейхстаг. Когда п как его начинать? Возможно ли идти на рейхстаг сейчас, что называется, с ходу?

Во всем этом надо разобраться. Ведь бой предстоит необычный. Это подчеркнул и генерал Шатилов, у которого подполковник побывал перед приходом в дом МВД. Рейхстаг – одно из главных правительственных зданий. На нем должно взвиться победное Знамя. Почетная боевая задача. И нужно, чтобы все офицеры и солдаты прониклись чувством ответственности. «Учтите, 756-й полк понес серьезные потери, – сказал комдив. – Главную надежду возлагаю на вас».

Каков же он, вверенный ему полк, в данный момент? В какой мере готов к предстоящему бою, насколько сохранилась боеспособность батальонов, рот, взводов, какое настроение у людей, как с боеприпасами? На все эти вопросы командир и стремился получить ответ, слушая командиров батальонов и рот.

Оказывается, несмотря на потери, полк сохранил свой основной состав. Значит, вполне способен выполнить новую задачу. Отрадно было видеть и боевое настроение командного состава, рвавшегося на штурм рейхстага. При этом офицеры трезво оценивали реальное положение – говорили об острой необходимости в боеприпасах, о большой физической усталости солдат. Об этом можно было судить и по состоянию командиров. Во время доклада Давыдова лейтенант Греченков задремал. Это развеселило офицеров, а пробудившийся от их смеха лейтенант вскочил в смущении, но, увидев, что все смеются, рассмеялся и сам.

Выслушав всех, Плеходанов объявил:

– Боеприпасы будут доставлены. Ну, а насчет усталости, вижу… – Поглядел на Греченкова и закончил: – Пусть люди отдыхают. И сами поспите. Впереди – нелегкое дело.

Плеходанов понимал, что нужна передышка, чтобы провести необходимую подготовку. К тому же он поджидал разведчиков, посланных к рейхстагу. И когда они вернулись, вызвал всю группу. Лейтенант Сорокин доложил: пробраться к рейхстагу не удалось. Площадь разрезает ров шириной шесть – восемь метров. Пробовали перебраться через него, но нечаянно столкнули камень. Он булькнул, полетели брызги. Оказывается, ров заполнен водой. С той стороны открыли огонь из пулеметов и автоматов. Судя по всему, там у немцев проходит огневая позиция. Стрельба ведется и справа.

Да, теперь командир полка окончательно утверждает свое решение. Можно докладывать его комдиву. Вот только о численности противника ничего не известно.

Подполковник посмотрел на разведчиков и отметил про себя, что это был их последний поиск на длинном пути войны. Десятки и сотни раз они ходили во вражеский стан.

На кожаном пальто Сорокина отражается свет каганца. Не раз подполковник журил его за это пальто. «Чего ты его напялил, на нем вон и пуговицы плетеные, не форменные. Сними!» Но Сорокин каждый раз отговаривался: «Очень удобное оно, товарищ подполковник. Легкое, в самый раз для разведки… И байковая подкладка теплая». Улыбка пробежала по лицу Плеходанова. Ее-то словно и ждал Правоторов.

– Товарищ подполковник, – горячо сказал он, – разрешите обратиться с просьбой.

Командир полка с любопытством посмотрел на старшего сержанта… Что задумали разведчики? Парторг заметно волновался. Хороший у него взгляд – чистый, открытый. Даже если бы не знал его, сразу заключил: честный парень.

– Пожалуйста, Виктор Николаевич.

– Мы хотим пойти на штурм рейхстага с флагом. Не могли бы вы походатайствовать перед комдивом, чтобы Знамя Военного совета армии вручили нам? Пронесем с честью!

Разведчики заговорили чуть ли не все разом. «Вот о чем думает этот неугомонный народ», – подумал комполка, с восхищением глядя на подчиненных. Дождавшись тишины, взволнованно ответил:

– Я вас поддерживаю, товарищи! Спасибо за инициативу. Но сейчас прямо скажу, неловко обращаться с этим к генералу. Поздно. Знамя Военного совета уже вручено 756-му полку. Если хотите, надо сделать свой флаг…

– Ясно, товарищ подполковник, – сказал Правоторов. – Разыщем красный материал и сделаем флаг.

4

Солдаты прямо валились с ног – на полу подвальных комнат «дома Гиммлера» засыпали вповалку, едва успев опустить голову на вещмешок. А у командиров, как всегда, хлопот по горло: донесения, организация взаимодействия, материальное обеспечение боя… Надо правильно оценить обстановку, определить силы противника, систему огня, подступы к зданиям. Значит, нужно организовать разведку. Ночь помешала разглядеть Кенигсплац, за которой стоит рейхстаг. Вспышки снарядов на мгновение выхватывали из темноты отдельные участки, но разве по ним что определишь?!

Неустроев, Гусев и Берест не спали. Гусев составил сведения о потерях и подал комбату для подписи. Тот поглядел на донесение и тяжело вздохнул – оно напомнило о трудных дневных боях.

Берест наткнулся в кабинете Гиммлера на какие-то ящики, вскрыли – там наручные часы.

– Есть предложение, Степан Андреевич, наградить часами всех участников штурма «дома Гиммлера».

– Согласен. Одна вот только загвоздка, – вслух размышлял Неустроев, рассматривая часы: – На их крышках немецкая надпись: «За храбрость». По-видимому, часы предназначались отличившимся фашистам.

– А я говорю Алексею: не беда, – вмешался Гусев. – Не помешает нам эта надпись.